Влад Поляков - Шаг за грань
Что именно? Причастие людей, близких к почти утерянным ныне мистическим знаниям. Признаюсь честно, подобной ситуации еще ни разу не возникало, но вдруг она появилась и напомнила о себе широким оскалом хищной пасти. Можно было бы вскрыть мозг князя, но не факт, что это вторжение не осталось бы незамеченным. Ну а так… Влияние выходило прерывистым, то и дело переходящим от одного источника к другому, практически неотслеживаемым. Но оно было также и эффективным. Слова становились категорическим императивом, наложенным к тому же на подсознательные страхи и опасения объекта воздействия.
— Хорошо, — нервно облизнув губы, произнес князь. — Они появились совсем неожиданно, еще в столице. Тогда я был вне себя от известия и толком ничего не понимал, но потом было время подумать. Слишком быстро…
Но фраза так и осталась недосказанной, ибо события понеслись вскачь, словно взбесившаяся четверка лошадей. Остававшийся в комнате человек Мереяславского резко выбросил вперед руку и внешней стороной ладони хлестнул князя по шее. Вскрик даже не боли, а просто удивления. Ханна, на какое-то мгновение растерявшийся от столь неожиданного и малопонятного действия… И мой нож, до сего момента тихо и мирно дремавший в рукаве плаща, после непродолжительного полета вонзается в запястье руки.
А тут ни крика, ни изменившегося от боли лица! Ханна, уже успевший оценить ситуацию, бросается вперед и, достойным игрока в английскую игру регби приемом, в подкате сбивает с ног ставшего сильно подозрительным типа. Почему ставшего? Человек, никак не реагирующий на вонзившийся в руку кинжал, заслуживает очень пристального внимания при обоих вариантах такого поведения. Впрочем, какой из вариантов имеет место быть — это можно разобраться и несколько позже. Естественно, нужен и сам объект для разбирательств, но тут Ханна постарался, переведя того в длительное бессознательное состояние.
Зачем? Смысл этой затеи? Взгляд падает сначала на руку распластавшегося на полу человека, а потом стремительно перескакивает на шею князя, с изумлением взирающего на происходящее.
— Ханна, взгляни на перстень на среднем пальце, только во имя всех сил, не дотрагивайся… Ты лучше меня разбираешься.
— Проклятье! — схвативший было приближенного князя за руку, мой друг выронил ее, словно та вспыхнула неугасимым пламенем. — Не хочу тебя расстраивать, но похоже шип на перстеньке покрыт кураре.
Швах! Нас снова опередили, и шансов на то, чтобы выяснить хоть что-то, практически не осталось… Впрочем, попробуем сделать то, что еще в наших силах:
— Эй, за дверью! Все сюда! — заорал я, как унтер на новобранцев, после чего, понизив тон, обратился к Мереяславскому. — Князь, вы мертвы, вас отравил ваш же приближенный. Минута, две… И все! Кто? Кто были эти люди?
— Какая чушь. Я великолепно себя…
Лицо перекосилось, гримаса боли и страдания исказила черты. Кураре — страшный и великолепно действующий яд, что способен убить человека практически мгновенно, парализуя его нервную систему.
— Быстрее!
— Они… связаны… — Слова давались ему все труднее. — Церковь… Выше, чем… Другие!
Все, больше он ничего не скажет, пусть еще и жив. Но и это ненадолго — яд действует быстро и неотвратимо. Хорошо хоть то, что помер князь при свидетелях, которые могут подтвердить, что мы к его смерти никакого касательства не имеем. Напротив, прервал жизненный путь родовитого аристократа тот, кто был у него на службе. Ну а с ним нам еще придется выяснять многие странные моменты, тут и гадать нечего.
— Врача надо вызвать, — всполошился было один из вновь появившихся в комнате.
— Разве что смерть удостоверить, — скривился раздосадованный Ханна. — Лучше ты, разговорчивый мой, скажи, не было ли у этого валяющегося на полу красавца каких-либо личных причин ненавидеть князя Мереяславского?
— Н-нет, никаких. Семен всегда верно служил хозяину. — Остальные трое согласно покивали.
— Не скажу, что я удивлен. Тогда постарайтесь вспомнить, не обращали ли вы все здесь присутствующие внимание на золотой перстень, что сейчас находится на руке убийцы?
Так, становится все теплее, в смысле, мы начинаем подходить к сути проблемы. Никто так и не смог припомнить присутствие перстня на руке Семена хотя бы за неделю до сего дня. А ведь не заметить подобное ювелирное изделие было сложновато. Массивный перстень явно старинной работы, причем выполненный талантливым мастером — подобные вещи очень редки, тем более на руке у простого, в общем, человека.
Следовательно, данный предмет появился недавно, что наводит на определенные размышления. Но сам ли он вытащил его откуда-то из потайных закромов или же ему его дали для определенной цели? Лично я склоняюсь ко второму варианту… Но пора и честь знать. Я к тому, что пришло время покинуть эти места, но обязательно прихватив с собой достопочтенного отравителя.
— Ханна, уходим. Только непременно сними с уважаемого Семена колечко, я не хочу, чтобы он пришел в сознания и попытался с его помощью покончить с собой или же отправить в мир иной кого-либо из нас.
— Сделаем.
— Ну а вы, — обратился я к заметно присмиревшим людям покойного князя. — Вы обращайтесь в полицию и изложите им все, что тут произошло. Вас будут спрашивать о местонахождении убийцы. Отправляйте их в Третье Отделение к ротмистру Градову, и энтузиазма заметно поубавится. Засим я откланиваюсь.
Теоретически можно было бы порыться в бумагах безвременно почившего князя, но там наверняка не было ничего по нашей теме. Не тот он был человек, чтобы доверять бумаге столь важные сведения. Выходя из комнаты, я уже начинал прокручивать в голове дальнейший план действий с учетом резко изменившихся обстоятельств. Не ко времени эта смерть, совсем не ко времени. Позади меня шел Ханна, отягощенный грузом в виде тела того, кто мог или послужить источником очень ценной информации, или же оказаться полной пустышкой.
Климу и Висельнику и так достаточно было лишь увидеть нашу процессию, чтобы догадаться, а тут еще этот любитель Таро учудил. Извлеченную им из колоды карту сложно было не узнать. Смерть — один из Старших Арканов, а в паре с ней шло Колесо Фортуны.
— Раньше не мог сказать, провидец? — окрысился Ханна.
— Нечего было говорить… Будущее далеко не всегда отбрасывает свою тень, да и тени эти слишком расплывчаты. Но ты обрати внимание на соседствующую со Смертью карту, она сейчас приобретает особую, не всегда свойственную ей силу.
— Позже, друг ты мой любезный, — оборвал я Висельника, готового пуститься в изложение своих пусть и странных, но почти всегда работающих теорий. — Порой и стены имеют уши, а тем более тогда, когда враг особенный.
— Думаешь? Что ж, возможно, и так. Тогда веди в то место, где мы сможем поговорить спокойно и без опасений оказаться услышанными.
* * *Есть ли вообще в нашем мире места, где можно чувствовать себя абсолютно уверенными в собственной безопасности? У каждого свои мысли на сей счет, но лично я считаю это крайне сомнительным. Пробраться можно всюду, просто в некоторых случаях затраченные усилия не стоят полученного результата, только и всего.
Но из всех возможных вариантов выбирают тот, который наиболее неудобен для вероятного противника, тот, что способен поставить его на какое-то время в ступор. В этом отношении не стоило и надеяться на те квартиры, что использовались нами в служебных целях — о них знали и другие люди. А о каких не знали, так догадывались, что немногим лучше… Вот и пришлось воспользоваться квартирой, презентованной нам графом Черепановым, этим загадочным любителей четок с черепами. Да, она тоже в какой-то мере известна с недавнего времени. Но! Вряд ли они предположат, что мы вернулись именно туда. Скорее сочтут за ложный ход, своеобразную провокацию… Вот и пусть так считают.
Означал ли сделанный выбор доверие к графу? Господа, это же просто несерьезно! Доверие к человеку выковывается очень медленно и постепенно. Тут был просто трезвый и циничный расчет, свойственный людям нашей профессии. Мы ему нужны и нужны сильно, раз он снабжает нас жизненно важной информацией, а кроме того, готов был поделиться своими запасами. И кое-что из предоставленного в наше распоряжение уже сыграло свою немаловажную роль, сохранив жизнь одному из моих друзей. Не будь на Климе той брони, лежать бы ему в больнице (лучший вариант) или в прозекторской (наиболее вероятный). А так ничего, жив, здоров и быстро бегает. Разве что озлобился на неизвестного стрелка и готов теперь устроить лично для себя целый концерт… В смысле содрать с того шкурку медленно и со вкусом. Злобный он порой бывает, слишком высокая агрессивность не всегда во благо.
Из наемного экипажа мы высадились, не доезжая до нужного места около полуквартала. Надежнее оно так, знаете ли. Все равно извозчик нас великолепно запомнил, и хоть ему была показана карточка Третьего Отделения, вызывающая опаску и желание держаться подальше от таких трудностей бытия у простых людей, но гарантировать тут было сложно. Ну не убивать же его, право слово!
