Товарищ Резак (СИ) - Горшенев Герман
— Бублик, ты гля! Да он с тобой разговаривает на собачьем. Ты на ихнем рубишь?
Корж внимательно наклонился ко мне и почесал меня за ухом:
— Уууууу, какая псина умная, умная, — и потрепал меня по холке.
Так, я не понял. Они вообще не в курсе где находятся? Что вообще эти грязные мужики с каким-то допотопным оружием, ещё и с самодельными глушителями делают на режимном объекте? Кто их сюда пустил? Сюда не на каждом танке заедешь, а броневик точно ещё на подъезде сожгут. И как я у них могу это спросить, если Бублик по-собачьи не понимает?
— Эй, Бублик иди сюда! Посмотри, — это Корж открыл шкаф младшего научного персонала и достал личное оружие.
У нас прежде всего объект, а не сельская больничка, положено персоналу. Оружие за ключом храним разумеется, и охранник в случае необходимости раздаёт, но тем не менее у всех есть. Корж с Бубликом по очереди охают и стволы из рук в руки передают. Подхожу поближе посмотреть и послушать.
— Что смотришь? Жрать хочешь?
Я ничего не хочу. Я вообще не понимаю, что происходит. Сделал ещё одну попытку наладить вербальное общение. С речевым аппаратом надо ещё разбираться и получилось немного не то, что пытался. Открыл рот и слегка рыкнул, визгнул, переходя на длинный писк. У меня раньше все собаки так делали, теперь и я вот делаю. Получил ещё одну порцию чесаний за ухом. Интересная тема для изучения. Как расспросить человека о том, что тебе надо, рассказать о своих проблемах, если тебя считают собакой?
— Богатый ты парень, как я посмотрю, у тебя в шкафу такие пистолеты классные! — это ко мне Бублик обращается.
Корж рассовывал по карманам обоймы и цокал языком:
— А где стволы сменные?
— Да ты чё? Корж, не тупи! Это же в девяностых было, когда у ментов патронов не было. Какие были патроны, такой и ствол ставили. Сейчас только спецуру под сменные стволы снабжают, этого уже лет тридцать не делают.
Это они о чём? Какие на пистолете стволы сменные? Как на пулемёте, что ли? Я почему не знаю, хотя конечно всего знать не могу. Сунул морду поближе. Интересно, о каком таком невиданном стволе они говорят.
Мне сунули под нос пистолет. О! Да это же Бердыш. Чего они им так восторгались? Штатный, очень хороший, пожалуй, самый лучший, но обычный. Про сменные стволы я не слышал. Я же не могу всё слышать, это и не моя специализация.
Фууу! Обычно в клинике воздух через специальный фильтр пропускают, чтобы уменьшить число запахов пока трансплантаты не адаптируются в телах животных, и не начнут работать генмодификации. Меня сразу в мир полный запахов сунули. Став обладателем собачьего нюха, приобрёл большую проблему, на которую не знаю как реагировать. Я прекрасно распознаю запахи, самые мелкие их оттенки, но они не забивают один другой и не смешиваются. Я точно определил запах ружейной смазки, тушёнки которую ели со сладкой булкой, недочищенного порохового нагара, недавнего похода в туалет, немытого тела, кофе, запах барбариски из кармана разгрузки. Я даже запах себя ощутил, меня ведь гладили и от ремней освобождали. Явная перегрузка информацией с непривычки, надо потом как-то приспособиться, а как, пока не знаю. Помимо этого, запах кошатины, запах напарника, запах стрелянных гильз, запах затхлой половой тряпки которой мыли когда-то пол, запах изо рта убитого санитара и ещё еже с ними. Многовато будет.
Фыркнул, пробуя сбить с носа лишнюю информацию.
— Фыркаешь тут. Ничего ты, слюнявый, в пушках не понимаешь. Не твоего это ума дело.
Интересно, как это они в одну фразу сразу три наезда всунули. Может, какие-то моменты по стрелковке и упустил, извините, больше пятидесяти лет работы, всё не упомнишь. Да у меня стрелянных гильз в два эшелона не поместишь. По поводу ума и про слюни тоже не забыли поиздеваться.
Распихав по сумкам ценности, подельники направились из моей палаты в следующую. Там была большая собака, прирезанная ножом и санитар с проломленной головой. Очевидно, это тоже мои товарищи постарались. По пути было ещё два санитара, тоже с глубокими проломами черепа. Это делалось, наверное, небольшим строительным молотком, похожим на кирку, который тоже присутствовал в снаряжении обоих. Экспрессия, с которой они резали трансплантантов и убивали санитаров направо и налево в моей голове не укладывалась с освобождением меня и ласковым трепанием за ухом.
Выбежал охранник и попытался их укусить. Бублик подсёк ноги, а напарник подхватил охранника под руки с силой их заломил. Хрустнули кости, но это напавшего не смутило, и он, злобно шипя и брызгая слюной, продолжал клацать зубами. Парни вдвоём повалили его на пол и, упёршись берцами ему в голову, свернули шею.
— Посмотри, какой мы тебе бронежилетик добыли. С обновкой тебя, и в этот раз стрелять не стал, совсем в крови не измазал. Пёс тобой гордится!
Всё это говорил Бублик, снимая с охранника и с торжественным видом вручая трофей компаньону. Не забыли и про разгрузку, вывернув карманы. Дальше шли от помещения к помещению, разламывая ящики и цокая языками над их содержимым.
Меня трепали за ухом. Утешали, что если я не обратился, то дальше со мной всё будет в порядке. Спорили, как назвать и обсуждали куда и как они своё богатство прятать будут. Набрали ценного они явно больше, чем могли унести. Мужики точно знают больше меня и совершенно нормально воспринимают ситуацию, когда охранник хочет покусать этих вот двух вонючек, а не пристрелить, хотя на шее у него висел пистолет-пулемёт. Оный предмет уже занял достойное место в коллекции разворованного имущества двух товарищей.
Мы отходим от палаты где воняет кошатиной всё дальше. Они про какую-то кошку говорили с умными глазами. Срываюсь с места и бегу на запах. И правда, огромная чёрная пантера с лоснящейся шерстью и буграми мышц под шкурой привязана к столу. Оббежал её вокруг. Так они её и не отпустили. Гавкаю, потом ещё раз гавкаю. На меня смотрит и правда умный взгляд.
Из коридора спросили:
— Корж, ты это слышал? Это что за звуки?
Это, бараны, я гавкаю, как могу. Я первый день как из наркоза вышел, и, похоже, ни по-человечески, ни по-собачьему у меня сейчас не получается. По-хорошему, мне ещё год в клинике надо быть, пока генмодификанты не подействуют, всему заново учиться, а меня в самую гущу событий сунули! И я, вообще-то, кошку спасаю, только другим собакам потом не рассказывайте! Ну давайте, хоть ради любопытства. Выбежал, подбежал к ним — и обратно в палату. Кошатина наверняка тоже трансплантант. Подходят:
— Бублик, а чего это он нас к ней привёл?
— Корж, ты чёго? Ты её не освободил?
— Я? А если сожрёт? Да она какая огромная, я боюсь.
Вспомнил, как радовались мои собаки, когда я приходил домой и попытался повторить. Две удивлённые рожи и одна морда уставились на меня. Скорее всего я делал что-то не так, но старался как мог, или псы моих габаритов должны изображать радость иначе? Хорошо, вариант номер ноль. Я подошёл к пантере и размашисто и слюняво лизнул в нос. Пантера выпучила глаза от такой наглости, но через мгновение взяла себя в руки, вернее, в лапы.
— Да он её знает! — просиял Корж.
Хищница попыталась изобразить максимальное дружелюбие и замурлыкала как домашняя кошка.
— Давай, давай, иди, — подбодрил Бублик напарника и поднял автомат к плечу.
Корж аккуратно, с вытянутой руки разрезал один за другим ремни, держа в другой изъятый у охранника пистолет-пулемёт. Кошка медленно приподнялась, перетекла спиной от загривка до хвоста и стекла со стола плавной тенью. Совсем как домашняя мурка боднула Бублика выше бедра и протёрлась всем телом, повторив процедуру с другой стороны. При этом она добросовестно мурчала.
Однозначно хитрая тётка. В том, что она тётка я не сомневался. Сециально не смотрел, но для трансплантации подходят только животные одного с тобой пола. Пока ходил вокруг — заметил. Даже если мальчик с детства играл только куклами и звался Евредикой, а после операции мог похвастаться всем тем, и отсутствием того, то для трансплантации сознания, будь добр, используй того, кем ты был от рождения.
