Довмонт: Неистовый князь. Князь-меч. Князь-щит - Посняков Андрей
Выйдя из горницы, Анемподист схватил челядинку за косу, зашептал быстро и зло:
– А ну-ка, серьги-то сымай, щучина! И паволоку… Ишь, разоделась…
Маланья сразу же на колени:
– Кормилец! Чем же я…
– Сымай, говорю! Да спрячь покуда подале… Сермяжину какую-нить накинь…
Что сказать… Тиун был в панике! Да в такой, что успокоился лишь к утру, и лишь только утром принялся думать… Впрочем, что тут было и думать? Уходить надо, и чем скорее, тем лучше. Бежать! Правда, есть одно дело… Раз уж воеводы Дормидонта ныне уже нет, осталась лишь молодая жена, вдова теперь… За которую спросить некому!
* * *Довмонт вернулся во Псков в блеске своей славы! Развевались на ветру хоругви, грозно покачивались наконечники копий, кольчуги и шлемы сверкали на солнце – больно глазам!
Встречая своего князя, народ бросал к небу шапки и кричал здравицы. На вечер был назначен пир, ну, а до него – совет. И вот там-то Довмонт услыхал дурные вести.
Как донесли верные люди, младший брат князя Дмитрия Саныча, Андрей все же перекупил в Орде «ярлык» на великое княжение Владимирское у нового ордынского хана Тудаменгу. Сажать Андрея на великокняжеский престол отправились во главе конных татарских туменов ханы Кавдыгай и Алчедай.
Разыскивая великого князя Дмитрия Александровича, татары рассыпались по всей русской земле, опустошив окрестности Мурома, Владимира, Юрьева, Суздаля, Переяславля, Ростова, Твери… Гнались за великим князем Дмитрием Александровичем аж до самого Новгорода, однако схватить Дмитрия им не удалось, тот не подался в Новгород, а вместе с семьей и боярами решил укрыться в крепости Копорье, кою сам же недавно и выстроил, где держал гарнизон, охраняя в том числе и новгородские земли от рыцарей, там же хранилась и княжеская казна.
В Копорье Дмитрий Александрович хотел переждать ордынское нашествие, но его предали новгородские бояре, те самые, с которыми он столько раз сражался против крестоносцев! Новгородцы перехватили Дмитрия в пути и потребовали передать новгородским наместникам Копорье.
– И что? Отдали? – выслушав соглядатая из новгородских купцов, уточнил князь.
– Отдали, княже. А куда денешься?
– Значит, ныне в Копорье новгородцы, казна… и пленники – князь Дмитрий Александрович и вся его семья!
– Так, государь! – купец поклонился. – Ждут Андрея. Мол, он все решит.
– Он решит, да… – желчно усмехнувшись, Довмонт тут же приказал собирать войско, а также распустить слухи о скором приходе литовской дружины Трайдена!
На пиру и кусок в горло не лез, такие уж были недобрые вести. Выпил пару кубков во славу псковской рати да отправился почивать.
И снова снились кошмары! Какая-то девушка со шприцем, которая молилась в церкви, а потом ее принес в жертву поганый жрец! Йомантас! Кругом кровь, кровь, кровь… все в крови, в красном… И еще – желтое! Жар, оранжевые блики… костер… А на костре – Сауле… Ее красивое лицо… на глазах обуглилось, превратившись в черный, зиявший пустыми глазницами, череп!
– Не-ет! – вскочив, в который раз уже закричал князь. – Не‑ет… Так не должно быть!
Утром Довмонт долго молился, просил у Господа победы и помощи во многих делах. Молился… И ясно понимал – Сауле уже не спасти – поздно! Что случилось, то и случилось, и здесь уже ничего поправить нельзя – это уже прошлое. Но будущее еще не наступило… Значит, эту… Веру можно спасти, вырвать из рук жреца! Хотя бы ее… хотя бы… Довмонт хорошо знал – чем меньше жертв, тем слабее криве!
* * *Новый сотоварищ предателя воеводы Дормидонта, литовец Йормас, не обманул, несмотря на то, что сразу же вызвал к себе подозрение и опаску. Все так и сладилось, словно само собой, разве что как-то не очень вышло с деньгами за ведьму. Крестоносцы обещали одно, заплатили же совсем другое – можно сказать, слезы, еще спасибо, что не убили. Пересчитав полученное серебришко, воевода ругался самыми последними словами, литовец же лишь сплюнул да рассмеялся.
– Ничего, друже Дормидонт Иович! Зато мир от страшной колдуньи избавили! Тем ныне и утешимся.
Добравшись до Риги, беглецы прогулеванили пару дней в корчме. Воевода едва не пропил подаренное князем кольцо, хорошо, новый приятель отговорил, мол, все же – память, тем более – с княжьим-то именем!
Погулеванив, приятели, наконец-то, уселись на идущий в Ревель корабль. Судно было небольшое, пузатое, с одной мачтой и высоченными настройками на носу, шкипер называл его гордо – когг! И качало этот когг так, что бедолага воевода всю дорогу не отходил от борта – тошнило. Благо, хоть плыть было недалеко. Правда, и сотоварищ его выглядел бледновато – что уж тут поделать, не моряки!
Сойдя в ревельском порту, оба сразу же направились на постоялый двор. Там тоже повезло – ближайший торговый обоз отправлялся в Дерпт уже через пару дней, с купцами договорились быстро, а вскоре добрались до нужного места без всяких нервностей и приключений.
В Дерпте – Юрьеве – приятели остановились на постоялом дворе, в людской – так выходило дешевле. На том же дворе как раз столовались ревельские торговые гости, возвращающиеся из Пскова и рассказывающие всякие страсти. Мол, по всем русским землям – раздор и кровопролитие – князь Андрей схватился за Великий Владимирский стол со своим старшим братом Дмитрием, выпросив у монгольского хана ярлык на княжение и воинские отряды – в помощь.
– Оба герцога схватились не на шутку! – польщенный всеобщим вниманием, продолжал свой рассказ ревельский купец Генрих Майне. – Еще и татары! Герцог Дмитрий, бросив королевский престол, бежал с семьей на север, в Копорье. Там его и схватили подкупленные герцогом Андреем новгородцы! Еще захватили казну… О, новгородцы – хитрые люди и свою выгоду знают!
– Так великого герцога схватили вместе с семьей? – задумчиво потягивая пиво, уточнил Йормас.
Купец закивал:
– Да, да, именно так я и слышал. Держат в крепости, но относятся хорошо, со всем почтением. Все-таки – герцог! Юным герцогиням даже разрешено гулять! Да, шутка ли, они же даже не герцогини – принцессы! Правда, бывшие – Дмитрий все же лишился престола.
– Сегодня лишился – завтра вернет, – философски заметил Дормидонт Иович. – Так часто бывает. Военная удача – штука переменчивая.
– Да, все в руках Божиих!
Услыхав про Бога, литовец скривился и переспросил:
– А Копорье – это где? Далеко ли?
– Да рядом! – торговец махнул рукой. – День-два пути от Нарвы.
– Эх! Знать бы! – стукнув пустой кружкой по столу, досадливо поморщился жрец. – Из Ревеля бы – в Нарву… Эх-х… А отсюда как?
– Купцов нарвских жди! Или коли хочешь побыстрей – найми лодку на побережье, так многие делают. На берегу Пейпус-зее лодочников полно!
– Лодку, говоришь?
Пейпус-зее – так немцы называли Чудское озеро.
– Плыть близко, удобно, – продолжал купец. – По озеру – на север, а дальше – по Нарове-реке. Лето нынче не сухое – пройдете.
Невдалеке, на лавочке, тоже сидел торговый люд – прислушивались. Один вот повернулся вполоборота к служке – пива попросил… Крючковатый, как у ромея, нос, черная бородка, в немецкое платье одет, какое небогатые приказчики носят… А рожа-то приметная! Неужто… Ну, точно – Флегонтий Рыло, людокрад и та еще собачина! И самое-то плохое – знакомый.
Воевода поспешно отодвинулся в тень – не надо, чтоб узнал – мало ли! Или уже признал? Признал, да не подошел – Флегонтий хитрован известный! Вот ведь, принесла же нелегкая…
– Тебе зачем в Копорье-то? – уже ночью, когда укладывались спать в большой людской зале, шурша соломой, поинтересовался Дормидонт. Не то чтобы очень это его интересовало – так просто спросил…
Йормас ответил уклончиво:
– Дела есть…
Сказал да отвернулся – спать. Да многие уже тут, в людской, храпели. Некоторые и во дворе, на телегах спали – ночи стояли теплые.
Пару раз за ночь воевода Дормидонт выходил на двор, в уборную – многовато пива выпил вчера, да и другими напитками не побрезговал, включая «твореный мед» – перевар медовушный, сивуха редкостная! Вот и голова, верно, с него побаливала, так что заснул воевода лишь к утру, да проспал и заутреню.
