Зеркальщик - Кирилл Юрьевич Шарапов
Всем была хороша девица — высокая, длинноногая, с округлостями в нужных местах, но одна неприятная черта имелась — стервозный характер и любовь к выяснению отношений. Иногда это напрягало. Вяземский почувствовал, что сейчас ему выкатят очередные претензии, и оказался прав.
— Радим, я так понимаю, мне снова придется спать одной? — выдала она упрек.
— Правильно понимаешь, — отозвался копатель. — Завтра вечером, на крайняк послезавтра утром вернусь в город, и в воскресенье куда-нибудь сходим, — он старался говорить спокойно, дабы не раздувать скандал, но, похоже, Марина уже настроилась.
— Сегодня твой день рождения, — завела она шарманку, — почему ты решил его справлять, сидя на бревне в заброшенной деревне, пялясь на огонь и закипающий чайник?
Вяземский вздрогнул от подобной догадливости, словно она его через спутник видела.
— Почему в одиночестве на бревне, а не со мной в хорошем ресторане? — продолжила Марина свой монолог, полный возмущения. — Я бы даже была не против, если бы ты пригласил туда друзей. Но нет, ты решил всех кинуть.
Радим достал сигарету и прикурил, похоже, отношения начинали себя изживать, и ему порядком надоели эти экспрессивные монологи. Может, пора поставить точку?
— Марина, — перебил он девушку, — послушай меня, пожалуйста. Я тут не с бабами. У меня гудят руки от общения с лопатой. Несколько часов назад я выбрался из раскопа, глубиной почти в мой рост. Я его выкопал ради сундука, наполненного сгнившими бумагами, которые не представляют никакой ценности, а потом я его закопал обратно. За четыре дня я почти ничего не нашел, я устал, и хочу спокойно посидеть на бревне, глядя на закипающий чайник, и послушать дождь. Я не хочу слушать твои упреки. Я вернусь в город, когда я сказал, и если ты еще будешь в моей квартире, мы с тобой займемся ураганным сексом, а потом пойдем ужинать в приличный ресторан. Если нет, значит, так тому и быть. Мы поняли друг друга?
— Ты скотина, Радим Вяземский, — возмущенно выкрикнула девушка и бросила трубку.
Дикий пожал плечами, улыбнулся сам себе и, выключив телефон, убрал его в карман. Остальные его друзья уже поздравили именинника, поздравили по-человечески, пожелав много всего дежурного, но совершенно необходимого. Они знали, как он не любит этот день в конце мая, и оставляли за ним право, проводить его так, как он этого хочет. Потом он обязательно всех соберет либо в кабаке, либо на даче одного из них. Будет спиртное, будет шашлык, будут звучать тосты, но это будет через неделю, а пока нужно заварить крепкого кофе.
Вечер удался. Пеклась в углях картошка, над ней на решетке шкварчал отличный стейк, в стопку с постоянной регулярностью лился двенадцатилетний Чивас, природа, словно решив сделать подарок, к ночи остановила полив земли, а к полуночи в небе показалась большая круглая оранжевая, похожая на головку Чеддера, луна. Это был замечательный вечер, и Васильев с «Хранителем кладов» не разочаровал, хотя Радим с удовольствием послушал бы еще пару книг про данного героя.
На рассвете, залив в себя чашку крепкого кофе и сжевав пару бутербродов со слегка поджаренной краковской, Вяземский, натянув высокие резиновые сапоги, вооружившись металлоискателем, пошёл исследовать очередной квадрат заброшенной деревни. Устойчивый, качественный сигнал он получил только часам к десяти. Это был крайний дом в деревне, скорее, он даже стоял на отшибе, почти у леса, и сигнал шел не со двора, а из периметра дома.
Выставив флажок, он уселся на кусок стены и, вытащив сигарету, неторопливо прикурил. Впереди его, скорее всего, ждало несколько часов махания лопатой, так что, нужно морально подготовиться к сему действу. Демонстративно поплевав на руки, он, вооружившись лопатой, вонзил штык в грунт. Копать было тяжело, гнилое дерево, какие-то мелкие камни, о которые постоянно звенела лопата. Наконец, верхний слой был снят и проверен металлоискателем, пара кованых гвоздей и подкова, но это был не тот сигнал, который Радим слышал. Проведя еще одно исследование раскопа, он определился с местом и снова вонзил лопату в грунт. Влажная земля копалась хорошо, кроме того она лучше передавала сигнал, так что…
Час — вот сколько у Вяземского ушло, чтобы штык лопаты звякнул обо что-то керамическое. Дикий улыбнулся, обычно крынки, закопанные внутри дома, это всегда монеты. А поскольку деревенька загнулась еще до революции, то, может, и подняться хорошо удастся, хотя та находка, что он взял два дня назад, так себе, тысяч на тридцать, мелочевка, да и время их не пощадило, еще была россыпь, словно кто-то швырнул в ямку да так и не поднял.
Радим стал окапывать захоронку и уже через пару минут понял, что это не крынка, не та форма, да и объем небольшой, пол-литра максимум. Неужели ему повезло, и он выкопал самую настоящую кубышку? Вот лопата наткнулась на что-то твердое, чуть в стороне от сосуда. Вяземский с интересом опустился на колени и принялся разгребать руками грунт. Увидев пожелтевшую от времени лучевую кость, он вздохнул, нечто такое он и ожидал увидеть. Что ж, к кубышке прилагался скелет, а значит, работа ему предстоит большая, негоже забрать клад и оставить его владельца валяться просто так, придется хоронить. Черные копатели — люди суеверные, не стоит оставлять кости, не упокоенными, беда может выйти. Да и не так уж и много копать придется, глубина всего чуть больше половины метра, может, сантиметров семьдесят.
Радим справился за два часа. Кубышка, так и не вскрытая, лежала на куске брезента. Там же нашлось ручное зеркало в серебряной оправе древней работы, очень чистое зеркало, словно не в земле лежало, а только что от мастера пришло, правда, благородный металл потемнел, но не более. Еще одной находкой стал кинжал, который Радим вытащил из ребер покойника. Вот его время не пощадило. Одно можно сказать точно, оружие было очень дорогим, поскольку из рассыпающейся рукояти выпал вделанный в нее камень приличных размеров, очень приличных — с ноготь его большого пальца, может, даже чуть больше. Ничего подобного Радим не встречал — черный, с багровым огоньком в сердцевине. Вот огранка привычная — сверху круглый, снизу сужающийся конус. Но было еще что-то — мастер непонятно зачем загубил камень, на короне был вырезан сложный незнакомый символ. Сделано это было прекрасно, но сильно роняло самоцвет в цене. Убрав его в карман, Радим вернулся к раскопу. Одежда покойника не сохранилась, Вяземский не был специалистом по костям,
