Фельдшер скорой - Сергей Линник
– Когда?
А сердечко-то застучало. Это же отличная возможность застолбить открытие. Да и самому засветиться. Иностранные бактериологи, профильные журналисты… Надо обязательно ехать!
– Девятнадцатого марта.
– Успеваем. Статью я переведу сам и срочно отправлю ее в «Ланцет» через Чазова. Достаточно будет депонирования с препринтом, об этом можно будет уже объявить на конгрессе. Мол, статья принята к публикации, вот ее основные тезисы… Приоритет за нами, никто не прикопается.
И тут я сообразил. А ведь медицинскую общественность можно впечатлить не только открытием, но и формой подачи материалов. В стиле будущих презентаций. Диапроекторы повсеместно используются, можно сделать соответствующие слайды, красиво их оформить.
– Нужные качественные фотографии не только бактерии, но и всего нашего коллектива! Обязательно Афину Степановну!
– Ее-то зачем?
– Основную работу она сделала. Я бы вообще взял ее с собой в Вену вместо этой протеже Шатерникова.
– Андрей! – Морозов замахал руками. – Ты хочешь поссорить меня с директором?
– И нужно скорее приступить к клиническим испытаниям в ЦКБ! – Я проигнорировал испуг Игоря Александровича. – Поговорю с Чазовым.
Глава 7
Легко сказать – поговорю с Чазовым. Такие люди постоянно в движении, поди поймай их… Да и сидел академик не в Кунцево, а на Грановского. Вертушки с гербом СССР у меня тоже не наблюдалось – помог Шишкин. Его я выцепил в ЦКБ, сразу после операции. Хирург мрачно мылся, вновь и вновь намыливая руки. При этом его взгляд был направлен в пустоту. Что-то явно случилось.
– Не помешал? – поинтересовался я, заглядывая в помывочную.
– Панов? Ты сюда как попал? – Хирург вытер руки, выкинул заляпанный кровью халат в большой бак, бросил туда и пропотевшую шапочку с маской. – Пойдем ко мне в кабинет, там поговорим.
Мы прошли по коридору, и Шишкин открыл дверь, пропустив меня вперед. Подошел к шкафчику, покопавшись, нашел там фляжку, глотнул. Протянул мне.
– Хороший коньяк, армянский. Будешь?
– Что-то случилось? – Я покачал головой в ответ на предложение.
– Пациент умер на столе. Сейчас начнется! Комиссии, бумаги…
– Кто-то важный?
– Отец одного союзного министра. – Шишкин тяжело вздохнул, сел на лавку, откинулся к стене. – Семьдесят четыре года. Оперировали аорту… Бляшка оторвалась от сосуда и со сгустком крови уехала в голову. В ствол, скорее всего. Полчаса реанимировали, но все без толку…
– И что же теперь?
– Будем отписываться. Сам знаешь наш принцип: больше бумаги – чище задница. Нет, когда же это кончится? – Хирург взмахнул фляжкой. – Сначала бухают как не в себя, жрут жирное – за брюхом ног не видно. Курят по две пачки в день. А потом прибегают: «Доктор, сердце болит, мочи нет, спасайте!»
Шишкину явно надо было выговориться, поэтому я сел рядом и приготовился слушать. Но хирург оборвал сам себя, посмотрел на меня:
– Ты-то хоть с хорошими новостями?
– Да, гастрит вылечил, есть финальные фотографии стенок желудка. Начал переводить нашу статью на английский. Пора напомнить Чазову, он обещал содействие.
– На конференцию тебе надо ехать. Желательно международную. Ну да кто студенту загранпаспорт выдаст? – Шишкин глотнул коньяка. – И на выездной комиссии никто за тебя не подпишется. Семьи нет, ничего нет. Гол как сокол.
Хотел сказать «тестюшке» про квартиру и зарубежную мебель, да промолчал. Как говорится, речь – серебро, молчание – золото.
– Так есть уже приглашение, Игорь Александрович говорил. На март.
– Что же, это другое дело. На месте обкатать бы не помешало. У нас в ЦКБ проводятся в конце зимы междисциплинарные конференции, можешь заявиться с докладом. – Шишкин завернул фляжку, убрал ее в шкафчик. – А еще лучше на пару с Морозовым. Ты первую часть, вводную. Он – вторую. Перевод статьи приноси, обязательно негативы пленок. С Чазовым поговорю, отправим ваши материалы… Куда собираетесь?
– В «Ланцет».
– Англичане? – Шишкин сморщился. – Впрочем, с американцами у нас сейчас дела не лучше. Олимпиаду нам изгадили, санкциями пугают… Ладно, медицинского сообщества это пока не касается, успеем опубликоваться. Неси статью.
* * *
– Пляши!
Сразу после последнего экзамена Шишкина потрясла перед моим лицом двумя серыми картонками с печатями.
– Письма из Нобелевского комитета?
– Дурак! – Лиза надула пухлые губки. – Это пропуск в двухсотую секцию ГУМа!
– Не в трехсотую?
– А что, есть трехсотая? – Подруга открыла ротик.
– Конечно. В двухсотой отоваривается партноменклатура, а в трехсотой – лично Брежнев с семьей.
– Врешь!
– Вру, – кивнул я. – Лиза, откуда у тебя пропуска?
– Отец достал. Сказал, что мы можем там купить горные лыжи, костюмы, даже, говорят, какие-то шлемы! – Шишкина достала бумажку из сумочки, прочитала: – «Белл СР1». Американские. Мама сказала, что без шлема не отпустит меня на Домбай.
– Ну раз мама сказала… Тогда, конечно, поехали.
Мы быстро загрузились в Лизин ВАЗ. Сначала заехали ко мне на квартиру, взяли деньги. Пришлось показывать Шишкиной обстановку, водить по комнатам.
– Это все твое?!
– Мое. Вот, уже и прописался. – Я показал девушке паспорт.
– Не может быть!
– Кооперативная, ректор помог купить.
– Ректор? А деньги откуда?
– Мама помогла. Что-то сам скопил. Первый взнос не так уж велик – чуть больше тысячи рублей.
Шишкина выпала в осадок. Трогала полки, сходила, изучила сантехнику в ванной и туалете. Советское качество ее разочаровало и привело в чувство.
– Надо сюда маму привезти!
– Не надо!
– Почему?
– Мне свадьбу не на что играть, – засмеялся я. – Все в квартиру вложил.
– Это ты так мне делаешь предложение? – Лиза покраснела, лукаво посмотрела на меня.
– Это я так тебе намекаю, что не надо сюда маму. Я бы хотел тут все закончить. Обставить кабинет, повесить шторы…
– Я тебе выберу и куплю шторы. Поехали скорей в ГУМ. Ой! А-а-а-а! – Шишкина увидела вылезшего из коробки кошака, схватила его, прижала к груди. – Боже, какой милый! Как зовут?
– Кузя.
– Какое чудо! Я уже его люблю!
– Лиза, – я посмотрел на часы, – и правда, поехали уже. Нам пора.
Оторвать девушку от животного удалось только через полчаса. Сначала мы его кормили, потом причесывали. Затем играли. Детский сад, штаны на лямках.
Выехали только в обед. И сразу:
– Андрей! – Лиза обеспокоенно обернулась. – За нами постоянно едет эта серая «Волга».
Я тоже глянул назад. Да, знакомые ребята. Уже второй день меня пасли «бурильщики». Причем аккуратно – из дома в институт или на подстанцию. Потом – обратно. Ночью не дежурили – под окнами никто не маячил.
– Моя охрана, – отмахнулся я. – Это временно. Не обращай внимания.
– У тебя есть охрана?! – Лиза чуть не ударила по тормозам.
– Смотри на дорогу! Видишь, какая каша на асфальте…
– Смотрю. Но откуда?
– Следователь выделил. Я теперь особо важный свидетель.
– Ты?
– Я. Тот убитый… Он, короче, оказался майором КГБ. Вот
