Последний самурай - Павел Барчук
Россия, Дальневосточный регион, за шесть месяцев до этого…
— Иванов Иван Иванович? — полицейский, замерший рядом со мной, произнёс фамилию таким тоном, словно сам не верил в то, что говорит. Даже тихонько «подхрюкнул», сдерживая насмешку.
А я не виноват, что в детском доме не стали заморачиваться. Там точно не то место, где прям интересную дворянскую родословную придумают и будут размышлять несколько дней над именем. Ребеночек светленький? Глазки голубенькие? Ну все! Чистый Ваня!
— Все верно, — ответил я менту, а сам осторожно подтянул носком ботинка сумку, которая стояла под пластиковым креслом.
Сейчас эта сумочка по своей стоимости равна годовому бюджету маленькой европейской страны. Ее у меня если заберут, то вместе с руками. Сам не отдам.
Интересно, с хрена ли мент подошел ко мне? Еще больше интересно, с хрена ли ему известны мои данные? В любом случае, в чем бы не была причина, это очень, очень погано.
В кресле я сидел последние минут тридцать в ожидании нужного поезда. И ведь как меня заметил гад в погонах? Билеты я не покупал. С проводником и так договорился бы. Рожей вроде особо не светил. Да и молодой лейтенант явно здесь не по служебным делам. Он в форме, да. Но в одной руке у парня — букет цветов. Девушку, похоже, встречает. Не иначе, как чистая случайность нас свела. Отвернулся все-таки от меня фарт. Отвернулся… Была ведь чуечка, надо уходить лесами. Или чего там у них… Сопки? Тайга? Как меня вообще занесло на Дальний Восток?! Ведь завязал. Завязал! Ушел в честную и правильную жизнь. Нет. Сорвало все-таки «кодировку».
— Точно Иван Иванович Иванов? Место рождения город Липецк? Год рождения 1980? — переспросил ментенок, а потом смущенно добавил, — извините, просто вы очень похожи на человека одного…
Он, бедолага, сам не уверен, что ему так повезло. Того и гляди сейчас от счастья расплачется. А вот мне от горя, хоть плачь. Имя, фамилия, отчество, год рождения и место… Похоже, ориентировку на меня скинули.
— Да точно. Точно, — ответил я, чем окончательно выбил его из колеи.
Он-то ожидал другого. Думал, врать начну, выкручиваться. Либо возмущенно пошлю его на хрен. Мол, вообще не Иванов я ни разу. Но нет. В том и фишка. Растерянный мент — бесполезный мент. А молодой, неопытный, растерянный мент для меня — отличная возможность избежать незапланированной встречи с отечественным правосудием. Мы с ним немного не в ладах. Последние лет двадцать.
М-да… Денежное выдалось дельце. Очень денежное. Жаль, что все хорошее имеет свойство заканчиваться. Как и везение этого молодого, неопытного лейтенантика…
Я рванул с места сразу. Не встал и побежал. Не-е-ет. На такие барства нет времени. Я, словно взбесившийся кенгуру, вскочил с кресла и прыгнул вперед, вложив в этот прыжок максимальную силу удара. Цель моя была предельно проста. Как и план. Сбиваю с ног ментенка, потом очень быстро исчезаю из зоны видимости. Он — один. Оружие при себе имеет — это минус. Но мы находимся в зале ожидания железнодорожного вокзала — это плюс.
Стрелять не решится, слишком много людей вокруг. Да и потом, я прекрасно знаю, чего стоит каждая пуля, выпущенная из табельного оружия. Там столько бумажек надо потом написать для начальства, что проще преступника сразу бить любыми подручными средствами, но только не стрелять. Вот я бы на месте ментенка, увидев человека, чья физиономия присутствует в свежей ориентировке, подошел бы спрашивать фамилию сразу с битой в руке. Или, на худой случай, прихватил бы урну с улицы. Ясное дело, биты просто так на дороге не валяются.
Иванов? Иванов. На-ка по хребтине! Потом, если что, разберемся. Хотя… Наверное, именно потому я и не мент, а нахожусь совсем по другую сторону баррикад. Мышление у меня под закон и порядок не заточено.
— Ах ты… Ух!.. лять!.. ука! Держи!
Выдохнул на протяжном крике мне в спину ментенок. От моего удара он буквально сложился пополам. Конечно, удар вышел сильный. Тем более, бил его ногой, не стесняясь, прямо в живот.
Пока он пытался вспомнить, как дышать, я уже на максимальной скорости увеличивал расстояние между нами. Благо людей в зале ожидания — битком. Хорошая возможность скрыться. Еще лучше, что чувство гражданской ответственности у народа притупилось давным-давно. На крики ментенка вообще никто не обратил внимания. Потом спасибо скажет за такой урок. Я очень постарался, чтоб он после нашей встречи запомнил на долгие годы одну простую истину. Увидел потенциального преступника? Зови подмогу, придурок. А не приставай к нему с тупым вопросом, он ли это. Пусть еще перекрестится, что мне «мокруха» поперек горла стоит. Не люблю это грязное дело. А мог бы и завалить невзначай. Своя-то свобода всяко дороже, чем жизнь какого-то лейтенанта.
— Держите! Стой! Стрелять буду! — немного сдавленно продолжал бесноваться лейтенант где-то сзади.
Я особо не вслушивался, что он там повизгивает. Я был чрезвычайно занят. На всех парах несся к запасному выходу. Присмотрел эту скромную серую дверцу сразу, как только появился на вокзале. Отходные пути — дело нужное. Их надо сразу просчитывать. Тем более, с самого начала этого дельца, имелось у меня свербящее гадкое ощущение внутри. Что-то типа предчувствия. Но я гнал его прочь, объяснив себе, мол, просто нервишки шалят после долгого перерыва. Оказалось, чуечка моя по-прежнему работает, а я — дурак, не послушал ее. С другой стороны, вариантов особо тоже не было. Мне позарез нужно выполнить этот заказ.
Сумка, естественно, мотылялась у меня на плече. Ее я, как чертов Стетхэм, во время прыжка с кресла, прежде, чем ударить мента, подкинул вверх ногой и на лету поймал за ручку. Чуть не убился, между прочим. Веса в сумке сейчас немало. Там лежит нехилых размеров золотой дракон. В высоту, сантиметров сорок точно будет, если не больше. Когда его из сейфа вытаскивал, линейкой не мерил. Так что, точно не скажу.
А вообще, я — медвежатник. Уже и слова, наверное, такого молодежь не знает. Более того, я — профессионал. Да, по нынешним временам на первом месте всякие
