Василий Головачев - Человек боя. Поле боя. Бой не вечен
Над головой Гланца снова пронеслась стая птиц. Он поморщился, понимая, что теряет время.
– Вы что же, попытаетесь меня задержать?
Из темноты за спиной старика бесшумно вынырнула собака, сверкнули желтые бешеные глаза. Гланц понял, что это не собака, а волк.
– Нам нет нужды сражаться, как простые люди, – пробасил волхв, погладив холку зверя. – Мы поддерживаем баланс сил, и только. Твое вмешательство нарушает этот баланс. Возвращайся в столицу, а еще лучше – к себе домой. Сегодня наш потенциал выше лишь в некоторых районах Руси, завтра это почувствует вся ваша сатанинская рать.
– Это прогноз или только угроза? – скривил губы в пренебрежительной улыбке Гланц.
– Как известно, – раздался вдруг ниоткуда, прямо из воздуха, чей-то насмешливый голос, – прогноз отличается от программирования только его оглашением. В принципе дедушка Спиридон говорил о нашей Программе, которая создана в качестве контрмеры.
И перед потрясенным магом проявилась фигура молодого человека, почти юноши. Он был невысок, строен, одет в старенькие джинсы и куртку и не выглядел ни большим начальником, ни бойцом, но сияющие голубые глаза юноши «качали» пространство вокруг, и Гланц понял, что перед ним один из белых русских магов, с кем он меньше всего хотел бы встретиться.
– Обращаю ваше внимание еще на одно обстоятельство, – продолжал юноша с горящими глазами. – Россию можно поставить на колени, можно отравить ее чужой псевдокультурой, увлечь борьбой Добра и Зла, купить ее правительство и разрушить ее храмы, но покорить ее нельзя! Когда вы наконец поймете это и перестанете работать на Программу Сатаны?
Гланц встретил его взгляд, почувствовал мощную сдерживаемую силу и поежился. В голову ничего не приходило, лишь где-то глубоко в душе зрело убеждение, что Синклит магов, утвердивший его координатором новой русской революции, которая, по мысли руководителей Программы, должна была довершить рассасывание энергетического потенциала России, ошибся в выборе. Второй мыслью, окончательно испортившей настроение, была мысль, что Программа начинает давать сбои…
– Мы вас, похоже, не убедили? – с улыбкой спросил молодой маг.
– Дело не во мне…
– Я думаю, ваши друзья поймут, почему вы вернулись с полдороги. И хотя среди них есть и наши отечественные маги крупного калибра, способные влиять на реальность, все же здесь – наша территория. Что было бы, появись мы в Вашингтоне или даже в Москве для участия в разборках воинов на два уровня ниже нашего? Вы первый бросили бы в нас камень с призывом: изыди, Сатана! Теперь же мы имеем полное право на этот призыв.
– А если я вернусь не один?
– Тогда и мы соберем свою рать.
Волк у ноги старого волхва вдруг оскалил пасть, выгнул спину и на глазах ошеломленного Гланца начал превращаться в человека. Через несколько секунд рядом со стариком и молодым магом стоял угрюмого вида голый бородач с узловатыми руками и мускулистыми ногами, с мощной выпуклой грудью штангиста.
– Шел бы ты отседова, господин хороший, – хрипло посоветовал он, – а то ить кликну сородичей – только косточки и останутся! И колдовство твое рафинированное не помогеть.
Словечко «рафинированное» выпадало из общего «посконно-образного» лексикона волкодлака, но именно оно убедило Гланца в качестве волшебства, демонстрируемого русскими волхвами. И все же он сделал последнюю попытку надавить на них, прислушиваясь к колебаниям пси-полей, говорившим посвященному, что в глубинах острова начался процесс распада прежде хорошо сбалансированных пси-систем. Кто-то проник на остров – не приходилось сомневаться, что это были воины Сопротивления, – и готовился атаковать базу Легиона с лабораториями Директора русского Проекта, так много сделавшего для реализации общемировой Программы.
– Я маг третьего Посвящения, – сказал Гланц, вытягивая вперед руки, с которых сорвались ветвистые голубые молнии. – Вам лучше уйти с моего пути!
В тот же момент на голову ему спикировали сразу три птицы: ястреб, филин и ворон, – и некоторое время Гланцу пришлось отбиваться от их когтей, клювов и крыльев, пока стоявшие напротив волхвы не засмеялись.
– Уходите, – покачал головой самый молодой из них, пряча улыбку. – Ваши посвящения ничего не стоят, потому что под ними нет той силы, которой владеем мы. Вы сильны, только когда собираетесь в стаю. Мы – всегда! И сила наша не в Боге и не вере в Бога, а в вере в вечное торжество добра и справедливости.
– Но коли придется защищаться, мы возьмем в руки меч, – громыхнул своим могучим басом старый волхв. – Гляди, колдун. Как ты думаешь, что это такое? – Он достал из кармана плаща горсть патронов и бросил один Гланцу.
Тот с недоумением повертел в пальцах необычно легкий патрон с длинной острой черной пулей. Посмотрел на старика, который высыпал остальные патроны обратно в карман.
– Пуля в нем – осиновая, – мягко пояснил молодой волхв. – Их делают сейчас по всей стране для церковного спецназа. Улавливаете смысл? Черного колдуна, по нашим поверьям, можно убить осиновым колом, чтобы его черная душа ушла в дерево. Конечно, одной такой пулей настоящего колдуна убить невозможно, однако если всадить в него очередь…
Гланц отбросил патрон, внезапно ожегший ему ладонь, будто его раскалил невидимый пламень, отступил к краю пристани.
– Мне нужен транспорт.
– А летать ты еще не научился, маг третьей ступени Посвящения? – насмешливо прохрипел бородач-оборотень.
– Лодка найдется?
– Это пожалуйста, – с готовностью кивнул старый волхв, и тотчас же из темноты вынырнул катер, бесшумно разрезая волны, подошел к пристани, уткнулся кормой в причал.
– Садись и плыви на юг, он сам найдет дорогу. На берегу возле Осташкова будет ждать вертолет, он доставит тебя в Москву. А мои помощнички присмотрят за тобой, чтобы ненароком не обидел кто. – Дед поднял голову, щелкнул языком, и к нему на плечо с пируэта сел филин. – Ну что, Филюшка, поглядишь за этим человеком?
Филин важно кивнул, ухнул почти по-человечески: угу! – сорвался с плеча старика и растворился в ночи.
Гланц молча сел в катер, завел двигатель и отплыл, глядя на три фигуры, оставшиеся на пристани. И чем дальше отдалялся берег, тем отчетливее становился виден свет над их головами – длинный золотистый шлейф, возносившийся в небо…
ОСТРОВ ГОРОДОМЛЯ
КОМАНДА СПАСЕНИЯ
Георгий отделился от группы сразу после высадки на берег. Из оружия он взял с собой лишь бесшумный пистолет и на вопрос Панкрата: не слишком ли этого мало для решения поставленной задачи? – ответил:
– Надеюсь, оружие мне не понадобится.
Когда ученик деда Спиридона растворился в ночи, сняв с себя гидрокостюм и акваланг, Панкрат приблизился к Ираклию, проверявшему свое снаряжение.
– Как тебе нравится этот Витязь?
– Не нервничай, – отозвался Ираклий. – Он профессионал, это видно, и дед Спиридон тренировал его не зря. Или ты к нему что-то имеешь?
– Он не взял ни ножа, ни инфраоптики.
– Значит, они ему не нужны. Ну что, диверсанты? Готовы?
«Диверсанты» ответили поднятием рук.
– Пойдем «скорпионом». Я впереди, слева Корнеев и Андрей, справа Петр Парамонович с лейтенантом, сзади всех Панкрат. Возле «болота» ждем сигнала и начинаем атаку. Всем понятно?
– Что за сигнал? – поинтересовался сосредоточенный Качалин. – Мы вроде не договаривались.
– Дед Спиридон сказал, что мы услышим и поймем. Еще вопросы?
Вопросов не последовало, и отряд углубился в осенний ночной лес, пропитанный сыростью, стылой тишиной и угрозой.
Первый сторожевой патруль на подступах к взлетно-посадочной площадке базы, скрытой пси-полем, которое внушало всем, кто приближался к нему, образ болота, они обнаружили почти сразу же за береговой линией, наткнувшись на два тела в спецкомбинезонах, лежащих поперек тропы, рядом с трупом собаки. По знаку Ираклия Панкрат подкрался к тропе, осмотрел тела и подозвал остальных.
– Кто их? – услышал он шепот Качалина.
Ответил почти беззвучно:
– Георгий прошел, больше некому. На телах ни царапины, собака еще теплая.
– Я тебе говорил, – хмыкнул Ираклий, – что он профессионал. Витязями просто так не становятся.
Группа двинулась дальше и через полкилометра наткнулась на второй патруль, обходивший остров по периметру привычным маршрутом. Сторожей оказалось трое, все они были одеты в комбинезоны спецназа со шлемами на головах, вооружены автоматами и вели собаку на поводке, крупную кавказскую овчарку.
Так получилось, что они вышли к тропе, по которой двигался наряд, буквально за полсотни шагов перед ним и сразу увидели приближавшиеся тени с призрачно светящимися руками, впереди которых двигалось пятно поярче – собака. На принятие решения отводилось не более трех-четырех секунд, стрелять пришлось буквально навскидку, и снайперы группы: Корнеев, Панкрат и сам Ираклий, – уже приникли к окулярам ночных прицелов «винторезов», собираясь открыть огонь по первой тени, за которой след в след шагали остальные бойцы патруля, как вдруг случилось то, о чем предупреждал дед Спиридон.
