Андрей Буторин - Упавшие в Зону. В поисках выхода
«Может, тут и вовсе нет аномалий? – подумал он. – Шершень ведь говорил, что в Зоне есть места, где почти не встречаются артефакты. Почему не быть и таким, где не встречаются аномалии?»
Тут в голову космосталкера пришла новая мысль. То, что нет аномалий – это, безусловно, хорошо, даже здорово. То, что нет артефактов, для него, как бы, особого значения не имеет, собирать их сейчас не входило в его планы. Но ведь если нет артефактов, то нет и сталкеров, которые за ними охотятся. И с одной стороны, это тоже хорошо. Зачем ему лишние неприятности? Конечно, взять с него нечего, кроме, разве, одежды, да и то слишком приметной и яркой для прогулок в Зоне, но Плюх уже имел опыт общения с разными сталкерами, и прекрасно понимал, что убить безоружного чужака для некоторых из них не сложнее, чем прихлопнуть комара. Даже намного проще, потому что комары в Зоне отчего-то не водились вовсе. Но с другой стороны, встретить сталкера, желательно одиночку – больше шансов, что на рожон не полезет, – это возможность выяснить, где находится Новоромановск… Нет, лучше все-таки лаборатория – это не вызовет подозрений и лишних вопросов. «А найти ее желательно как можно скорее, – сглотнул Плюх, – потому что уже сильно хочется есть. А пить – лучше и не думать, насколько сильно».
Но было и кое-что еще, что упустил косморазведчик третьего класса, и теперь, вспомнив об этом, он лишь скрипнул зубами, пообещав себе, что если вернется домой, подаст рапорт начальству с просьбой понизить ему классность в связи с несоответствием и всяким таким прочим. Он, ёхи-блохи, забыл, что вот-вот наступит ночь!.. Да, в Зоне с ее постоянно закрытым темно-багровыми тучами небом было невозможно определить, вечер это или утро, а часов у Плюха не было. Но ведь по событиям текущего дня он мог бы… нет, он должен был ориентироваться хотя бы примерно, какое «на дворе» время суток! Сейчас же, вот, сориентировался. А сделал бы это сразу, как грохнулся в ложементе обратно в Зону, и понял бы, что вылезать не следует. Заночевал бы в безопасности и определенном уюте, а уже утром отправился бы в путь-дорогу.
Ну а теперь что? Бежать назад, к ложементу?.. Так-то, вроде, еще и не очень далеко ушел, но если ночь застигнет его среди багровых деревьев с щупальцами вместо ветвей, то в темноте ему будет от них не отбиться. Поэтому Плюх решил идти вперед, пока не опустится тьма, а тогда уже ложиться прямо на землю и попытаться заснуть, в надежде, что никто его не съест. А съест – так еще и лучше, потому что голод и жажда уже такие, что впору пальцы начинать откусывать, запивая собственной кровушкой.
Ночь и впрямь не заставила себя долго ждать. Как и всегда, стемнело в Зоне быстро, будто погасили свет в зрительном зале. Треск разрывающих тучи бесчисленных сполохов сменился шипением, да и сами молнии потеряли свою яркость и мощь. Это вызывало у Плюха недоумение: как может статическое электричество реагировать на освещенность? Или же данные атмосферные явления тоже были не обычными вспышками света, а чем-то вроде живых существ?
Впрочем, сейчас у разведчика не получалось чему-либо по-настоящему удивляться. Ему хотелось пить, есть, а когда он вытянулся на сухой, твердой земле, то понял, что еще и спать. Вернее, он и понять этого не успел, потому что заснул сразу, как только лег и уткнулся лбом в сгиб локтя.
Снилась Плюху всякая чушь – такая, когда большая часть забывается сразу, а меньшую самому потом вспоминать стыдно, не то чтобы кому-то рассказывать. Вот, например, Машечка снилась. Нет, саму бывшую возлюбленную разведчик чушью, конечно, не считал. Зато от чувства вины перед ней готов был провалиться сквозь землю даже во сне. Тем более, Машечка так смотрела на него печальными, болотного цвета глазами, что хотелось взять лопату и ускорить процесс проваливания.
А Машечка во сне возьми да и скажи:
– Не переживай, Егор, все нормально. Будь счастлив с ней и не думай обо мне, я ведь уже умерла.
– Нет-нет, что ты такое говоришь?! – то ли крикнул, то ли простонал Плюх, вытянув к девушке руки. – Ты же рядом, живая!
Вот только дотронуться до нее он никак не мог, хотя Машечка и впрямь была совсем рядом, но почему-то и необъяснимо далекой одновременно.
– Не старайся, Егор, – сказала она, – ты меня уже потерял. Ищи ту, которую еще можешь найти.
– Но ты ведь… ты ведь пошутила, что умерла?.. Ты сказала это фигурально, в том смысле, что умерла для меня?
– Ты до сих пор ищешь в этой жизни смысл, Егор? – отбросив со лба темную челку, усмехнулась Машечка. – Ты и правда думаешь, что живешь? Ты считаешь, что все мы и все, что вокруг нас, – это на самом деле?.. Ты даже ничем не пахнешь, косморазведчик третьего класса! – Нет, это сказала уже не Машечка. Вместо нее перед Плюхом стоял его наставник из Академии – Михаил Гусев, позывной Выкрутас – невыносимо придирчивый и дотошный, хоть и неплохой в целом дядька.
Выкрутас и впрямь начал обнюхивать косморазведчика, а когда добрался до рук, даже лизнул ладонь шершавым, как наждак, языком.
– Вот только без этого, ладно?! – отдернул Плюх руку.
Выкрутас недовольно заворчал, а потом вдруг утробно рыкнул, обдав разведчика тошнотворным смрадом.
Плюх невольно шарахнулся в сторону, проснулся и открыл глаза. Ночь еще не закончилась, но даже в самое темное время суток мрак не окутывал Зону полностью, небо ее не становилось черным, продолжая светиться мрачным багрянцем, изредка прошиваемым вялыми ниточками молний. При таком освещении лицо напарника можно было бы разглядеть, лишь уткнувшись в него нос к носу, но силуэт просматривался бы и с десятка метров, а если на фоне неба, то и вовсе издалека.
Сейчас же «напарником» космосталкера было нечто. Не человек – это точно, хотя бы уже потому, что был длиннее самого Плюха едва ли не вдвое. Именно длиннее, а не выше, поскольку вздымалось над землей не более чем на метр. А еще у этой твари фосфорически-зеленым цветом сверкали глаза. И разило от нее так, что даже оказавшись от незваного гостя в паре метров, разведчику хотелось зажать нос.
Однако вместо этого Плюх начал медленно и осторожно отползать в сторону, надеясь, что зверюга, потеряв его из поля зрения, уберется восвояси. Надеяться на это определенно не стоило – вряд ли плохо видящее в темноте животное выходило бы на охоту именно ночью. Да и нюх у него наверняка был получше человеческого.
Так что ждать, пока добыча от него скроется, ночной хищник не стал. Он глухо рявкнул, и Плюх на фоне темно-багрового неба увидел вытянутое в прыжке огромное тело.
Дальше у косморазведчика работали только инстинкты. Вскочить, рвануть до треска сухожилий и мчаться, пригнувшись, неважно куда, лишь бы не слышать за спиной удары о землю мощных лап и сиплое, размеренное дыхание звериных легких.
Когда наряду с инстинктами включился и рассудок, Плюху стало ясно, что его финальный забег продлится совсем недолго – минуты две при самом оптимальном варианте.
Однако расклад вышел совсем другим, поскольку космосталкер со всего маху вляпался в аномалию с малоромантичным названием «выжималка». То, что новая беда ничуть не лучше прежней, он догадался не сразу. Почувствовал лишь, будто влетел в густой кисель, не имеющий вкуса и запаха. Первым делом исчезли все звуки, будто «кисель» забил уши. Во вторую очередь Плюх понял, что не касается ногами земли. А вот потом!.. Потом он почувствовал, что его стали растягивать и выкручивать – точно так, как это делают, выжимая белье при ручной стирке, правда, во много раз медленней, так что сознание от непереносимой дикой боли косморазведчик потерял не сразу.
Глава 2
Сначала тоже проснулась боль, а затем уже Плюх. Теперь они были неразделимы. Болело все, за исключением, пожалуй, зубов. Ощущение, что его выжали, словно тряпку, присутствовало в полной мере. Впрочем, сделали это плохо – разведчик был мокрым, будто только что вылез из лужи. Или будто его водой окатили. Второе казалось более верным, учитывая, что рядом стоял кто-то, держа в руке мятое ведро. Рассмотреть человека полностью Плюх не сумел – и не только из-за тусклого освещения, просто не мог поднять выше голову от пульсирующей рези в спине, плечах и шее. Но когда он узнал в одежде незнакомца форму Космической разведки, тут же от вспыхнувшей радости попытался вскочить, но, застонав, повалился снова на присыпанный блеклой сухой травой земляной пол.
– Ну вот, опять разлегся, – звякнул ведром мужчина. – Трое суток уже валяешься, может, хватит?
– Прошу извинить… – прохрипел Плюх. – Больно очень. Я сейчас, соберусь только…
– Ты уж соберись, голубок. За то, что ты станешь бока отминать, я тебя кормить-поить не собираюсь. Отрабатывать пора свое спасение.
– Так это вы меня спасли? – сделал новую, опять неуспешную попытку подняться разведчик. – Как вы меня нашли? По излучению от взрыва «Ревды»?.. И где мы сейчас – на Земле?
