Анна Калинкина - Метро 2033: Под-Московье (сборник)
Зоя шла и чувствовала, как снова наливается бессильным гневом. Эти две девчонки такие хорошенькие. Особенно Нюта. Когда ее нашли в туннеле, это был худенький заморыш, и Зоя возилась с ней, поила отварами – у Нюты еще долго болел живот. Никто не ожидал, что к восемнадцати она выровняется в светловолосую красавицу, по-прежнему ненормально худую, но с громадными голубыми глазищами.
«Зачем все это, – тоскливо думала Зоя, – зачем я так возилась с ней, выхаживала. Пройдет меньше месяца – и ее не станет. Нет, я пойду сейчас, я скажу ему, что так дальше продолжаться не может. Верховный, мать его так! Кому Верховный, а кому просто Юрка. И кто, кроме меня, может сказать ему правду в лицо. Вот сейчас и пойду – только глотну чуть-чуть для храбрости».
Она знала, что никуда она не пойдет. Упущено было то время, когда он еще подпускал ее к себе, когда до него еще можно было достучаться.
Оказавшись в своей ветхой маленькой палатке, она нашарила заветную пластиковую бутылочку, глотнула из нее и вскоре заснула тяжелым, беспокойным сном.
Девушки, сидя в своей палатке, тихонько разговаривали.
– Послушай, а откуда она знает, как все будет? – спрашивала Крыся.
– Да ведь она наверху жила до Катастрофы – как же ей не знать.
– Я не про Солнце. Я про напиток. Откуда она знает, что мы будем видеть красивые сны?
– А-а, – махнула рукой Нюта, – так она этот напиток сама чуть ли не каждый день хлещет, я видела. Это нам с тобой его просто так никто не даст, а она – другое дело. По-моему, Верховный ее даже побаивается. А ты разве не догадывалась?
– Но говорят, что если его часто пить, потом становишься слабоумным. Помнишь охранника Гришу? Он же перед смертью совсем свихнулся.
– Он не от этого свихнулся. Баба Зоя сказала, что его совесть замучила. Еще бы – стольких наверх проводил. Помнишь, он сидел, все будто руками от кого-то отмахивался, а потом что-то стряхивал с себя. Она подошла, посмотрела и говорит: «Все, допрыгался, упырь. Мальчики кровавые в глазах!» И через пару дней его мертвым нашли. Сказали – сердечный приступ.
– При чем здесь кровавые мальчики, если в жертву приносят только девушек?
– Не знаю. Баба Зоя часто всякие непонятные вещи говорит.
Их удивляло, что эта женщина, так сердечно к ним относившаяся, в то же время не выражает никаких сомнений – по крайней мере, вслух – в установившемся на станции чудовищном обычае. Более того – она его как будто поддерживала. Они не понимали, как все это уживалось в ней. Нюта видела, как, провожая на смерть девушек, она рисовала в воздухе странные знаки, словно обереги, и что-то бормотала вслед – то ли молитву, то ли заклинание. Это вызывало страшное недовольство Верховного, а кто-то из охранников однажды прикрикнул: «Опять ложным богам молишься, старая ведьма!»
При этом она словно бы с умилением рассказывала им про сам обряд. Накануне устраивался большой праздник на станции, нарядных девушек чествовали, словно принцесс. Веселились чуть ли не до утра. Потом давали им специальное питье, приносящее красивые сны, и вели на поверхность. Своего выхода у станции не было, приходилось какое-то время идти по подземным ходам. Девушек, одетых лишь в красивые белые платья, сопровождали охранники, Верховный и комендант в защитных комбинезонах. Накануне один из охранников поднимался на поверхность, чтобы на специальной площадке все приготовить – нарвать побольше цветов и уничтожить следы прежних жертв, если такие еще оставались. Часть цветов он приносил вниз, и их угрюмая станция с голыми стенами на короткое время преображалась.
Девушки, одурманенные сонным напитком, не сопротивлялись. Их выводили наружу, вели на жертвенник, огороженный железной сеткой. Все ждали восхода солнца. И едва лишь первый луч касался земли, сопровождающие уходили. А одурманенные девушки оставались наверху и, видимо, быстро умирали среди цветов под палящими лучами солнца, вряд ли, впрочем, успев что-либо осознать.
«А почему бы не убивать их сразу из гуманности?» – мрачно спросила как-то Крыся. И баба Зоя объяснила ей, что жертва должна быть бескровной. «На запах свежей крови могут собраться самые жуткие твари», – загадочно сказала она.
– Тебе, может, еще повезет, Нютка, – сказала Крыся. – Я слышала краем уха – Игорь отца пытается упросить за тебя.
Игорь был сын Верховного. Ни для кого не было секретом, что он давно влюблен в Нюту и что его отцу это очень не нравится.
– У него все равно ничего не получится. Верховный его и слушать не станет. Нет, нам не на Игоря надо надеяться.
– А на кого же. Ты все еще ждешь, что в последний момент явится твоя мамочка и тебя спасет?
Только Крысе Нюта прощала такие шутки. Только Крыся знала, как исступленно Нюта ждет до сих пор. Еще малышкой, попав на станцию, она то и дело просилась к маме, но всегда натыкалась на уклончивые отговорки взрослых – мол, ей надо сперва окрепнуть, да и в туннелях неспокойно, может, со временем что-нибудь и получится, а пока надо набраться терпения. И она ждала, но верила, что мать сама ее ищет, не может не искать.
Но чем дальше, тем меньше оставалось надежды. В первые годы после Катастрофы были заселены почти все станции метро от Баррикадной чуть ли не до Планерной – так, по крайней мере, люди говорили. Что там ближе к центру творилось, только слухи доходили. Вроде бы на Пушкинской фашисты обосновались, на Китай-городе – бандиты. А у них тут народ был попроще. Так, по крайней мере, сначала казалось. И челноки еще могли пройти от кольцевой, с Ганзы, чуть ли не по всей ветке – да только мало кто в последнее время на это решался. Незачем было – люди тут жили бедно и почти не могли ничего ни продать, ни купить. Еще в первое время, когда удавалось много полезного найти на поверхности, шел активный товарообмен между станциями. Теперь ближайшие окрестности были уже исхожены, многое, что не успели забрать, сгнило за эти годы. А то, что еще оставалось, все труднее становилось добывать – у города появились новые хозяева. И люди интересовали их – как добыча. Немногие отважные сталкеры еще продолжали подниматься на поверхность, но опасностей было все больше, а добыча все скуднее. Пришлось научиться выращивать в туннелях шампиньоны, употреблять в пищу крыс, которых специально для этой цели разводили. На некоторых станциях держали свиней, но Верховный был почему-то категорически против свинофермы на «Спартаке». Возможно, считал, что отупевшими от вечного недоедания людьми управлять легче.
Жить в метро тоже становилось все страшнее. Не так давно случилась какая-то авария на Октябрьском Поле, и все оттуда разбежались. И совсем недавно дошла весть о резне на Полежаевской. Говорили, что на Беговой даже туннели в ту сторону взорвали. И Нюта поняла, что это конец. В глубине души она, конечно, упрямо надеялась на чудо, но умом уже понимала – никакого чуда не будет. Если мать не нашла ее до сих пор, то теперь этого точно ждать не приходится. И защиты просить не у кого.
Может, оттого их и выбрали. У Крыси мать умерла несколько лет назад, и других родственников не было. Нюта заметила – для жертвоприношения чаще выбирали сирот. Все помнили один случай, когда увели наверх слабоумную дочь пьяницы Тамары. Тамара еще со времен Катастрофы повредилась в уме и готова была пить все, что горит. Оттого и дочь у нее получилась не вполне нормальной. Верховный убедил Тамару отдать дочь для жертвы – мол, все равно она не жилица, это и врач Николай Федорович подтвердил. И Тамара вроде сама согласилась, но потом совсем спилась и стала нести что-то вовсе несуразное и непотребное, говорить крамольные речи. Через несколько дней ее нашли в углу станции – скрюченную, совсем синюю, но, как объявили потом, «без признаков насильственной смерти». Николай Федорович сказал – выпила что-то техническое, перепутала. Никто особо не удивился – в таком состоянии Тамара что угодно выпить могла. Но уж больно своевременно эта смерть случилась.
А им с Крысей вместо матери стала баба Зоя. И заботилась о них, учила, лечила. Вот только спасти не могла.
Баба Зоя по памяти рассказывала им сказки. В этих сказках принцессы попадали в беду, но в последний момент их спасали какие-нибудь дураки или рыцари, а может, рыцари-дураки, которым не жилось спокойно, которые предпочитали искать опасноcтей и приключений себе на все места. Нюта точно знала – на станции спасать их с Крысей дураков не найдется.
– Крыся, – спросила Нюта, – а что баба Зоя про Тушинскую рассказывает? Там ведь тоже люди живут?
С Тушинской изредка приходили торговцы, впрочем, с ними старались все вопросы решить побыстрее. И не вести досужих разговоров – за этим следили люди Верховного.
– Баба Зоя про это почти не говорит. Сказала, что всякий сброд там живет, с которым людям и знаться ни к чему. А вот Галка, повариха, рассказывала, что там республика, правит там бургомистр Гришка, и будто бы жить там можно совсем неплохо. К ней приходил один, оттуда, нравилась она ему, вроде даже с собой звал.
