Стальная Крыса. Золотые годы - Гарри Гаррисон
Я похлопал компьютер по кожаной шкуре:
— Можно считать, дело сделано.
Однако я вновь ошибался. Впереди были сонмы легавых, шеренги полицейских машин и длиннющие куски желтой ленты с надписью: «Полицейский барьер! Не пересекать!» Такси остановилось. Когда мы вышли, к нам решительным шагом приблизился кряжистый слуга закона.
— Уезжайте! Посторонним запрещено!
— Мы останемся. — Боливар достал бумажник. — Я менеджер банка, и я войду.
Лоб под узорной, инкрустированной алмазами кокардой избороздили морщины. Полицейский взялся за телефон. От его начальника проку оказалось ненамного больше, поэтому мы с Боливаром прошли по всей иерархической цепочке, пока не достигли фараона, облеченного золотыми галунами и властью достаточной, чтобы нас пропустить.
— Кто такие? — прорычал он.
— Боливар ди Гриз, управляющий этим банком. А вы?
Золотогалунник сверкнул глазами:
— Капитан Кидонда из отдела серьезных преступлений. Меня вызвали из цирка. Смею вас уверить, я не люблю, когда мне портят вечер.
— Вполне разделяю ваши чувства. Мой вечер тоже безнадежно испорчен.
Мы остановились перед фасадом банка и уставились на огромную пробоину. Вряд ли ее могли проделать вдова или сирота.
— Впечатляет, — заключил Боливар. — В этом месте стоял счетчик банкнот.
Золотогалунник кивнул:
— По показаниям свидетелей, его выдернули летающим краном. Один рывок — и он в небесах. На поиски брошены все дежурные силы полиции.
— А что творится в банке? — спросил Боливар.
— Все устройства охранной сигнализации молчат. Кроме тех, что на счетчике денег.
Пискнул капитанов телефон, и Кидонда рыкнул:
— Ну?
Выслушал ответ, кивнул:
— Хорошо, действуйте. Подключите экспертов.
Он повесил телефон на пояс и повернулся к нам:
— Найден счетчик денег. Выпотрошенный и брошенный. Вам известно, сколько в нем было наличных?
— В банке есть сведения. Пойдемте посмотрим.
Боливар наклонился и заглянул в сияющий глаз сетчаткоскопа. Тот дважды пискнул. Мой сын прижал ладонь к металлической пластине на косяке парадной двери, та погудела и дала замку сигнал открыться. Мы вошли.
Внутри едва тлели лампы дежурного освещения. Медленно вращались на своих осях телекамеры. С улицы в огромную пробоину вливался свет фонарей. На полу везде лежала щебенка.
Датчики заметили наше присутствие, и заиграла нежная музыка — серьезная финансовая классика с арпеджио выгоды. В подвале с мощными стенами и контрфорсами Боливар склонился над пультом.
— Слава богу, хоть хранилище цело. Здесь надежные запоры. Снаружи нельзя изменить код часового замка. Он сработает только утром, когда явится персонал.
Неужели хранилище только и ждало этих слов? Едва они прозвучали, на потолке вспыхнули лампы и посреди двери ожил огромный штурвал.
— Доброе утро, дорогие клиенты, — сказало хранилище.
Штурвал щелкнул и замер, толстые стальные штыри вышли из гнезд.
— Кажется, вы сказали, что он не откроется до утра?
Увиденное не обрадовало капитана Кидонду.
Боливар не успел ответить. Массивные врата распахнулись настежь, и мы увидели хранилище. Повсюду валялись пустые депозитные сейфы. И тут же оглушительно заревели сирены, а в глазах зарябило от вспышек ламп охранной сигнализации. Капитан закричал в телефон, потом замахал руками на хлынувшую в ворота толпу полицейских.
— Отправьте взвод к задней стене! — Он повернулся к Боливару. — В банке есть черный ход?
Боливар кивнул:
— Маленькая дверь для персонала, а также ворота для бронированных фургонов.
— Ясно. Я хочу окружить здание, да так, чтобы комар не вылетел. Возможно, преступники еще в банке. Шевелитесь!
Толпа зашевелилась. Он вызвал тяжеловооруженный взвод.
— Стрелять во все, что движется.
— Надеюсь, это не относится к нам?
Капитан на шпильку не отреагировал.
— Ведите нас к черному ходу, — приказал он.
Боливар подчинился.
Я брел в арьергарде. Хорошо бы выяснить, что происходит, но я не хотел привлекать к себе излишнего внимания. Боливар отпирал замки. Через кабинеты и кладовые мы добрались до последней двери.
— За нею гараж, — сказал Боливар.
— Отоприте — и сразу в сторону.
Капитан махнул рукой, и штурмовое подразделение двинулось вперед.
— Когда я ее распахну, врывайтесь. Зря не рискуйте. Стреляйте первыми.
Мрачные фараоны кивками выразили согласие и взяли оружие на изготовку.
Дверь распахнулась, и взвод ринулся в атаку. Штурмовики стреляли на бегу в темноту. Боливар шагнул в дверной проем и включил свет. Клубился пороховой дым. Пусто.
— Откройте наружные ворота! — приказал капитан.
Боливар поднял рубильник. Загудели моторы, застрекотали шестеренки, и тяжелые бронированные ворота утонули в земле. Мы напряженно ждали, пальцы штурмовиков застыли на спусковых крючках. И наконец впереди показались люди. Это тоже были полицейские. И тоже стояли шеренгой. И тоже целились.
— Не стрелять! — крикнул Боливар этим парням не промах. — Мы свои!
Пальцы дрогнули и расслабились. Защелкали предохранители.
— Можете объяснить, как это случилось? — Капитан Кидонда повернулся к Боливару.
— Конечно не могу. Я тоже был в цирке.
— Но вы хоть поняли, что произошло?
— Я понял ровно столько же, сколько и вы. Счетчик денег извлечен через пробоину в стене. И каким-то образом неизвестный или неизвестные проникли в подвал и вынесли все его содержимое.
— Каким образом?
— Почем я знаю?
— Должны знать, потому что это ваша работа. — Капитан выходил из себя. — Мне начинает казаться, что здесь не обошлось без «крота». Тот, кто планировал кражу, прекрасно знал, как открывается дверь в хранилище. А затем он отправился в цирк, чтобы обеспечить себе алиби.
— Я не нуждаюсь в алиби! — вспылил Боливар. — Я не совершал кражи, не имею к ней никакого отношения! Доходит это до ваших куриных мозгов через толстую черепную кость?
— Что? — взревел капитан. — Оскорблять офицера полиции при исполнении служебных обязанностей? Это преступление! Арестовать его!
Подскочили плоскостопые крепыши и схватили моего сына.
— Вы не смеете! — вскричал я, замахиваясь компьютером.
На моем пути встал капитан.
— Не только смею, но и вас упеку вместе с ним в каталажку, если услышу еще хоть слово!
— Папа, успокойся. Это недоразумение, досадная ошибка.
— Ваша ошибка! — мрачно изрек олух-полицейский. — Новый менеджер с чужой планеты, разве это не подозрительно? — Он несколько секунд помолчал, держа телефон возле уха. — Отлично. Комиссар со мной согласен. Приказал доставить вас к нему. — Он ткнул в мою сторону жирным пальцем. — А вы убирайтесь, не то и вам обеспечены очень большие неприятности.
Запах из его рта говорил о многолетних отложениях еды в дуплах, в голосе сквозили ненависть и презрение. Я оглянулся на Боливара. Тот подмигнул. Я понял: не надо вмешиваться и устраивать истерику. Следует убраться отсюда и искать более деликатное решение назревшей проблемы.
Я стушевался.
— О дорогой сэр! Вы должны простить меня.
