Дмитрий Дашко - Кремль 2222. Крылатское
Рассмотрев моё плечо, он только покачал головой.
– Это, наверное, регенерон помог, – предположил я.
– Откуда у тебя регенерон? – заинтересовался проводник.
– Подарок. Я его использовал сразу после катастрофы с самолётом.
– Ну-ну, – протянул маркитант, но в голосе его слышалось сомнение. – Регенерон, говоришь. А ты про побочные действия слышал?
– Какие ещё побочные действия?
– Да такие. После него волосьё и ногти растут с сумасшедшей скоростью, а у тебя что было, то и осталось. Не в коня корм пошёл, только зря спецсредство истратил.
– Так ведь я ж исцелился! – справедливо заметил я. – А то, что ничего не отросло, так может, это ещё и зобух помог. Зря я его на рану прикладывал, что ли?!
– Ну да, со всех сторон подстраховался, – ухмыльнулся собеседник. – Только сдаётся мне, что ни спецсредство, ни цветок волшебный тут ни при чём. В тебе дело.
– Не темни, пожалуйста.
– Скорее всего, ты не так прост. Тем более, твой отец бывший кремлёвский дружинник…
– Угу. Ещё скажи, что меня в поликлинику надо сдать… для опытов, – хмыкнул я.
Не знаю, откуда взялось это выражение, но в Комплексе его употребляли часто, при этом улыбаясь, будто в неведомой поликлинике и тем более в опытах могло быть что-то хорошее.
– Определённое зерно истины в твоих словах имеется, – улыбнулся проводник. – Будь я специалистом в этом деле, обязательно взял у тебя десяток-другой анализов, но… Придётся потерпеть до лучших времён.
– Знаешь, – потупился я, – ты меня извини, если что… Я ругался на тебя, убить грозился. Ты в голову не бери… Это я от боли… Душу отводил.
– Проехали, – сказал он. – Ты лучше пальцами пошевели и рукой подвигай. А я посмотрю.
Под его пристальным взглядом я проделал несколько манипуляций, убеждаясь, что и впрямь резко пошёл на поправку. Состояние не было идеальным, но обузой я быть перестал.
– Лоб у тебя нормальный, холодный… Спала температура, – маркитант заговорил как заправский лекарь. – Та-а-ак. Тут болит?
– Не-а.
– А тут?
– Тоже нет.
– Здесь?
– Чуток. Самую малость.
– Да, – задумчиво почесал он затылок. – Круто ты, брат, регенерируешь! Может, если тебе ногу оторвать – вторая вырастет?
– Надеюсь, пробовать не собираешься?
– Без меня найдётся кому, – улыбнулся он. – А так… Повезло тебе, паря. С организмом повезло. Другой на твоём месте либо с месяц ещё бы валялся, либо подох уже. Зато ты – как огурчик.
– Ещё повоюем, – резюмировал я.
– Ага, – согласился Василий. – И девок полохматим. У тебя зазноба есть?
– Имеется, – сдержанно ответил я, мысленно посылая благодарности Варе. Ведь это она (не без помощи маркитанта, конечно) помогла мне вернуться с того света.
– Не одна, наверное?
– Одна, – выдохнул я.
– Ну и дурак.
– Почему? – обиделся я.
– Потому! Кругом столько баб разных, а ты на одной зациклился. Себя радостей лишаешь.
– Я раньше тоже так думал. А потом… К девушке присмотрелся, понял, что без неё не могу. А она без меня.
– Любовь, – произнёс маркитант. – Страшная штука. Прямо как танк. Кстати, о танках. Поскольку самолёта больше нет, танк бы нам пригодился. У вас, в Крылатском, танка, случаем, нигде не завалялось? Я после Горыныча вашего ничему не удивлюсь.
– Чего нет, того нет, – признал я.
– Обидно. А то бы как Данила[2] с ветерком да на танке аж до самого Кремля прокатились бы.
– Данила? А кто это такой? – заинтересованно вскинулся я.
– Большой человек, говорят нынче. Раньше кремлёвским дружинником был. Потом в неприятность какую-то влип. Не то похитили его, не то сам в ловушку попался. Но в итоге победителем стал. Из всех передряг выбрался, где-то танк раздобыл и, представь себе, подкатил на нём к стенам Кремля, да ещё и оружия с собой всякого приволок. Ну, Кремль в тот раз в осаде был: нео, шамы и био вместе навалились. Так Данила всех из танка того покромсал.
– Так уж и всех? – недоверчиво спросил я.
– Ну, может, кого и дружина добила. Однако без него победы бы не было. Это я тебе точно говорю. Данила в итоге боярином стал. Почёт и уважение ему оказали.
Я мечтательно вздохнул, представляя себя на месте этого Данилы. Вот бы с ним встретиться в Кремле да поговорить! А ещё лучше – под его руководством на шайнов в бой пойти! Хрен им тогда, а не Крылатское!
Глава 10
Как я ни крепился, но и этот день пришлось провести в развалинах. Проводник сказал, что мне нужно восстановиться, прежде чем продолжать путь. Я не сразу признал правоту его слов, упирался, спорил, однако потом под напором его аргументов сдался. Прав был маркитант на все сто.
Оно вроде по первым впечатлениям ничего, а как пристальнее присмотришься, ясно, что в форму мой организм ещё не вошёл. Быть обузой я не желал. Путь до Кремля предстоял неблизкий и опасный.
Сутки прошли в ничегонеделании. Мы спали по очереди, ели, пили и разговаривали. Маркитант оказался интересным собеседником. Много где побывал, а сколько всего видел… И рассказывать умел: с деталями, красочными подробностями. Закроешь глаза и как наяву видишь.
Если бы не его истории, я бы с тоски повесился. Не люблю сиднем сидеть, хочется куда-то бежать, что-то делать. Такой у меня характер беспокойный.
На следующее утро проводник опять осмотрел мою рану, снова задумчиво поцокал языком:
– Хотел бы я родиться в той же рубашке, что и ты. Смотри, всё уже рубцеваться началось…
– А у кремлёвских дружинников разве не так?
– Леший его знает! Всё индивидуально, наверное. Но ты меня просто поражаешь… так и хочется стукнуть тебя в порыве зависти!
Я с преувеличенным гневом насупился:
– Но-но! Ты у меня смотри там!
– Как раз и смотрю. Проверим, что у тебя с силёнкой. Когда в последний раз отжимался?
– На подруге когда был, тогда и отжимался, – усмехнулся я.
– До подруги твоей далеко. Давай без неё изобрази, – предложил маркитант и скомандовал по-военному:
– Упор лёжа – принять!
Я отжался сто раз, чувствуя, что мышцы с благодарностью принимают нагрузку. Мог бы и больше, да маркитант остановил:
– На сегодня хватит. Хорошего помаленьку.
Он с интересом оглядел меня.
– Я так понимаю, что подружка твоя осталась довольной?
– Не жаловалась, это точно! – приосанился я.
– Даю тебе час на отдых, а потом собираешь манатки и топаешь вместе со мной. И так до хрена времени потеряли. – Он протянул мне арбалет. – Теперь он твой. Владей!
У нас остался только один автомат, патроны от АКМ, к сожалению, к «нагану» не подходили, и револьвер превратился в обычную игрушку. Но выбрасывать его я не стал. Дорога длинная… Вдруг разживёмся боеприпасами? Тем более – подарок!
Вышли мы ровно через час, как и сказал маркитант. Перебежками, стараясь не светиться, двинулись в нужную сторону. Со слов проводника ближайшее время стоило опасться только дампов. Эти твари хитрые, обычно ползают обычно по таким местам, где им мало кто угрожает. Само собой, это не означало, что можно расслабиться. Те же дампы, устрой они засаду, показали бы нам кузькину мать.
Развороченный асфальт, бетонка, скользкая глинистая земля, многочисленные канавы и ямы, вывороченные из земли трубы, упавшие столбы и вышки. Всё как обычно, всё как всегда.
Спина маркитанта маячила впереди. Он показывал дорогу, а я прикрывал тыл, сторожко водя арбалетом, готовый в любой момент спустить тетиву.
Разрушенный город издаёт массу звуков: странный шум и треск, гул ржавеющих конструкций, шорох осыпающейся каменной крошки, хлопанье оконных фрамуг, звон недобитых стёкол. Это только с виду город мёртв. В действительности у него своя жизнь, не такая, как прежде.
Под ногами шуршит гравий, подошвы иногда проскальзывают. Кажется, будто кто-то наблюдает за нами из темноты проёмов, за каждым углом чудится враг.
Город стал чужим человеку, отвык от нас. У него теперь миллион иных забот, и иные существа заселили его дома, подвалы, канализации и сети теплотрассы. О прежних хозяевах напоминают изредка попадающиеся черепа и кости, что ещё не истлели до конца, чудом уцелевшие таблички с номерами домов, надписи с названием магазинов, салонов, тренажёрных залов, аптек, муниципальных учреждений, школ, детских садов. Иногда попадаются кладбища ржавеющей техники: легковые автомобили, грузовики, автобусы, троллейбусы, трамваи, строительные краны… Они пережили своих обладателей и медленно умирают без них.
Видны следы от пожарищ, где ранее находились целые кварталы, в стенах зияют огромные провалы. Когда-то город сражался, а потом устал.
Эти мысли настраивают на печальный лад. Я мотнул головой, отгоняя их прочь. Что бы ни случилось – назад ничего не воротишь. Человечество погубило само себя. Мы – его жалкие остатки.
– У нас проблемы, – произнёс маркитант.
– Опять? – грустно спросил я.
– Снова. Впереди лесок, да непростой. Видишь, во‑о-он там начинается! – Он приподнял подбородок, указывая направление. – Дендромутанты. Они, конечно, медлительные, но когда их много – спасу нет.
