Я буду летать - Екатерина Александровна Боброва
А что ты хотела? — язвительно пропел внутренний голос. Военная академия. Рассадник паранойи. Надо было в медицинскую идти, как предлагал отец. Ну или сразу в воспитательницы детского сада, как настаивала бабушка, свято веря, что девочкам не место в таком ужасе.
Но Софи с детства знала, что будет пилотом. Ей снились полеты с тех пор, как она начала осознавать себя. Взрослые смеялись: «Растешь», и только брат трепал по волосам, приговаривая: «Летай, сестренка. Пилотом станешь. Вместе к звездам полетим». И она зажмуривалась, ощущая, как сладко ноет в груди от его слов.
Старший брат был для нее всем: жизнью, воздухом, защитником, примером для подражания. Она ела то, что ел он. Делала то, что делал он. Ходила за ним хвостиком. Частенько спала в его постели. Таскала его рубашки.
Родители возмущались, но Олег смеялся и называл «Моя звездочка», совершенно не тяготясь ее детской навязчивостью.
«Ты растешь пацанкой!» — ругалась мама, когда она отказывалась надевать платья, коротко стригла волосы и носилась по улицам на аэродоске в компании ребят. Единственное, в чем Софи никогда не получала упреков, так это в учебе. Первая Космическая Академия брала лишь лучших. Таких, как ее брат. А значит, лучшей должна стать и она, Софи.
Она ждала коротких его приездов на каникулы больше, чем подарков на праздники. Жадно впитывала подробности. Копировала конспекты. Зачитывалась непонятными фразами. Разбирала их потом со словарем и прыгала от счастья, когда удавалось удивить брата своими знаниями.
«Да ты прирожденный пилот, сестренка», — сказал он однажды на полном серьезе, а потом принялся объяснять, как взрослой, ее ошибки, показывать, как надо. И на день рождение подарил последнюю версию «Цитадели», потратив на него годовую стипендию.
В семье не сразу, но смирились с тем, что оба ребенка выбрали стезю пилота.
«Ничего, — утешал отец мать, — было бы хуже, если бы Олег пошел в космический десант. Она бы за ним и туда поперлась. А пилот… Даже неплохо. Да и девушки там есть».
Мама только вздыхала, а бабушка хваталась за сердце. В ее молодости девчонки меж звезд лишь пассажиров да грузы возили.
Олег же никогда не указывал, что ей делать.
«Выбирать тебе, мелкая, — частенько говаривал он, — твоя жизнь — твой выбор — твои ошибки. Никто, кроме тебя их не совершит и не исправит. Хочешь летать — летай. Если звезды сложатся, ты станешь лучшим пилотом, чем я. И если бы я был преподавателем, я бы сейчас взял тебя на второй курс. Ты справишься».
Только вот… Она остановилась, ноги принесли ее на обзорную палубу, откуда открывался вид на бледно-желтый, с синяками кратеров на поверхности шар луны, бархатную бесконечность космоса и россыпь ярких точек-звезд на нем.
Она не справилась. Они оба не справились.
Софи кашлянула, прогоняя застрявший в горле ком. Времени прошло немало, но каждый раз, когда она думала о брате и своем провале, ей до сих пор хотелось плакать.
Хотелось, но она так и не смогла проронить ни слезинки.
«Поплачь, милая», — ласково уговаривала ее бабушка, гладя по голове, но она отворачивалась, выдергивала голову из-под морщинистой руки и уходила-убегала от горьких мыслей.
«Он жив! — твердила заклинанием Софи. — Просто пропал без вести. Он вернется, он обещал».
Взрослые отводили взгляды, вздыхали горестно, а она упрямо сжимала губы, не желая терять надежды.
Столько всего ей пришлось вынести, чтобы не потерять не только надежду, но и свою мечту… Слезы матери, причитания бабушки: «Один безголовый пропал, теперь вторая туда же».
Положение спас давний друг отца, пилот дальней авиации. Выйдя на пенсию, он частенько бывал у них дома.
«Не мешайте ей, — сказал он однажды, застав очередной скандал. — Брат для нее был всем. Хочет — пусть идет по его стопам. Никто не знает своей судьбы. Можно попасть в неприятности, где угодно. Даже по дороге на работу в детский сад. Но одно я знаю точно — потерявшие мечту не живут счастливо».
И ей разрешили сдавать вступительные в академию.
Первая Космическая, элита элит, могла позволить себе жесткий отбор и огромный конкурс. Экзамен можно было сдать лишь раз. Никаких «на следующий год» и вторых шансов. Готов, значит, готов. Они действительно брали лучших и гордились этим.
Софи не сомневалась, что сдаст. Высшие балы за выпускные в школе. На симуляторе она летала круче любого в городе.
И что там она… Все вокруг были уверены — поступит. Как говорится, если не она, то кто?
Софи стиснула ладони, глаза обожгло сухими слезами. Тот день в памяти остался калейдоскопом из уверенности, надежд и полного краха. Она так и не поняла, почему сбилась на трассе. Преподаватели утешали: «Бывает. Переволновалась. Ничего страшного. С такими баллами ты можешь поступить, куда угодно».
Она не хотела, куда угодно. Она хотела только в Космическую. Ходить по тем же коридорам, по которым ходил брат. Смотреть на те же звезды. Сидеть за тем же столом в столовой. И никаких компромиссов. Никаких пассажирских неповоротливых лайнеров или неуклюжих грузовозов. Для нее не существовало иных кораблей, кроме истребителей.
«Упрямая», — разводили руками преподаватели.
«Дурная», — ругался отец.
«Бедная», — вздыхала бабушка.
«Ломаешь себе жизнь», — пророчила мама.
А Софи паковала вещи, чтобы отправиться в ПКА на инженерный факультет.
— Что заснула? Отбой скоро, — грубо одернул ее второкурсник.
Софи тихонько вздохнула. Моргнула, возвращая четкость этому миру.
Кто же знал, что удержаться от полетов, когда рядом они — дотронься рукой — будет так тяжело.
Попасть в ангар после занятий не составило труда. Сначала она ходила вокруг. Касалась рукой холода серебристого металла. Улыбалась гордым силуэтам, как старым знакомым. Потом стала забираться в кабины: посидеть, вдыхая ни с чем не сравнимый запах рабочей машины. Помечтать…
И все было хорошо, пока ее уединение не нарушили так грубо…
Софи отвернулась от обзорного окна, зашагала к себе. Курсант прав — скоро отбой. Лучше не рисковать — первокурсников, дабы сразу привить дисциплину, наказывают строже остальных. А она и так… по краю ходит.
Но кто же там был, в ангаре? Голос молодой. Явно кто-то из курсантов. Видимо, забыл что-то растяпа. А она чуть не попалась… Еще и этот ключ. Софи потянулась к карману на бедре. Сунула туда руку и застонала от досады. Прорез! А ведь комбезу от силы неделя. Гадство! И даже гадать не надо, кому она не угодила. Рыжий! Возненавидел ее с первого дня. Единственная девчонка в бригаде. Еще и заучка. Кто с такими баллами
