Сергей Хорунжий - Гражданская самооборона
— Не знаю, — ответ собеседницы вроде как отрицательный, ни к чему не обязывал, но сквозившая в нём мольба о помощи была такой явственной, что не услышать её ну никак не получалось. Да Горыныч отказываться и не собирался, давным-давно для себя уже всё решив.
— Э-хе-хе, да всё ты знаешь! — пробурчал он, напуская на себя суровый вид, но в следующую секунду замахал перед собою руками, пыхтя и отбиваясь от радостных поцелуев. — Только прошу без интиму!
— Вот дурак! — обиделась на него Ника. — Я же от души, по-честному!
— И я, по-честному, а иначе быть не может — попытался сгладить неловкость Егор. — Я по-другому и не умею, среди своих.
— А среди чужих?
— Вежливое безразличие, в том случае, если нет агрессии.
— А если есть?
— Слушай, ты прям, как на минном поле, шаг за шагом меня проверяешь, — усмехнулся Гор.
— И всё же…
— Если человек переходит в категорию врага, значит, он сам выбрал эту дорогу и получит полной мерой, без всякого сожаления с моей стороны.
— То есть? Ты, как в Городке, сразу же начнёшь размахивать руками?
— В Городке, ребятам повезло.
— В смысле? — удивилась девушка.
— Я не знал обстановки, не совсем ещё был готов к действию и сдерживал себя.
— А сейчас ты готов?
— Да.
— И что?
— Ника, не знаю твоего полного имени и отчества, — спокойно заговорил Горыныч, глядя ей в глаза. — Видишь ли, твой бывший муж, он действительно не ошибся, поверив в то, что, если я возьмусь за твою охрану, то скорей всего справлюсь с этим делом, — он поднял руку, предваряя какие-либо вопросы. — Дай я объясню тебе несколько жизненных принципов, которые всегда, самым тесным образом переплетались с моей профессиональной деятельностью. Во-первых, как я уже сказал, если человек становится моим врагом — это целиком и полностью его проблема. Я приучен не оставлять за своей спиной тех, кто может воткнуть в неё нож. Во-вторых, я заканчиваю разговоры тогда, когда они бесполезны и человек становится моим врагом. В-третьих, если моим близким или друзьям угрожают…, — Егор улыбнулся. — Кажется, я начал повторяться.
— Подожди, подожди! — вскинулась Ника. — Но ты мне ни разу не показался каким-то живодёром, ни единого.
— А я им и не являюсь.
— Но как же тогда твои принципы? — она в ужасе округлила глаза. — Ведь это же средневековое варварство! Ведь существует целая куча ситуаций, когда сила слова гораздо эффективнее силы оружия.
— Например?
— Ну не знаю, — девушка замялась, пытаясь, подыскать подходящее объяснение. — Сейчас наверное не та обстановка и не то место, чтобы так вот, сразу, найти что-либо приемлемое, но тогда, когда ты этим занимался профессионально, неужели это был единственный и веский аргумент? Ведь время было совсем другим и международный климат более мирным и взвешенным. Неужели в основе деятельности «Воспитателей» всегда лежала только грубая сила?
— Мне понятно твоё негодование и неприятие, — Гор продолжал быть спокойным. — Более того, моё руководство, предвидя именно такую реакцию простых обывателей, не афишировало о том, что существует такое подразделение. Скажу больше, даже в Генштабе о нас знали единицы и, тем не менее, в самые сложные моменты, когда на кону стояли сотни и тысячи жизней, особенно в горячих точках, нам всегда находилась работа.
— И как же вы действовали?
— Тебе это действительно интересно знать?
— Мне это важно знать, — поправила его Ника. — Для того чтобы понимать с кем имею дело и на что могу рассчитывать, — потом на секунду задумалась и дополнила. — И смогу ли вмешаться, если посчитаю нужным.
— Что же, — Егор покивал головой, соглашаясь. — Дело в том, что в зависимости от ситуации, мы всегда старались избежать конфликта. Поясню, к примеру, мы заходили в проблемное место, где возникла угроза жизни нашим людям либо нашим интересам, каковы наши действия? Всё очень просто — старший группы доводил до главарей нашу позицию либо они уходят, если есть куда, либо сдаются, если есть кому. В противном случае — смерть не только для них, но и для их близких.
— Но ведь это же бесчеловечно…
— Что есть человеколюбие? — Гор сделал небольшую паузу. — В природе нет такого понятия, кстати, как и нет бессмысленной жестокости. Гибнут только те, кто, либо глуп и вовремя не покинул уже занятые охотничьи угодья, либо тот, кто является добычей, но опять же только в тех количествах, которые нужны для прокорма. Вот и всё! Так было и у людей — обидчика можно было наказать без каких-либо ограничений и адекватно его провинности, то есть кровь за кровь, глаз за глаз. К сожалению, так продолжалось не долго. Появились бедные и богатые, зависимые и независимые, те, кому было что терять, и у кого не было за душой ничего. Имущим понадобилась более изощрённая защита, чтобы оставаться безнаказанным даже тогда, когда их действия шли вразрез с общепринятыми понятиями.
Так появился — закон!
И чем дальше уходила в своём развитии наша цивилизация, тем более изощрёнными становились порядки, защищая уже не правое дело, а тех, у кого было больше денег и в конечном итоге больше прав.
Вот так и мы, Воспитатели, в определённые моменты, подменяя закон, решали дело с позиции силы. Впрочем, наша правда была всё же лучше. Мы оставляли право выбора за слабым. И только там, где эти действия были спровоцированы противоборствующей стороной.
— И что, ваши оппоненты всегда проигрывали? — Ника с сомнением посмотрела на Горыныча. — Количество противников и их подготовленность не играли никакой роли?
— Никакой…
— Сказка какая-то!
— Я бы тоже не поверил, — согласился Егор, внимательно всматриваясь в монитор, где тренировался Василёк, испытывая стрелковые характеристики подаренной ему в Городке рогатки. — Только не далее как вчера, ты рассказывала мне о том, что мозг человека — это уникальный биоэнергетический механизм, с очень высоким порогом разрешения. Кстати, примеры приводила с процентами, способностями…
— И чего? — перебила собеседника Ника. — Какое это имеет отношение к тебе.
— Наша подготовка тоже включала в себя психофизические занятия, в основу которых были положены принципы самовнушения, то есть нас, в конце концов, убедили в том, что мы непобедимые, неуязвимые и так далее.
— И это действовало?
— Ну, я же сижу перед тобой, целый и невредимый.
— Даже не знаю, что сказать и как на это реагировать.
— Не говори ничего, — улыбнулся Горыныч. — Просто живи и делай своё дело, а я буду делать своё, если это понадобится. Кстати, открой всё же страшную тайну, в какую сторону нам двигаться?
— А я разве не сказала? — удивилась девушка. — Столько телебенить языком и ничего конкретного, вот же! В Тимирязевский лесопарк, на север, в общем, а там я покажу, куда именно…
Ника хотела ещё что-то добавить, но тут снаружи раздалось какое-то злобное верещание, и победно заорал Васька.
Егор, подхватив подсумок с гранатами и бессменный «калаш» выскочил пулей наверх и, как оказалось, вовремя. Несколько огромных, величиной с крупную таксу или кого-то в этом роде, покрытых серо-сизой, густой шерстью крыс, двигались в их сторону. Одна из них припадала на переднюю лапу. Остальные проворно подбирались к Васильку, который закладывал очередной металлический снаряд в свою чудо-рогатку. Мальчишка азартно готовился к бою абсолютно не думая о том, какая смертельная опасность нависла над его охотничьей бездумной головой.
— Грамотно окружают, со всех сторон, как по науке, — пробормотал Егор и перевёл ограничитель огня на одиночные выстрелы. Четыре раза рявкнул автомат, разрывая непрошенных гостей на части горячим свинцом. Причём, последний, самый крупный и подраненный мальчуганом, схлопотал пулю уже в прыжке, ощерив зубастую пасть, усыпанную смертоносными резцами.
Вася присел от неожиданности и прикрыл голову руками.
— Сего ета? — он с недоумением уставился на кровавое месиво, которое шлёпнулось рядом с ним, забрызгав его своими ошмётками и вдруг, в голос, заревел и бросился к соскочившему на землю Горынычу со словами: «Папка! Лодненький! Спаси!!!»
— Ну, ну, мальчик мой, успокойся, — присел к нему Егор, поднимая на руки дрожавшего всем телом мальчишку. — Всё уже случилось, чего ты? И совсем не страшно!
— А я и не забоялся, тока я зыть не по настояссиму, а они слазу кусаться, — всхлипывал Вася, растирая крупные, словно горошины слёзы по замурзанным щекам.
— Ну, видишь, мы их за это и наказали, — потихоньку зашептал ему на ухо парень, совершенно позабыв о том, что хотел поначалу хорошенько вздуть незадачливого охотника. — И победили, как самые настоящие геройские герои…
— Плавда, ты не сутис? — заулыбался Василёк.
— Какие же тут шутки, — донеслось сверху, с брони. Ника, принимая мальчишку, говорила абсолютно серьёзным тоном. — Я сама видела, как ты подстрелил самого здоровенного крысюка, а Гор остальных трёх, маленьких.
