Дмитрий Самохин - Рожден быть опасным

Спустившись с восьмого этажа, я остановился перед дверью подъезда, не решаясь выйти наружу. Усталость — мой неизменный спутник в этом восьмимесячном марафоне смерти. Сердце колотилось, как загнанная лошадь, у которой того и гляди хлынет из пасти кровь, и она издохнет в конвульсиях. Душа скручивалась от боли. Кто бы знал, как мне надоело убегать, убивать и скрываться — три действия, выученные мной наизусть. В этом я стал профессионалом. Я ошущал себя одиноким. Я был братом всем людям, что окружали меня на улице, но они не были готовы признать меня братом. Они видели во мне чужака. Вернее, они во мне никого не видели, пока по мне не начинали стрелять.

Мне хватило двадцати секунд, чтобы задавить в себе гнездо паразитов саможалости и наполниться ненавистью к окружающему миру, в котором мне безвыходно приходилось жить. Я прислонился лбом к холодной древесине двери, чтобы охладить голову и набраться решимости. До моего логова оставалось еще, как минимум, три километра, разложенных в извилистых улочках, и эти три километра мне нужно было преодолеть, не привлекая к себе внимания.

Я рванул на себя дверь и столкнулся взглядом с дулом автомата. Тут же мне в голову выпустили очередь, от которой я лишь чудом увернулся. Очередь разметала в щепу дверь за моей спиной. Я ухватил человека, стрелявшего в меня, за руку и сломал ее, просто, как лучинку для растопки камина, после чего от пояса раскромсал его живот из «Игла».

Неизвестный, целившийся в меня, был из вольных охотников, которых подключала Служба Безопасности Земли для поимки особо опасных преступников. Она обещала за голову разыскиваемого крупную сумму, и контракт выполнялся в укороченные сроки.

За восемь месяцев бегства этот охотник на моем счету был тринадцатым.

Несчастливое число.

Оставив неподвижное тело возле парадной, я спрятал «Шмель» под пальто и неспешно двинулся к площади Конституции, стараясь слиться с толпой.

Люди, окружавшие меня, не обращали на меня внимания. Они не знали, что минуту назад я убил одного из них. Они обтекали меня. Они не ожидали от меня смерти. А любого из них я мог в эту же минуту укокошить. Я мог перечеркнуть их жизнь раз и навсегда. Я презирал их за то, что они боялись таких, как я. За то, что такому, как я, они были готовы в одну секунду выписать билет в ад в один конец. За то, что они не считали меня человеком.

Я не считал их достойными жить!

ГЛАВА ВТОРАЯ

Жизнь — явление эпизодическое и не дает солдату

никаких опорных временных вех, на которые

можно было бы рассчитывать, планируя ее.

Мое логово располагалось в старых заброшенных доках. Когда-то эти доки в левобережном порту принадлежали крупной торгово-промышленной корпорации, которая два года назад обанкротилась. Все ее имущество было пущено с молотка, в том числе и доки. Но те, кто купили доки, не смогли их поднять и разработали лишь их часть, которая нормально функционировала. Другая половина, в которой я устроил свое лежбище, пребывала в запустении, как рай, когда это пригожее место покинули последние обитатели, Адам и Ева.

Вы спросите, откуда я все это узнал. Все очень просто, до смехотворности. Логово свое я оборудовал в бывшей комнате охраны, где еще сохранилась кое-какая электроника, которую не успели растащить местные бичи. К этой электронике при помощи своего ноутбука, украденного из магазина, я подключился, и мне удалось кое-что скачать. Правда, большую часть информации я вызнал из газетных вырезок, расклеенных по стенам.

Эти вырезки были моим главным чтивом в долгие нудные вечера. Вырезки, книга какого-то писателя, чью фамилию я не запомнил, под названием «КОМА» (ее я скачал из сети), да две сетевые игры историко-реалистичной направленности. Я в роли экранного рыцаря сражался с моими сетевыми противниками, и даже в электронной реальности мне всегда удавалось побеждать. В сети я был всесилен на всех игровых серверах. Обо мне слагались легенды. Легенды о ДУСТЕ. И как бы я в дальнейшем не менял свой ник, после получаса игры, когда мне удавалось уничтожить большую часть противников, во мне вычисляли ДУСТА. Именно благодаря ДУСТУ меня нашла Служба Безопасности Земли. ДУСТ засветил мое логово, которое надежно скрывало меня полторы недели. Теперь мне придется съезжать.

Покидать свое тринадцатое убежище.

Вернувшись в логово, я окинул взглядом комнату, которая служила мне тринадцать дней домом, и с сожалением стал собирать вещи. Вещей у меня было немного. Все, что мне было нужно для жизни, я брал в магазинах бесплатно. А нуждался я лишь в малом — пище, одежде и оружии.

С оружием у меня было плохо. Я это сразу определил, осмотрев «Шмель» и «Игл». Для «Шмеля» осталась лишь одна обойма. С «Иглом» было полегче — две. Но этого было мало для дальнейшей жизни. Стало быть, первое, что нужно сделать после того, как я покину доки, это раздобыть оружие.

Собрав легкий рюкзак, я накинул его на плечи и задумался о том, куда мне идти дальше. Нужно покидать город. Но как? Через аэропорт — дорога закрыта. Слишком много будет жертв, да и агентов сейчас там пасется толпа немереная и нестреляная. Вокзалы также исключаются. В поезде меня быстро вычислят, да и поезд движется настолько медленно, что прикончить меня в нем будет легче легкого. Самолет и поезд не подходили еще по одной причине. Их можно было уничтожить на расстоянии. Самолет — сбить ракетой, выпущенной с земли или с истребителя. Поезд — пустить под откос. Служба Безопасности Земли не будет мучаться по поводу морали и размышлять о нравственности. Ее не интересует, этично ли погубить сотню-другую мирных граждан. Если вместе с этой сотней погибну также и я, то СБЗ это вполне устроит, а все следы заметут. Трагедию спишут на халатность машинистов или на несчастный случай, как это уже часто бывало. Я слишком опасен для социума.

Я ОПАСЕН ДЛЯ СОЦИУМА!

Я рожден быть опасным!

Ха!

Стало быть, нужно уходить на легком транспорте через полицейские кордоны на окраине города. В первом же ближайшем захолустье сменить машину и продолжить путь. Уничтожать меня на трассе не будут. Слишком тяжко следы заметать. С воздуха огнем не накрыть. Чересчур много окажется жертв, которые невозможно будет на кого-то списать. Да и уж очень велика вероятность утечки информации. Конечно, столкнуть мою тачку под какой-нибудь встречный грузовик — раз плюнуть, но мое чутье мне подсказывало, что они не успеют это сделать. Они не успеют среагировать на мой прорыв из города. А мое чутье меня ни разу не подводило. Оно просто не могло ошибиться.

Кстати, у меня еще не было тачки.

Рой пуль — по тарахтению автоматов я вычислил, что стреляют из «Шмеля», — разнес окно. Меня должно было посечь стеклом, однако я ловко уворачивался от каждого осколка, отмечая про себя в который раз свою особенность, которой не было у моих преследователей. Я всегда оставался цел в схватке с агентами, что нельзя было сказать о них. Но я не только оставался жив, но и умудрялся выкрутиться без единой царапины.

Вскинув «Игл», я прокрался к двери и выглянул на улицу. Среди штабелей сгнивших досок и забытых коробов с давно испорченным грузом я обнаружил пятерых безымянных и безликих для меня агентов, словно все они были склонированы с одного человека. Один из агентов подкрался ко мне слишком близко. Он поливал свинцом комнату, в которой скрывался я. Он делал из моего бывшего логова сито для мытья золота.

Обойма закончилась. Агент выщелкнул ее из автомата. Потянулся за полной к поясу, но не успел ее отцепить от ремня. Я выпал из-за двери. Когда я опрокинулся на спину, мой «Игл» три раза дернулся в руках. Агент с разнесенной в мелкое крошево головой упокоился на бетонном полу дока.

Я был опасен для социума.

Я рожден быть опасным.

Того, что я узнал из подслушанного разговора в больнице, разговора, который беззаботно вели два врача в экранированной комнате, хватило мне, чтобы догадаться, куда исчезают мои товарищи по больничной палате, какой такой амнезией мы все страдаем и что ждет меня впереди. Этой информации хватило, чтобы перевернуть весь мой мир. И я решился на побег.

Я — идеальный солдат, созданный в генетической лаборатории компании «Либретик», которая вот уже три года выполняет контракт Правительства Земли. Я генетический мутант. Выродок. Но таким меня создали. Меня и двенадцать моих соседей по палате.

Мы были обычными людьми, которых ни о чем не спросили, когда их выбрали для программы «Идеал». Мы были людьми, которым стерли всю память и загрузили пустышку. Мы были людьми, чьи генетические спирали подверглись корректировке.

Я мало что понял из беседы врачей. Что не понял, я пополнил из своего личного дела, которое выкрал из канцелярии, попутно взломав дверь и устроив погром.

На генетическом уровне нам — тринадцати подопытным «крысам» — изменили лишь одно. Нам возвели в максимум инстинкт самосохранения, что позволяло сделать из нас идеальных солдат. Вы только представьте себе. Для усмирения города, попытавшегося объявить о своей самостоятельности, засылают десятерых Идеалов, которые должны уничтожить тысячный контингент повстанцев. Десять солдат, чей инстинкт не позволяет им погибнуть, сотрут город в порошок вместе с жителями. Их инстинкт делает из них суперлюдей, которые будут способны увернуться от пули и покинуть район бомбардировки за секунду до поражения.