Терентий Гравин - Азарт
— С его-то силищей? — не поверил Аристарх Александрович. — И не справиться с управлением? Ты ведь видел, как он путы порвал, пусть и в бессознательном аффекте.
— Есть предположение, что сработал блокиратор руля, — подставляя стакан для новой порции рома, продолжил Ланфер. — Хотя эксперты в один голос твердят, что такое невозможно. Да и экспертиза отвергла подобное предположение. Противоугонное устройство в колонке руля находилось в нормальном положении. Но… самое загадочное… — рассказчик сделал паузу и выпил крепкий, сорокапятиградусный напиток, словно воду. Так и не закусив, он продолжил: — …это утверждения все того же водителя грузовика. Он заявляет, что правой рукой Максим — Адриано от кого-то пытался отбиться… Или отмахнуться…
Главврач не удержался от скепсиса:
— Что за ахинея? Пчелы оказались в машине? Полная ерунда! Еще кто-то с ним ехал? Так ведь куча свидетелей немедленно набежала, и гасили горящую машину всем миром. Или у тебя подозрения совсем иного толка? Предполагаешь что…
— Вот как раз у тебя и хочу спросить, — Ланфер мотнул подбородком в сторону продолжавшего светиться экрана, напоминая, о ком идет речь. — Не мог ли мой сын еще до аварии оказаться э — э-э… немножко не в своем уме?
— Хм! — лоб врача покрыли глубокие морщины. — Если с этой точки рассматривать произошедшее… то, как врач, вынужден подтвердить: мог. Он ведь у тебя два раза на два года сбегал неизвестно куда и воевал неизвестно где. За это время его могли сто раз убить и уж один раз точно наградить сотрясением мозга. А ко мне на обследование ты его ни разу так и не привозил. Так что… скорей всего… могло и случиться нечто этакое… Затемнение в сознании или неожиданное воспоминание о пережитом кошмаре. Порой человеку, особенно прошедшему войну, что только ни примерещится. Но что там случилось на самом деле — один господь бог ведает. Ну и… сам Максим — Адриано, естественно. Если удастся его вылечить — расскажет.
Сергей Вадимович подался вперед, вглядываясь в глаза хозяина кабинета:
— Если удастся? То есть, шансы еще остаются?
— Шансы есть всегда! — заверил Синицын. — Тем более если мозг человека не претерпел убийственную, разрушительную деформацию. А у твоего сына мозг цел, и, к всеобщему удивлению, остается в полном порядке. Давление проломленных костей мы устранили, заживление прошло великолепно, и теперь только остается проверить на пациенте весь сонм известных нам методик. В том числе и новых разработок.
— Будете колоть иными препаратами? Иди есть другие методы? Вопрос в стоимости, или в чем?
— С уколами мы пока повременим, — перешел врач на менторский тон, чувствуя себя в своем праве и на любимом коньке. — Разве что успокоительные препараты продолжим вводить, чтобы не допускать подобных взрывов ничем необъяснимого бешенства. А вот средства понадобятся, и немалые. И вот для чего… — он положил перед визитером папку с документами, чертежами, техническим описанием и заключительными выводами. — Ты почитай на досуге спокойно, но сразу тебе обрисую самое главное. Метод "игрового восстановления" уже зарекомендовал себя воистину великолепно. Я сам провел мониторинг по итогам двух действующих комнат, изучил истории болезней и отыскал много аналогий и совпадений с нашим случаем. Если вкратце — пациента попросту стараются пристрастить к простейшим игровым приставкам. К примеру, тот же "Тетрис". Играл Максим — Адриано в него в детстве?
— Да во что он только не играл!
— Тем лучше. Моторика тела и подспудная память подскажут ему правильные действия во время игры, и постепенно начнется восстановление прежних навыков. Затем игры усложняются, тем самым заставляя мозг развиваться, точнее говоря, самоисцеляться. Пациенты вначале "впадают в детство", а уже оттуда довольно быстро выкарабкиваются в воспоминания взрослой жизни. Наиболее сложным является первый шаг: усадить психически неполноценного человека перед экраном, заставить его правильно держать джойстик и дать почувствовать связь между ним и увиденным изображением. Так что присутствие твое и Анастасии на первом этапе — обязательно.
Заинтересовавшийся Сергей Вадимович, все равно хмурился:
— Так в чем проблемы? И разве игрушка "Тетрис" настолько уж дорога?
— Сама игрушка — нет. А вот вся специальная комната, или палата виртуально — игровой терапии, с мягкой обивкой, особенным коконом, со специальными экранами и уникальными голографическими проекторами — тянет на баснословную сумму. Особенно с учетом излишнего буйства, которое порой одолевает твоего сына. Еще и отдельное помещение рядом необходимо оборудовать для оператора и аналитических приборов. Ты просто не поверишь, когда прочитаешь на последней странице папки смету, и заподозришь невесть что…
Последняя страница была тщательно рассмотрена, после чего гость тяжело и шумно выдохнул, признаваясь:
— Не поверил!.. И очень, очень тебя, Аристарх, заподозрил!.. Но… Знаю тебя слишком давно. И уверен, что ты меня тоже знаешь не понаслышке. А потому просто не рискнешь обманывать или наживаться на трагедии моего сына. Мало того! — он поднял руку, прерывая готовые сорваться заверения. — Я прекрасно понимаю, что данная "игровая комната" в любом случае останется в твоей клинике, и ты с ее помощью займешься лечением иных пациентов. Так ведь?
— Естественно! Но покупка останется в твоей собственности. И я почему-то уверен, что оборудование со временем окупится. Если ты сомневаешься в эффективности вложенных капиталов, посади своего бухгалтера или присылай проверяющего… Хотя ты и так знаешь — у меня тут почти не воруют и взяток левых не берут.
— Знаю. Потому и соглашаюсь. И передаю тебе средства с оформлением права владения на клинику. Работай. Мне для сына ничего не жалко. Если Максим — Адриано восстановится и вернется к нам, вся последующая прибыль с комнаты меня совершенно не интересует, будешь распоряжаться ею по своему усмотрению.
— Добро. Все понял. Тогда немедленно делаю заказ и выделяю помещение для новой палаты.
Глава 1. Тюрьма
Кажется, я здорово влип. Основательно. И выхода из этой трагической и неприятной ситуации не вижу. Нахожусь в полной темноте, и уже в который раз пытаюсь провести инвентаризацию собственной памяти. Зовут меня Максим — Адриано. Ну да, двойное имя, пусть вас это не смущает. Родители при моем рождении не сошлись во мнениях, вот и одарили имечком. Пусть для кого-то и дико звучит обращение Максим — Адриано Сергеевич, но я привык, и мне нравится.
Так вот, о моей памяти… Считать и писать не разучился. Довольно солидные знания никуда не делись — помню почти каждый момент собственной жизни. Мне сорок два года — в полном расцвете сил. Был, по крайней мере, до недавнего времени. Но и сейчас, как это ни странно звучит, осознаю свое "я" вполне адекватно, правильно, и уж точно за психа себя не считаю.
Только вся беда в том — как я успел к данному времени разобраться — что сознание полностью утратило контроль над телом. Моя бренная тушка живет собственной жизнью, к которой я никак не могу подобрать рычаги управления. К примеру, мне хочется поднять руку — а дергается нога. Хочу шагнуть — но падаю на спину. Открываю рот — голова трясется в нервном тике. Вкус каши во рту гудит в ушах воплем дикого зверя, а голос родной матери меня опрокидывает ударом в солнечное сплетение. С обонянием тоже неразбериха. Даже глаза открываются и закрываются помимо моей воли.
Но самым страшным оказалось недавнее событие. Я спал, как мне казалось, но мое тело в этот момент в безумной ярости крушило все, что имелось в палате. Я очнулся и осознал происходящее лишь в самом конце этого кошмара, когда неподвластные мне руки с вывернутыми от перегрузок суставами, пытались выбить окно. Мне показалось невероятным, что обоняние распознало сонный газ, я четко услышал его шипение и звон стекла и даже смог осознать момент своего падения. У меня и раньше бывали моменты просветления, но это всегда относилось к чему-то в отдельности: либо слух, либо движение, либо обоняние. Поэтому и невероятно — ведь еще ни разу после аварии так много чувств (сразу четыре из девяти!) не становились мне послушны одновременно: обоняние, слух, ноцицепция и проприоцепция.
Ну да, чувств у человека девять. Если не больше. А вы не знали? Обычная косность мышления и навязанные стереотипы. Как повелось рассуждать о пяти чувствах испокон веков после Аристотеля, так и талдычат в большинстве своем одно и то же.
Хотя толку от моих знаний — ноль. Что с того, что мне известно про все девять чувств, если они мне совершенно не подчиняются? Правда, в последние дни мне удавалось как-то управлять слухом. В медитативном состоянии "наполнения праной" я начинаю воспринимать поток звуков вполне правильно и адекватно. Пусть и кажется, что уши набиты ватой, а иногда и повторы странные случаются как у заезженной пластинки, но это уже великий прорыв. Как мне кажется. И тут вдруг сразу четыре чувства мне стали подвластны! Чем не прогресс? Пусть и медленный, но все-таки…
