Сергей Кусков - Игрушки для императоров: лестница в небо
Кампос коварно усмехнулся, как усмехается хозяин жизни или повелитель Вселенной.
– Потому что он мне не нравится! Мне не нравится его рожа, я не хочу лицезреть ее рядом с собой!
– Это не дает тебе права просто так над кем-то измываться.
– Почему нет? Еще как! – Кампос показал все тридцать два зуба. – Есть такое право, право сильного! Оно везде, оно рулит нашей жизнью! Закон – лишь отговорка для власти, чтобы ее не свергли в горячке расстроенные слабые. На самом же деле кто сильный – тот и прав! Богатые сильнее бедных, бедные ничего не могут сделать богатым, богатые диктуют всем свою волю, и любое сопротивление их воле будет жестоко подавляться. Потому что они сильные! Кланы рулят средним классом. Средний класс – работягами. Дэбэшники и игэшники – мафией и гвардией. Мафия вершит свои законы в кварталах. Это жизнь, сеньора! Это система! И в этой системе ты должен занять свое место. А если не захочешь, как не хочет Шимановский, тогда тот, кто выше, сгноит тебя по праву сильного!
Катарина гулко похлопала в ладоши:
– Браво, мальчик! Хорошо придумал! А тебе не приходило в голову, что система может ударить по тебе?
Кампос усмехнулся:
– Не ударит. Я на своем месте.
– Разве? – Она картинно удивилась. – Ну хорошо. Смотри. – И она извлекла из кармана на груди пластиковую карточку золотого цвета. – Императорская гвардия, агент де ла Фуэнте.
Кампос удивленно открыл рот и отступил на шаг. То же попытались сделать остальные.
– Значит, императорская гвардия рулит мафией. Я, как представитель императорской гвардии, имею право рулить тобой, представителем мафии. И ты не можешь идти против меня, поскольку это право сильного. Ты же не будешь уподобляться неудачнику Шимановскому? – елейно проворковала она последнюю фразу.
– Я… Ну…
Тон сеньоры майора резко, буквально моментально превратился в лед.
– Я приказываю тебе вылизать мои сапоги! По праву сильного!
Все находящиеся вокруг поняли: запахло жареным. О банальном завершении разговора речи больше не шло – просто так, без драки, она никого не отпустит.
Но их много, десятикратный перевес, и, хотя чувствовали себя дружки Кампоса неуверенно, все равно являлись сильными противниками.
Впрочем, сеньора Катарина будто бы не замечала окружающих урок, перла на Кампоса напролом, грозно сверкая глазами.
– Я приказываю тебе вылизать сапоги, по праву сильного! ТВОЕМУ праву!
Тот отступил еще на шаг назад, но вдруг ехидно оскалился – решился драться. Это почувствовали и мгновенно воспрянувшие урки.
– Да пошла ты!
Дальнейшее мелькнуло за считаные секунды, я еле успевал понимать, что происходит.
Катарина подалась резко в сторону, как бы уходя от возможного удара, руки ее скользнули за спину, за пояс, и вынырнули оттуда с двумя небольшими огнестрельными пистолетами.
Паф, паф! – раздалось на всю улицу. Двое урок отшатнулись, держась один за левое, другой за правое плечо. Паф. Паф. Паф. Паф. Она развела руки в стороны и без остановки засадила по тем отморозкам, которые могли напасть на нее сзади, с обеих рук, не целясь. Ну, это только казалось, что не целясь, палила ведь не на убой, в основном пули пролетали мимо, лишь двое схватились за простреленную руку.
Урки грянули врассыпную, за машины, прижимаясь к земле и для чего-то закрывая головы руками. Лишь один из тех, что стоял напротив, попытался на нее напасть. Она обработала его за доли секунды: заблокировала замах, развернула, отводя руку за спину, и ударила рукояткой по затылку. При этом не выпуская оружия из рук.
Паф.
Бенито Кампос, решивший дать стрекача, свалился между машинами с простреленной ногой.
– А тебя я не отпускала!
Сеньора грозно подошла к нему и повесила на лицо такую плотоядную улыбку, что я бы на его месте тут же попросил себя пристрелить! Бедняга Бенито затрясся от страха, попытался отползти, но на его пути крепостью встало крыло «Фуэго».
– Мальчик, ты не слышал, что я сказала?
Он начал кричать ей в лицо нечто нечленораздельное и уж никак не печатное. Катарина не торопясь убрала пистолеты за пояс, наклонилась и сложенными в лодочку ладонями двинула его по ушам.
Раздался рев. Я приглушил звук и отвел одного из дроидов чуть назад, чтобы лучше видеть.
– Шимановский, выключи панель! – вдруг произнесла она, глядя вроде на Кампоса, но куда-то мимо.
Я не шелохнулся.
– Шимановский, накажу! – Сеньора предупредительно покачала головой. – Я вижу все, что показывает терминал.
Я выключил. От греха подальше. Изображение, но не звук – звук оставил.
Дальнейшее представляло собой гулкие и хлюпающие удары, ор, мат и стоны, типа «Нет, не хочу!» и «Нет, не надо больше!».
Через несколько минут люк открылся, она влезла назад с самым серьезным озабоченным видом и переключила терминал на станцию управления машиной. Я увидел «Эсперансу» как бы изнутри, контуры и профили всех деталей в объеме.
Действительно, трансформер! Несколькими командами Катарина раскрыла чехлы дюз, затем магнитки втянулись внутрь и чуть вверх, а дюзы вылезли изнутри снизу, развернулись и стали на положенное место.
– Теперь пристегнись. Быстро!
Я поспешил последовать приказу.
Красная кнопка старта. Машина задрожала. Секунд двадцать мы прогревали дюзы, затем сеньора майор скомандовала «Держись», машину дернуло, и мы оказались в нескольких метрах над землей.
Еще через секунду «Эсперанса» стояла на колесах, мы быстро-быстро удалялись от броневиков сеньора Кампоса-младшего.
Сапоги ее блестели влажными разводами.
Глава 4
Катарина
– Ты специально это устроила, да? – нарушил я долгое молчание.
Машина мчалась по городу с огромной скоростью. Такие вещи, как знаки и светофоры, сеньору Катарину не интересовали. Она мой вопрос проигнорировала, вглядываясь в визор панели с изображением карты района и обозначенными на ней какими-то точками и стрелочками.
– Ты приехала на крутой тачке, чтобы спровоцировать его и надрать задницу?
– Соображаешь! – бегло бросила она, не отвлекаясь.
– Но зачем? И как ты узнала, что он поведется на «Эсперансу»?
– Почитала его личное дело. Он обожает машины. И ненавидит тебя.
– В его деле написано, что он ненавидит меня? – удивился я.
– Нет, разумеется. Сопоставила факты. Ты что-нибудь слышал о психологическом портрете?
– Слышал.
– Следуя ему, он делает не очень умные вещи, преследуя одну-единственную цель – уничтожить морально некоего Хуана Шимановского. Не избить, не убить, сунув заточку меж ребер (кстати, он это может), ему надо поставить тебя на колени. Только так!
– Но зачем?
– Ты у меня спрашиваешь? – Она округлила глаза.
Дальше нас остановили. Несколько гвардейцев, вооруженных деструкторами, с самыми решительными физиономиями под открытыми забралами шлемов Катарина небрежным жестом высунула руку в окно, протягивая какую-то бумажку одному из стражей порядка. Вид у нее был такой, будто гвардейцы – надоедливые мухи, не стоящие ее высокого внимания.
Гвардеец несколько раз прочитал написанное, бессильно зыркнул, нехотя вернул документ и взял под козырек.
– Я не думала, что вариант с «Эсперансой» сработает. Не думала, что с первого раза, – разоткровенничалась вдруг моя нынешняя кураторша. – К счастью, он клюнул. Просто повезло, что у меня есть такая машина, стечение обстоятельств.
«Такая машина» в этот момент резко развернулась и дала по газам на разделительной, оставляя далеко позади коллег справа. Эдак мы через весь купол за несколько минут промчимся!
– Вчера вечером мне сообщили, – продолжала она, – что кто-то интересовался этой машиной и копнул первое дно. Я поняла, клиент клюнул, это хороший шанс, и приехала снова на ней.
– Какое дно? – не понял я.
– Дно биографии. – Она глянула, как воспитательница на маленького. Дескать, такой банальщины не знаешь? – У меня несколько уровней биографии. Первый – я гонщица Катарина де ла Фуэнте, «Сумасшедшая идальга». Очень наглая, но везучая. Второй – я сотрудник ИГ. Ничего собой не представляю, сплю с начальником, использую ИГ как крышу, занимаясь своими любимыми гонками. Третье дно – я сотрудник контрразведки. Гонки либо мое прикрытие, либо хобби, либо часть работы, но те, кто знают это дно, с удовольствием гоняют со мной. На не совсем разрешенных трассах.
– Почему?
– Потому. Они точно знают, что не являются объектом интереса контрразведки, я не по их душу. Но из-за должности у меня «крыша», где бы и как бы мы ни гоняли, нас не повяжут. Во всяком случае, их.
– Да уж! – Я усмехнулся.
– Знающие люди, которым «слили» третье дно, относятся ко мне с уважением. Стараются не бросаться в глаза, держат дистанцию, но и не светят это дно другим. «Золотое» дно, как видишь! Для них. – Она рассмеялась. – Вместо этого подряжаются на любое мероприятие, где есть я, точно зная, что это безопасно. Выгода!
