Довмонт: Неистовый князь. Князь-меч. Князь-щит - Посняков Андрей
Новоявленная вдова «покойного» воеводы Дормидонта Иовича – звали ее Арина – для приличия выла целый день, чтоб все слышали, чтоб сочувствовали безбрежному ее горю. Покончив с необходимыми формальностями, принялась гонять слуг да призадумалась о жизни своей горемычной. С одной стороны, полноправная вдова – это хорошо, просто прекрасно. Но с другой, поступив на службу к боярину Гюряте, воевода вновь подписал договор – «ряд», то есть стал человеком зависимым, рядовичем, и теперь много чего за него решал боярин. Что же касаемо самой Арины, то та никакого договора-«ряда» не подписывала, однако происхождения была подлого, хоть и свободного, таких испокон веку называли на Руси просто – «люди» или «людины». На самом-то деле, в это время «люди» уже мало чем отличались от смердов – зависимых от князя (или вот, от Господина Пскова) крестьян, постепенно обретавших все новые и новые повинности. «Люди» могли заниматься чем угодно, лишь бы вовремя платили подати, однако и этих вот относительно свободных «людей» становилось уже все меньше и меньше – разорялись, запродавались в холопы, в закупы… Кому повезло – находили себе сильного покровителя, как вот грудастая молодка Арина. Супругой воеводы она стала совсем недавно и даже не успела еще понести – и в этом была проблема. Родичи Дормидонта Иовича, а таковые у него имелись, правда, дальние, запросто могли оспорить наследство в суде. Арина была вовсе не глупой и все это прекрасно осознавала. Пусть и не такое уж большое наследство, а все же – справная изба, усадебка, слуги и участок земли с холопами. Хоть холопов было немного, всего-то две семьи, однако же все равно, коли отберут – жалко! Куда она тогда пойдет, Арина-то – в монастырь разве что… В монастырь как-то не очень хотелось. Хотелось молодого мужика, вот хоть церковного звонаря Акинфия, который давно уже на Арину посматривал… Да не шибко-то нужен был!
Коли судиться, конечно же, боярина Гюряту Степаныча, «отца родного», нужно задобрить… А чем? Нет, чем – ясно, только вот служанка его молодая, Ярилка, тут же глаза повыцарапывает, ну ее… А вообще же, боярин нового воеводу наймет обязательно – вотчина-то, считай, в Приграничье! И с эти новым воеводою… А коли с семьей будет? Да уж и правда – с семьей…
Что же – тогда судейских задобрить! Таких ушлых найти, чтоб родичи дальние побоялись даже о наследстве подумать! Есть, есть такие… Подумать, как их сыскать… крепко подумать… ожжет, через Анемподиста, тиуна? Не за так, конечно – денежки нужны, и немалые! Золото, серебро каменья… Анемподист, конечно, тот еще гад… Зато судейских, говорят, знает.
Все это у покойного воеводы имелось, правда, не на виду, а в тайном схроне! Схрон этот Дормидонт Иович берег пуще зеницы ока, никто о нем не знал, даже младая супружница!
Так воевода считал… Однако же просчитался! Воевода из тех людей был, кои в спеси своей всех баб за дур держат… Ага, дуры, как же… Нет, дуры-то, конечно, есть, и с избытком… Только вот Арина к таковыми не относилась!
Дормидонт Иович частенько хвастал неожиданно появляющимся время от времени богатством – перед супругой только и больше не перед кем! Арине даже иногда кое-что и перепадало – те же серьги, браслетики… Однако что там серьги! Она ж видела прекрасно, сколько было всего! Диадемы с каменьями, золотые ромейские монеты, немецкие пфенниги, восточное серебро… Чего только не было! Пожалуй, только на телеге и увезешь! Или в переметных сумах – самое-самое…
И куда это все делось? В доме не было, во дворе, на усадьбе – тоже, Аринка обыскала все! Да и не стал бы воевода на усадьбе прятать – слуг своих он иначе как «вороватыми гадинами» и не называл…
Вот так, поразмыслив, Аринка сообразила про схрон. Проследила осторожненько… Следом за муженьком до самого урочища пробралась… И теперь хвалила себя за предусмотрительность – ай, дева, ай, да молодец!
Встав с лавки, Арина потерла руки и прислушалась – со двора донеслись голоса. И кого это черт принес с утра пораньше? Голос, кажись, знаком… Женщина выглянула в окно – да и фигура… Анемподист! Тиун! Приперся за каким-то лядом ворон старый…
Вот уже и шаги к крыльцу…
– Ай, гость какой! – повязав платок, Арина выскочила на крыльцо – вся из себя ладная, красивая, кровь с молоком. Анемподист аж облизнулся.
– Заходи, заходи, гостюшко! – низенько поклонившись, Арина сделала коровьи глаза – глупей не бывает.
– Ой, рада! Рада, что заглянул… Ну, проходи, проходи, господине…
Может – на него и выйти? Так, через годик, как и положено честной вдове?
– Пройду, чего уж… – тиун покивал и поднялся по лестнице…
– Эвон, на лавку садись… Ой, горе-то какое, горюшко-о-о!
– Слуг прогони, – усевшись, негромко промолвил гость. – Разговор к тебе есть…
– Ага…
Вскочив на крыльцо. Арина быстро раздала поручения слугам. Хмыкнула, вновь сделала глупое лицо и, вернувшись в избу, вопросительно уставилась на тиуна.
– Женщина ты ныне одинокая… – протянул тот.
Женщина кивнула:
– Вдова.
– Вдова-то – вдова. Да вот признают ли наследницей? У покойного Дормидонта Иовича, царствие ему небесное, родичей во Пскове – пруд пруди. А деточек-то вы заделать не успели…
Да уж, не успели – вернее, был выкидыш…
– Так ты чего хочешь-то, господине? – напрямик спросила вдова.
Тиун разлился елеем:
– Помочь тебе, Аринушка, хочу…
Ага, помочь… Таких помощников – да по спине батогами! Однако может и сгодиться тиун… На ловца – и зверь! Только похитрее надо…
– Дело твое сложное… Однако не безнадежное. Судейских я многих знаю… Но сама понимаешь – надо бы заплатить… и не мало.
– Ох, грехи наши тяжкие! – перекрестилась Арина. – Откуда серебришко у бедной вдовы?
– А, если поискать? Воевода человек был не бедный… Ты вот что, Арина… – Анемподист поднялся с лавки. – Серебришко сыщи все-таки, а в Плескове я тя сведу с кем надо… Токмо сегодня сыщи. Немного – с дюжину серебрях. Лучше – немецких… Ну, ладно, пошел я. Некогда. Посланник боярский приехал, из наших, из воев… Да ты его знаешь – Махрята Пеньков. Так он седни к обеду – во Псков… Серебришко, кому надо, отвез бы… Не, можешь, конечно, и сама… Дюжина серебрях… всего-то…
– Ну-у… не знаю, наскребу ль…
– К обеду бы и занесла… А Махрята – судейским…
– Ох, не знаю, не знаю, батюшка…
Махряту Пенькова, воина из боярской дружины, все в Ромашково знали как парня честного и прямого. Такому довериться можно вполне!
Ему-то можно… А тиун? Ишь, как носом кривым водил – прощелыга! Так, серебро-то можно прямо Махряте и отдать. С наказом! Ну и что-то тиуну – за помощь… Иначе зло затаит!
Ноги в руки, корзинку с собой – и пошла себе Аринка в лес, по ягоды. Малинки набрать, смородины – чего ж худо?
– По ягоды? – попался по пути Еремей-отрок. Свой, деревенский – улыбка до ушей.
Не, ну спросил! А что, похоже, что на охоту?
– По ягоды, Еремеюшко… За малиной…
– А я тоже в лес. На лапти лыка нарежу! Вместях пойдем?
Ага, как же!
– Да не по пути нам, Еремюшко. Я-то в малинник, за ручей дальний.
– А-а-а… ну, до ручья провожу… Там как раз ольха да ивы…
Аринка скривилась, но ничего не сказала – так, с Еремеем и пошла до ручья… А там парнишка выхватил нож, нырнул в ольховник… И дальше уж вдовица – одна… Правда, через ручей не переходила…
Зато другая перешла! Прискакала на коне – Ярилка, новая боярская служанка. Ах, красива ж девица! Златая коса, карие очи… И на коне как сидит – княгиня! Рубаха выше колен задрана, ноги голые…
Ермил лишь слюну сглотнул.
– Огонек наш с утра ускакал, – спешившись, девушка погладила по гриве коня. – Насилу поймала. Он ведь меня только и слушает… Ох, упарилась вся… Пойду-ко в ручей – искупаюсь.
– Так водица ж там ледяная… Не озябнешь?
– Я? Скорей, ты озябнешь.
– Я-то – нет.
– Ой, а давай на спор! Кто дольше просидит…
– Давай… Только… ты погоди чуток, ладно?
Парень вернулся быстро – юная вдовушка торопилась и по сторонам как-то не очень смотрела. Подошел к ручью, поискал глазами Ярилку, покричал… Послышалось конское ржание…
