Андрей Лестер - Москва 2066. Сектор
– Какие акции, дружище? О чем ты?
Несокрушимость веры в денежный расчет и сила жадности, не ослабевающая даже перед лицом гибели, всегда казались мне чем-то из разряда невероятных чудес. В принципе, этих явлений не могло быть, но они были. А раз так, то почему тогда в начале марта не могут цвести одуванчики?
– Все оффшорные деньги вложил. В мобильную связь, коммуникации, энергетику. Эта дура нудила, давай, бери побольше, кризис заканчивается, все будет дорожать.
– Да ты сам говорил, что нет ничего надежней энергетических компаний и связи! – огрызнулась Лиля.
«Неужели я мог быть когда-то хоть немного, но влюблен в эту базарную торговку, увешанную дорогостоящими побрякушками?» – подумал я.
– Акции, господа, вам больше не понадобятся, – сказал я коротко, не желая терять времени. – Подумайте лучше о ребенке. Анжела дома?
– Дома, – всхлипнула Лиля, поправляя несвежую рыжую прядь.
– Нам надо с ней поговорить. – Я встал с кресла.
– Нет! Гарри! Нет, не надо. – Лиля вцепилась мне в грудь. – Нет, не пущу! Не трогайте ее!
– Лиля! Ты что? Все в порядке.
– Нет! Нет! – Она колотила меня кулачками.
Похоже, ей нравилось то, что она делает. Какой-никакой, а выход эмоциям. Игра в самоотверженность.
Тем не менее это не очень удачное подражание драматическим сценам из кинофильмов начинало мне надоедать. Я испытывал большое искушение отвесить ей пощечину.
– Успокойся, говорю. Это в ваших же интересах. Помочь хочу. Она в своей комнате?
– Не пущу!
– Слушай, Лиля, внимательно. Если бы мы хотели плохого, я б с тобой не говорил. Мы бы просто свернули вам шеи, и дело с концом… Анжела нам нужна. Она была с нами на объекте, хочу задать ей пару вопросов.
– На каком объекте? – произнесла озадаченно женщина и бросилась к мужу.
– На каком объекте, ты, урод? – Лиля схватила Изюмова за ворот спортивной куртки и стала трясти. – Во что ты втянул нашу дочь?
Изюмов к этому времени, расплескивая и проливая, но все же успел выпить еще стакан и теперь покорно болтал щеками.
– Ладно, я пойду, поговорю с Анжелой, а ты подержи ее пока, – сказал я Буру.
– Да нет уж, – ответил Бур. – Лучше наоборот.
Мы были похожи на двух грабителей, взломавших сейф с бриллиантами и опасающихся оставить один другого наедине с драгоценностями.
– Хорошо, пошли вместе.
– Тогда эту тварь придется связать, – кивнул Бур на Лилю.
Лиля дернулась, как от удара по спине, повернулась к Буру, широко открыла рот и громко прошептала: «Што-о-о?»
– Ничего, – ответил Бур. – У кого-нибудь есть скотч?
Лиля опустилась у ног Изюмова на колени и почему-то на коленях поползла к соседнему креслу. Кое-как взгромоздившись на него, она с ужасом поглядела на нас с Буром и повторила своим потусторонним шепотом:
– Што-о?
– Клейкая лента, в рулончиках таких аккуратненьких, есть у вас? – сказал Бур.
Анжела сидела в наушниках, задрав ноги на стол с тетрадками, и слушала музыку. Наушники были подключены к ноутбуку, на мониторе вспыхивали и опадали какие-то электронные загогулины. За окном, в которое девочка смотрела, покачивая музыке в такт головой, человек двадцать военных в кителях и несколько женщин в расстегнутых куртках и пальто спокойно и деловито обсуждали что-то.
Когда мы вошли, Анжела сказала «Ой!», сняла ноги со стола и поздоровалась.
– Как дела? – спросил я ее.
– Хорошо, – улыбнулась девочка, сдвинув наушники, но не снимая их.
Она, по-видимому, не собиралась долго разговаривать с нами.
– А вы чего такие злые? – спросила она.
– Мы не злые, мы сосредоточенные, – сказал я в некоторой растерянности.
Такие двенадцатилетние девочки даже в лучшие времена приводили меня в замешательство. Всегда казалось, что они знают обо мне нечто такое, чего никогда не знал о себе я сам.
– Особенно Виталий Иванович, – сказала Анжела.
– Можешь называть меня «дядя Витася», – сказал Бур.
– Нет, – покачала головой девочка. – Я только дядю Игоря называю дядей. А вы – Виталий Иванович. Я помню. Очень интересный человек. Который все о себе знает.
– У тебя что, ноутбук работает? – спросил я. – Можно попробовать?
Я шагнул вперед. Но стоило мне нажать на клавиши, как экран погас, и на черном фоне выскочило уже знакомое мне слово «WORD». Сколько я ни пытался убрать заставку, ничего не выходило; жутковатые буквы спокойно переливались всеми цветами радуги, никак не реагируя на мои потуги. Компьютер висел, как мертвый.
– Адамов, не ломай технику! – вылез вперед Бур и своим огромным твердым пальцем нажал на кнопку питания.
Экран погас, а через секунду Бур нажал на кнопку еще раз. Почти мгновенно экран густо почернел, и на нем снова издевательски переливались неуничтожимые буквы.
– В жизни не видел ничего подобного, – тюзовским голосом сказал Бур, явно пытаясь втянуть Анжелу в беседу. – Да, знаний у меня не хватает.
– Виталий Иванович, тут знания ни к чему! – сказала Анжела. – Вот как это делается!
Она легко тронула клавишу «пробел», и переливающиеся буквы мгновенно исчезли, а по экрану снова в замедленном полете поплыли бессмысленные в своей сложности фигуры из цветных электронных линий. В наушниках стала слышна музыка.
Мы с Буром переглянулись.
– А Интернет? – спросил я. – Можешь включить?
– Можно было бы и Интернет, только серверы не работают, а как их запускают, я не знаю, мы это не проходили. А зачем вам?
– Хорошо, – вдруг сузив глаза, сказал Бур и достал из кармана мобильник. – Можешь с него позвонить?
Кажется, Анжела начала понимать, что «дядя Витася» задает не совсем бескорыстные вопросы. Она вопросительно посмотрела на меня. Я кивнул.
– Ладно. – Она взяла его телефон, поглядела на потухший экран и недолго думая просто нажала «трубку».
В ту же секунду все девяносто восемь килограммов моего тренированного тела вздрогнули, как от удара током. В тесном кармане моих джинсов завибрировал и спустя мгновение, оглушительно, как мне показалось, зазвонил забытый мобильник. Я вытащил его и посмотрел на дисплей. Определялся номер Бура.
– Алё! – сказал я, снимая трубку.
– Алё, – послышался смеющийся голос Анжелы.
Он звучал одновременно из трубки и в двух шагах от меня.
– А ну-ка! – Бур выхватил мобильник у девочки.
Телефоны тут же мертво замолчали, исчезли антенны и погасли экранчики.
– Черт побери! – сказал Бур, глядя на дисплей своего коммуникатора.
– Хотите, вам позвоню, Виталий Иванович? – Анжела порылась под тетрадками на столе, достала свою красную перламутровую «Нокию», и в руке Бура раздался «Полет валькирий» Вагнера.
– Откуда ты знаешь мой номер? – спросил Бур.
По его обычно неподвижному лицу пробежала рябь сменяющих друг друга чувств. Я подумал, что он увидел больше, чем ожидал.
– А зачем мне его знать? Я и без номера могу позвонить, – сказала Анжела, задирая голову, чтобы посмотреть в лицо двухметрового громилы. – Вы так не переживайте. Все будет хорошо. Поглядите в окошко. Видите? Все хорошо. Любой вам скажет!
Небольшая толпа за окном начинала рассасываться. Люди и в самом деле, казалось, договорились о чем-то хорошем и, пожимая друг другу руки, расходились с безмятежными и уверенными лицами чемпионов, удачно вышедших на пик формы.
– Тихие? – вопросительно кивнул я в сторону окна. – Уже?
– Ну, в основном, да. Хотя не все. Я пока не пойму, как это работает.
– Кретины, – прошипел Бур.
– Зачем вы так? – строго спросила Анжела.
– Извини, – пошел на попятную Бур. – Понимаешь, это так все неожиданно. Понять, что происходит, любому тяжело. А я человек грубый, военный… Не сдержался. Конечно, это меня не оправдывает, но дело в том, что я просто очень и очень расстроен. Можешь представить, сколько у меня сейчас дел! А машина заглохла. Как думаешь, машину сможешь завести?
– Вы обманываете меня, – ответила Анжела строго. – Вовсе вы не из-за машины. И заводить вам я ничего не буду.
– А смогла бы? – настаивал Бур.
Она снова посмотрела на меня. Я снова кивнул, хотя и не так уверенно, как в первый раз.
– Если вас это так сильно интересует, – сказала Анжела, – то я полчаса назад каталась на скутере Кирилла. Это мой сосед. Он у него заглох, а я завела и поехала. Но потом выскочила мама, загнала меня в дом и заперла.
И тут Бур пошел ва-банк. Медленно и осторожно, двумя пальцами, он вытащил из-под пиджака пистолет. Это был ПБ, бесшумная версия «макарова».
– А ну! Выстрелить сможешь? – Бур протянул пистолет Анжеле.
Не рассуждая даже малейшей доли секунды, я выхватил свой Зиг-Зауэр и максимально точно и коротко ударил им Витасю в висок.
Чагин
– Виталий, извини, конечно, но что это значит? – спросил Чагин. – Что значит, что ты видел живого Бога?
То, что произошло на Земле пять лет назад, по-прежнему не имело никаких вразумительных объяснений. Никто, как говорится, не взял на себя ответственность. Причина и источник Переворота были так же неизвестны и недоступны пониманию, как и в первые дни. И каждый раз, когда Чагин имел неосторожность задуматься об этом, внутри возникало похожее жутковатое чувство.
