Операция "Берег" - Юрий Павлович Валин
Не за что ухватиться. Объект где-то здесь — в пределах досягаемости, к нему ведут автомобильные дороги, наверняка существует специальная железнодорожная ветка, возможно, где-то рядом портовые сооружения. Эта гадость функционирует, дает результат — есть множество подтверждений. Но где он конкретно? Предположения имелись самые фантастические, вот доказательств — никаких.
Разведчики двинулись вниз по довольно-таки утомительной лестнице. Операция началась утром, километров по городу намеряли изрядно. Это бы ничего, товарищи офицеры были достаточно подготовлены физически, имели опыт агентурной работы. Но результат откровенно огорчал. Операция двигалась к своему завершению, оставался один запланированный визит в городе.
— В кабак заворачиваем или нет? — поинтересовался рыжеватый обер-лейтенант Робин.
— Нужно заглянуть. Иначе неестественно — «Блютгерихт»[6] — обязательная отметка посещения для всех приличных гостей города, — напомнил очкастый штабной напарник. — И иначе мы раньше времени в гости заявимся, придется у дома торчать.
В действительности, а не по нынешним документам, пунктуального любителя кабаков звали Евгений Земляков. Невзирая на дивное знание немецких диалектов, был он человеком по происхождению чисто русским, москвичом, выполнял обязанности основного переводчика и оперативного работника Отдела «К».
Вход в ресторан «Блютгерихт» — действительно одной из самых знаменитых достопримечательностей Кёнигсберга — располагался в замковом дворе, под Рыцарской галереей. Винный подвал — вернее, подвальный комплекс — занимал помещения воистину исторические, с мрачной славой. Здесь был залы «Тюрьма», «Испанская игла», «Камера стыда», «Перцовая заглушка», где в тесной дружеской обстановке предпочитали пить весьма состоятельные кёнигсбергцы и их гости. Сумрачные интерьеры, сводчатые потолки, старинные резные бочки, приглушенное освещение, макеты ганзейских судов, прохлада и отрешенная тишина… обстановка считалась бы модной и в будущие прогрессивные времена. Атмосфера подлинная, рыцарская, крайне мало новодельных предметов мебели и посуды. Судя по виду, скамьи и стулья могли быть знакомы с задницами вполне реальных орденских магистров и тружеников-палачей. Впрочем, разведчики оценивали стулья как полезный предмет, способный дать отдых ногам.
— Сидят, бухают, словно и нет никакой войны, — проворчал Робин, жуя поджаренную колбаску, запивая прохладным вином и поглядывая на немногочисленных посетителей.
— Ну, это им недолго осталось, — заметил Земляков. — В целом даже хорошо, что без суеты обходимся. Мешала бы.
— Это верно. Жаль, авто нет. «Кюбеля» бы нам, да надежного водителя. Куда больше можно было бы успеть.
— Да, с Янисом было бы и ногам спокойнее, да и вообще. А насчет «успеть» — так мы и так успеем. Поскольку уже практически иссякли. Как-то не предполагал я, что энергетика настолько неуловимая вещь.
— Это потому что ты гуманитарий. Для вас мощные электролинии найти — это к розетке подключиться — «щелк» и готово, — заворчал расстроенный Робин. — Впрочем, я тоже не особо энергетик. Не хватает нам профильных специалистов.
Земляков пожал плечами и сделал глоток вина. Оперативникам всегда многого не хватало. Специфика. По сути, одних документов и пропусков в избытке — навострились печатать, образцов хватает, хоть целый агентурный батальон обеспечивай. Но личного состава на батальон у Отдела нет, да с остальным тоже не гладко. Одежда при Прыжке надежность теряет, пуговицы того и гляди отскакивать начнут, сапоги вид держат, но готовы протереться. Снаряжения ноль — утром пришлось в магазинчик заходить, купить разные мелочи и наручные часы-штамповку. Продавец не скрыл некоторого удивления — приличные офицеры, и вдруг… Пришлось врать про обещание солдату-земляку. Но это бы ладно — импровизировать Земляков вполне умел. Кстати, и часы можно было бы взять дорогие, в хорошем магазине, рейхсмарками опергруппа обеспечена. Вот только в приличном магазине вероятность запомниться и «засветиться» гораздо выше, да и бессмысленно дорогие часы брать на один день. Впрочем, больше нервирует иное — в кобурах обер-лейтенантов пистолеты чисто условные — шматок незаряженного и ненадежного металла, поскольку стрелять из оружия после Прыжка крайне стремно. У Землякова от одной мысли о таком варианте начинало ломить лоб, где имелся неочевидный, но памятный шрам после неприятного случая. Нет, в огневые контакты разведгруппа категорически не собиралась вступать, но все же с надежными «стволами» гулять было бы намного проще. Мысли бы не отвлекались.
— Ладно, двигаемся дальше.
Господа обер-лейтенанты вышли из подвальчика, герр Земляков нес под мышкой сверток с бутылкой «Блютгерихта № 7» — торчало горлышко с фирменной фарфоровой пробкой — прикупил с собой в качестве сувенира, как поступает большинство посетителей ресторана. И для достоверности полезно, да и вообще хорошее вино никому не мешало.
— Так, у нас здесь еще маленькое дельце, — Земляков покосился на маячившего у дверей служителя-привратника музея и полез во внутренний карман.
— Самодеятельностью занимаешься, — с некоторым сомнением отметил Робин.
— Вряд ли повредит, — проворчал герр переводчик и двинулся к музейному аборигену.
Краткий разговор — в просьбе передать господину директору частное письмо «от дяди, старого поклонника нашего дорогого и знаменитого доктора Роде[7]» музейный работник ничего особенного не увидел. Доктор Роде — действительно достаточно известный и уважаемый человек, ему пишут со всех концов Германии.
Господа офицеры вышли из замка. После прохладного подвала и освежающего вина тепло нагретых за день городских камней чувствовалось намного острее. Разведгруппа миновала внушительный памятник Вильгельму I. Несмотря на приближающийся комендантский час, прохожих на улицах было еще изрядно — кёнигсбергцы наслаждались ясными теплыми вечерами уходящего лета. Можно было временно забыть о нарастающих бытовых трудностях, о неблестящем положении на фронтах. Лето есть лето, здесь глубокий тыл, прусская нерушимая цитадель империи — один из самых безопасных городов Третьего рейха.
Оперативники, естественно, поддаваться иллюзиям не имели привычки. Робин глянул на часы:
— Вот сейчас будем трамвай ждать, а времени уже в обрез.
— Черт возьми, Вальтер, что за пессимизм⁈ Мы в Пруссии, а не на нервной 16-й станции Фонтана. Тут трамваи четче твоих ужасных швейцарских часов ходят.
Постукивал по
