Франсис Карсак - Робинзоны космоса (сборник)
Что-то во взгляде Анаэны заставило его побледнеть.
— Она… Она…
— Последняя торпеда мфифи, Тинкар, — тихо сказала Анаэна, — попала прямо в госпиталь, где она работала. Иолия вряд ли страдала, она, наверное, даже не успела сообразить, что случилось…
Тинкар проснулся с сильной головной болью. Во рту пересохло. Он некоторое время тупо смотрел в потолок, не соображая, где находится. Потом память вернулась к нему, и ему захотелось умереть.
Он лежал в своей старой квартире. На столе, на том же месте, валялся рулон картин Пеи, которые он оставил, спасаясь бегством и ища убежища у паломников. Они лежали здесь и тогда, когда…
Комната провоняла спиртным. Землянин привстал и увидел, что у его ног разбилась бутылка, весь пол был усеян осколками стекла. Мигрень усилилась, мозг словно болтался в черепе, ударяясь о кости.
— Неделя! Уже прошла целая неделя!
Он поднялся, выбирая на полу место, где не было осколков, чтобы не поранить ноги, прошел в кухоньку, жадно напился воды. Потом сел за стол и долго сидел неподвижно, охватив голову руками. Он не мог даже плакать.
Целая неделя!
Тинкар вспомнил, как, словно во сне, несся по улицам города в сопровождении Анаэны и других галактиан. Его приветствовали мужчины и женщины, но он ничего не замечал. Он ворвался в анклав как слепой, добрел до квартиры. На неубранной постели еще лежала его пижама и ночная рубашка Иолии. Только теперь он все понял.
Он провел несколько часов в одиночестве, ходя из комнаты в комнату, пытаясь забыть, что она погибла. На всех вещах еще лежал отпечаток Иолии. Он цеплялся за эти последние мгновения, мгновения, в которые он еще мог надеяться на то, что она просто отсутствует, что вот-вот вернется и улыбнется ему. Потом вдруг осознал горькую правду, рухнул на постель, сжимая рубашку жены, все еще хранившую запах ее тела.
Затем хладнокровно разобрал все вещи, которые хотел сохранить на память или отдать семье, словно речь шла о товарище, павшем в бою, и навсегда покинул квартиру. Он не мог в одиночестве жить там, где все напоминало о ней.
Тинкар хотел, увидеть место, где она погибла. От госпиталя практически ничего не осталось. По невероятной случайности торпеда, пробив корпус, сразу не взорвалась, а пролетела по коридору и попала в помещение, где было тридцать раненых, два врача и пять медсестер, в том числе и Иолия. От людей ничего не осталось. Даже опознать было нечего. Он отправился к убитому горем Холонасу, а потом ушел, не желая присутствовать на траурной церемонии. Тинкар вернулся в свою старую квартиру и с тех пор пил до потери сознания, пытаясь забыть, что сам частично повинен в гибели жены.
Заверещал входной звонок. Он не сдвинулся с места, желая, чтобы его, как раненого зверя, оставили в покое. Звонок вновь настойчиво зазвенел. Он открыл, в дверях показалась Анаэна. Она с жалостью глянула на него, медленно подошла и положила руку на плечо.
— Не стоит, Тинкар, — шепнула она.
— Не стоит что?
— Так опускаться. Это недостойно для такого человека, как ты.
Он почти с ненавистью в упор уставился на нее.
— Тинкар из Гвардии, не так ли? Герой, спаситель! Пьянствует уже целую неделю! Когда вы оставите меня в покое, позволите мне быть обычным человеком? Когда вы позволите мне выть в своей конуре от ярости, тоски и сожаления? Мне плевать, что достойно или недостойно для меня. Уходи!
— Я не знаю, что тебе сказать, Тинкар. Я понимаю твою боль… — Девушка опустила глаза.
— Нет, ты не можешь ее понять! Не можешь! — закричал он. — Пойми, я убил ее! Я ее убил!
— Не говори глупости…
— Ты не знаешь! У меня в лаборатории был работающий локатор. И я за несколько часов до нападения знал, что кто-то за нами следит! — Он схватился руками за голову. — Мы могли бы подготовиться к встрече! Но я ничего не сказал, потому что ненавидел вас, галактиан, и был уверен, что именно вы украли мои чертежи, что вы могли сами построить локатор и вести наблюдение! Я переложил свою ответственность на других, не пытаясь узнать, а действительно ли вы обладаете этой аппаратурой! Вот как я убил ее! Я словно задушил ее собственными руками!
— У тебя… у тебя был локатор? — Анаэна непонимающе смотрела на него.
— А у вас его нет, не так ли? — крикнул Тинкар. — Вы мне говорили об этом неоднократно, но я не поверил! Я не поверил, потому что, оказавшись на борту, не ощутил себя человеком, я был парией, неприкасаемым! А потом было слишком поздно! Я не верил ни одному вашему слову! И вы тоже ее убили!
Анаэна побледнела.
— Пять тысяч убитых! Пять тысяч, не считая Иолии. Мы слишком дорого заплатили за свои предрассудки, Тинкар, а ты за свою горделивость!
— Вот так! Мы с тобой устроили хорошую мясорубку, — Он зло захохотал. — Но ты забыла о смерти других! Целый город. Сколько их было там? Сорок тысяч?
— Ну этих-то мне не жаль!
— Видишь, ты даже не в силах их возненавидеть! А я ненавижу их и вас! Когда нас убивает враг, это нормально. Но когда по глупости мы с тобой… Именно это я не могу себе простить!
— Ты забудешь это, Тинкар, — тихо сказала Анаэна. — Человек все забывает, чтобы продолжать жить.
— Забыть ее? Ты знаешь, она была единственной в мире, кто, кроме матери, был нежен со мной! — Его голос задрожал. — Я был счастлив, Анаэна, счастлив целых три месяца! Ты себе представить не можешь, чем были для меня эти три месяца счастья!
— Могу. Я знаю, что такое три месяца страданий, — спокойно ответила она.
Он, казалось, не слышал ее.
— Я никогда не знал ничего подобного, такого спокойствия духа, такой живой дружбы, такого тепла! Когда я по вечерам возвращался из лаборатории, она ждала меня на пороге двери. Все вечера, за исключением этого последнего, когда я вернулся слишком поздно, чтобы в последний раз насладиться ее улыбкой! Я любил ее, понимаешь, а за исключением нескольких товарищей — это совсем иное дело! — я никогда никого не любил! Когда я сражался в парке, пытаясь остановить врага, которого вам не удалось сдержать, я сражался не за город, не за Империю, не за человечество, а за нее, только за нее, ибо она была единственным существом, для которого я что-то значил. Она нуждалась во мне, как я нуждался в ней! Но я предал ее, не смог уберечь, я убил ее! И теперь мне наплевать на все остальное, наплевать! Иди отсюда, дай мне напиться! Когда я пьян, я сплю и забываю обо всем!
— Думаешь, она бы одобрила твое поведение?
Он застыл с бутылкой в руке, словно пораженный молнией.
— Она сумела разглядеть в тебе человека за оболочкой солдата. Признаю, лучше, чем я. Лучше, чем мы все! — Анаэна сгорбилась и отвернулась.
— Да, но я ее убил!
— Ты не убивал ее, Тинкар. Мы все несем ответственность за ее смерть. И я первая. Если бы я смогла преодолеть свои глупые предрассудки, если бы отнеслась к тебе по-дружески с самого начала, никогда бы не выросла эта стена недоверия! Но…
Она заколебалась, потом продолжила:
— Но я страдала, видя тебя с этой женщиной. Вот в чем весь секрет!
— Орена? Но она никогда ничего не значила для меня! Это была соломинка, за которую ухватился утопающий, — удивленно возразил он.
— Думаю, я полюбила тебя в тот день, когда впервые увидела, Тинкар! — вздохнула Анаэна. — Я не стану докучать тебе своей любовью, не бойся. Ты предпочел Иолию и оказался прав. Она была лучше меня, и меня всегда будут преследовать упреки совести за то, что я оскорбила ее и дала пощечину там, на этой треклятой планете. Если это хоть немного может утешить тебя, знай, ты страдаешь не один, даже если наши страдания нельзя сравнить.
Он долго не мог ответить, потом обнял девушку за плечи:
— Не знаю, смогу ли я тебя однажды полюбить, Анаэна.
— Я от тебя ничего не требую. Только милости оплакать вместе с тобой Иолию и то, что могло бы между нами быть.
2. ВОЗВРАЩЕНИЕ НА ЗЕМЛЮ
— Ну вот. Теперь вашим инженерам не составит труда с помощью этих чертежей построить любое количество локаторов.
Тинкар бросил связку бумаг на стол перед технором. Тан встал, подошел к нему.
— Мы были не правы по отношению к тебе, и мы дорого за это заплатили. Я должен был бы… Впрочем, какой смысл ворошить прошлое? — Технор вздохнул. — Мог ли я поступить иначе? Трагедия «Тильзина» была предначертана, когда Килос II жестокими репрессиями вынудил наших предков покинуть Империю! Зерно ненависти было посеяно, оно дало всходы, и жертвой оказался ты, как жертвами стали и мы.
Тинкар равнодушно махнул рукой.
— Так ли это важно? Каково бы ни было начало, факты остаются фактами. Иолия погибла и по моей, и по вашей вине. Мне наплевать на будущее Звездного племени. Я передаю вам чертежи только в память об Иолии и ради паломников.
— Можем ли мы что-нибудь для тебя сделать? — осторожно спросил технор.
