Юрий Никитин - Бригантины поднимают паруса

Когда она вышла, освеженная и поправляющая волосы, якобы все это время провела в душевой комнате, хотя в самом деле заскочила туда на минутку, я уже поставил на стол две чашки горячего парующего кофе и раскладывал на широкой плоской тарелке печенье.

– Ого, – сказала она и села напротив, – и печенье отыскал… Тебя в разведчики взяли не из домушников?.. Ой, и кофе латте.

Я сказал скромно:

– Мне показалось, что это тебе подходит больше. Что-то в тебе эдакое латтетное…

В ее взгляде промелькнуло удивление.

– Почему латте?

– Тебе идет, – объяснил я. – По твоему психологическому характеру подходит именно латте и в меньшей степени капучино.

Она указала взглядом на мою чашку:

– А себе эспрессо?

– Ну да, – ответил я и сделал большой глоток, выказывая, что мне начхать на древние правила этикета, – потому что я экспрессионист временами. Могу экспрессивные картины рисовать, но не стану.

– Почему?

– А на фига? – спросил я.

– Ну… это же высокое искусство.

Я сделал еще глоток, закрыл глаза от удовольствия.

– Хрень. Все хрень.

– Грубый ты, – сказала она с отвращением. – И невежественный.

– Лет через сорок-пятьдесят, – пояснил я, – не будет никакого искусства.

– Будет, – возразила она с вызовом.

Я взял печенье, переспросил:

– В новом мире?

Она сказала резко:

– А что будет?

– Вместо извозчиков появились самобеглые коляски, – сказал я. – Это еще могли предположить. Но вот Интернет никто и представить себе не мог… Прекрасное печенье, люблю восточные лакомства!.. А новый мир будет в миллион раз непохожее… Да что там миллион! Вообще будет другим. Будь у тебя сейчас диапазон зрения пошире… ну-ну, не обижайся, я говорю о шкале инфракрасного до ультрафиолета, включая рентгеновское и прочие возможности видеть в гамма-лучах и всех прочих… так вот, ты бы видела эти картины… гм… иначе. Как нечто крайне примитивное и не использующее возможности. Что-то вроде детских каракуль, только хуже и глупее.

Она хмуро смотрела, как я жру восточные сласти и запиваю и без того сладким кофе, что крайне неинтеллигентно, но трансчеловеку насрать на то, что считается интеллигентностью в уходящем в прошлое веке, у трансчеловеков собственная гордость, на буржуев смотрим свысока.

– Ладно, – сказала она с вызовом, – если ты такой продвинутый, то как отбить эти заряды?

Я допил кофе, с сожалением посмотрел на кофейный агрегат.

– Отбить, это в каком смысле?

– Прямом.

– Понял-понял… Если заказать ему вторую, перегорит от усердия?

– Нет, – буркнула она.

– Тогда от жадности?

Она повернулась, коротко взмахнула рукой наискось и по горизонтали, словно режет кому-то горло. Аппарат недовольно загрохотал, с треском перемалывая зерна, а я подумал, что кофе она пьет сама часто, судя по жесту: обычно самые простые присваиваем наиболее частым командам.

Я сам поднял и взял чашку, но огонек мигнул, предупреждая, что сейчас хлынет еще струя.

Эсфирь молча ждала, когда я наполню и поставлю обе чашки на стол, взяла свою и взглянула в упор.

– Так как?

Я сказал задумчиво:

– А если попробовать другой путь…

– Ну-ну? – сказала она в нетерпении. – Что-то ты какой-то заторможенный. Или еще не отмерз после своей Тугусии?

– Когда смотрю на тебя, – пояснил я, – такую злую и кровожадную, так хочется проявить себя в чем-то гуманитарном… Например, обойтись без стрельбы простым жульничеством.

Она посмотрела исподлобья.

– А сумеешь?

Я спросил обиженно:

– Думаешь, жульничать умеют только евреи?.. А вдруг я родом с Украины?.. Ага, вздрогнула. То-то.

– Говори, – сказала она в нетерпении. – Ты многословный, как итальянец.

– Если прийти к Хиггинсу, – сказал я, – и сообщить ему, нам, дескать, известно, что с Украины вам продали ядерные заряды. Конечно, наши информаторы поступили непорядочно, поделившись такими сведениями, но за пару сот долларов некоторые и мать родную продадут, а что уж говорить, если речь о миллионе за такую информацию?

Она поморщилась.

– Вот так все просто?

– Иногда простота, – сказал я скромно, – лучше заумности. Ладно, отвергая мою святую простоту, предложи хитрый еврейский вариант.

Она старательно подумала, у женщин это заметно, это у нас никак не выражается, потому что все время о чем-то да думаем, пусть даже о бабах, а вот когда задумывается женщина – это всегда зрелище, пусть даже и не такое умилительное, как когда о чем-то размышляет такое забавное существо, как, к примеру, Катенька.

– А если зайти с другого конца? – поинтересовалась она.

– Это по-еврейски, – одобрил я. – С какого?

– Отыскать шейха Хашима, – предложила она. – Покупающего эти заряды.

– И что ему скажем? – спросил я. – Посоветуем стать демократом?.. Ни один мужчина не согласится!

– Почему?

Я ответил по-еврейски вопросом на вопрос:

– А ты знаешь, какой у него гарем?

Она сказала язвительно:

– А при хорошем гареме ни один мужчина не пойдет в демократию?

– Конечно.

– Ни при каких условиях?

Я двинул плечами.

– А какие могут быть условия предпочтительнее? Миллионы, миллиарды долларов? Так их добывают, чтобы покупать женщин. Какой мужчина согласится на обратный обмен?

– Разве что станет импотентом, – предположила она задумчиво.

– А кто в этом признается? – спросил я. – Нет уж, все равно будет держать гарем. Разве что чуть сократит… Хотя, конечно, зерно в твоем чисто женском неприличном предположении есть. Шейх живет в старых координатах. Попробуй ему объяснить, что если распустит гарем и примет демократические ценности, то все женщины мира будут почти что в его гареме, а еще вполне легально можно в жены брать ишаков, коз, малолеток, в том числе самцов, а также все-все, что может измыслить свободное демократическое мышление.

Она поморщилась.

– Как вы, мужчины, в первую очередь понимаете демократию!

– Потому что мы по своей природе демократичны, – объяснил я. – Слыхала о такой науке, как антропология?

– Это ловля бабочек?

– Нет, – сказал я, – ловля бабочек – это энтомология. Значит, шейх Хашим… Надо посмотреть…

Она оживилась, но взгляд бросила на меня крайне удивленный.

– Едем к нему?

– Погоди, – сказал я, – сперва поищем его по планете… Ну, не в буквальном смысле.

– Именно так и думала, – заявила она сердито. – На меня непохоже. Ты же у нас думатель!

– Именно, – согласился я солидно. – Стратег!.. А не жаба ходячая.

– А в каком смысле?

– Сперва поищем по Дубаю, – объяснил я, – и его окрестностям.

Она посмотрела испытующе.

– Это займет месяцы. Или знаешь, где искать?