Руслан Мельников - Купец
— Какую потеху? — удивился Виктор.
— Скоро увидишь.
Действительно, через некоторое время к ханскому шатру подъехала небольшая группка всадников. Связанного по рукам и ногам пленника ордынцы волокли на аркане.
В грязном, перемазанном кровью и пылью существе с трудом можно было узнать зеленокожего дикаря. Голова была разбита. Лицо, вернее, полузвериную морду покрывали ссадины и синяки. Голое тело превратилось в сплошную кровоточащую рану. После скачки по степи грубая шершавая кожа была словно стесана рубанком и свисала клочьями. От крови и налипшей сверху серой пыли ее зеленый оттенок сейчас был почти неразличимым.
Однако пленник не казался сломленным или подавленным. Дикарь угрожающе рычал, злобно зыркал налитыми кровью глазками и безуспешно рвался из пут, чем только веселил ордынцев. Кочевники смеялись.
Из шатра вышел хан. Удуг отдал какое-то распоряжение.
Связанного мутанта подтащили к небольшой легкой кибитке. Быконя, тянувшего повозку, выпрягли и отвели в сторону. Дикаря впихнули между оглоблями, обмотали ремнями упряжи, затянули как следует. Разрезали пленнику веревки на ногах.
Зеленокожий тут же вскочил с земли. Оскалив зубы, кинулся на стоявших вокруг людей. Звякнули пряжки, натянулись упряжные ремни. Сдвинулась с места повозка.
Смех ордынцев стал громче и злее. Послышались свист, крики и улюлюканье.
Дикарь со связанными руками метнулся в другую сторону. И снова его не пустили крепкие ремни. Натянувшаяся упряжь дернула мутанта назад. Тот чуть не упал.
Отказавшись от бесплотных метаний, дикарь с натугой — все-таки силенок у зеленокожего было меньше, чем у быконя, потянул повозку в толпу. Люди с хохотом расступались перед оскаленной мордой. Хан Удуг тоже улыбался.
«Дурацкая и никчемная забава», — подумал Виктор. Ничего смешного он в происходящем не видел. Какого-то смысла — тоже. Да и небезопасной была такая потеха. Если пленному мутанту все-таки удастся освободиться среди улюлюкающей толпы, ордынцам мало не покажется.
Видимо, осознав, наконец, тщетность своих усилий, зеленокожий остановился. Тяжело дыша, пленник смотрел вокруг затравленным, полным ненависти взглядом.
Его подзадоривали. Ордынцы тянули к нему руки, махали перед мордой кулаками, дразнили… Пару раз дикарь попытался поймать кого-нибудь зубами, но не смог.
Повиснув в упряжных ремнях и скаля клыки, зеленокожий ждал оплошности со стороны своих мучителей. Однако никто не подходил к нему достаточно близко. Мутант тоже стоял на месте.
Удуг отдал еще один приказ. Один из ханских нукеров, схватив длинный кнут, вскочил в кибитку за спиной зеленокожего.
Кочевник щелкнул бичом. Тугая, плетенная из тонких кожаных ремешков косица стеганула по спине пленника, оставив на ней отчетливый след.
Мелкими капельками брызнула кровь. Дикарь, взвизгнув, дернулся вперед, да так, что люди едва успели расступиться. Возможно, в этот раз зеленокожий и смог бы, изловчившись, куснуть кого-нибудь. Но ему помешала острая боль, и благоприятный момент был упущен.
Еще один взмах кнута. Еще удар. И — кровяной фонтан из-под содранной кожи. Рывок…
И снова свист рассекаемого воздуха. Щелчок бича. Новый кровоточащий рубец.
Мутант визжал, рычал и рвался из упряжи. Повозка катилась, не останавливаясь. Степняки выли от восторга.
* * *Виктор неодобрительно покачал головой. Ну не нравилась ему ордынская потеха. Не понимал он ее.
— Зачем все это? — спросил Виктор у Батцэцэга. — Не проще ли просто убить тварь?
— Проще, — согласился толмач. — Но люди хотя бы иногда должны видеть то, что их пугает, в смешном свете. Так легче победить свой страх. Опасного врага лучше презирать, чем бояться его до дрожи в коленках. Страх парализует волю, смех — раскрепощает, дает силу и вселяет уверенность в победе.
Виктор пожал плечами. Может, и была в этом доля правды, но в правильности происходящего он все же сильно сомневался. Не то чтобы Виктор жалел беспомощного пленника или сочувствовал зеленокожему отродью. Котловая нелюдь, практикующая человеческие жертвоприношения, вполне заслуживала смерти. Он сам, не задумываясь, убил бы любого дикаря, пришедшего из-за Хребта. Но убить — это одно, а то, что происходит сейчас, — совсем другое. Нечеловеческое отношение к нечеловеку не делает человека более человечным. Корявая и каламбурная какая-то получилась мысль. Но где-то как-то так, в общем. Лучше выразить то, что он сейчас чувствовал, Виктор не мог.
Отъехав на полсотни метров, кибитка, влекомая зеленокожим, снова остановилась. Связанный и осыпаемый градом ударов мутант споткнулся, упал, забился на земле и запутался в ремнях упряжи. Возница выругался и принялся стегать кнутом чаще, сильнее. Перевозбужденная толпа зрителей орала все громче.
— Жаль, из зеленого демона нельзя сделать хорошего раба, — со странным выражением в голосе посетовал Батцэцэг.
— Почему? — спросил Виктор.
Ответить толмач не успел.
Как оказалось, зеленокожий ворочался на земле не просто так. Каким-то чудом ему удалось высвободить из пут правую руку. Когтистая лапа перехватила кнут на очередном ударе и вырвала его из рук возницы, чуть не сдернув с кибитки его самого. Затем дикарь попытался поймать кого-нибудь из обступивших его людей, но опять не смог ни до кого дотянуться. Веревки и ремни упряжи мешали ему двигаться.
Толпа отхлынула.
Хан Удуг что-то прокричал. Вперед выступили с десяток тяжеловооруженных нукеров. Однако убивать пленника ордынцы, похоже, не собирались. За нукерами появились степняки с арканами.
Пленника явно намеревались скрутить и связать снова, а затем — продолжить веселье. Кажется, даже сам зеленокожий понял это своим куцым дикарским умишком. Мутант яростно забился в паутине веревок и ремней. Пустил в ход когти свободной руки и зубы. Веревки вроде поддались, но разорвать крепкие упряжные ремни оказалось не так просто.
А первый аркан уже мелькнул в воздухе и едва не затянулся на шее мутанта. Тот едва успел пригнуться и сбросить веревку с плеч. Вторая петля чуть не поймала его за свободную правую руку. И вот-вот будут брошены другие арканы.
Так и не обретя полной свободы, дикарь снова должен был оказаться в плену. Мутант резанул по людям еще одним ненавидящим взглядом. Затем, подняв разбитую голову к небу, пронзительно выкрикнул:
— Йап-па-йап-па-йап-па-йап-па!!!
И под звуки боевого клича рубанул когтистой лапой по собственному горлу.
Раз, другой.
Быстро, сильно.
Разрывая толстую складчатую кожу под выступающей нижней челюстью.
Сонную артерию или что там есть у мутантов вместо нее он взрезал лишь с третьего раза.
— Йап-па-йап-па-а-а-х-х-хр-р-р…
Звонкий клич потонул в хрипе и бульканье. Опутанный ремнями дикарь забился в агонии. Зеленокожий предпочел смерть плену.
Что ж, теперь было понятно, почему из котловых человекоподобных тварей не получаются рабы. Если прочее зверье и даже люди могут жить в неволе, то эти — нет. Виктор даже немного зауважал зеленокожих.
* * *Вскоре купеческие обозы проехали мимо селения разгромленного дикарского клана. Хотя селение — это, конечно, слишком громко сказано. Дикари жили в небольших земляных норах. («Вот, наверное, зачем им нужны такие когти, — подумалось Виктору. — Землю рыть».)
Вокруг примитивных землянок валялись трупы. Зеленокожие мужчины, женщины, дети. Стариков не было. То ли котловые дикари попросту не доживали до преклонного возраста, то ли община не давала своим членам такой возможности, чтобы не обременять себя лишними ртами.
В стороне лежали мертвые ордынцы. Судя по всему, дикарский клан отбивался яростно, но безуспешно. В этот раз не зеленокожие мутанты совершили набег на людские территории, а люди уничтожили селение мутантов, поставленное вне Котла.
Виктор подумал о том, что мир все-таки начинает меняться. Размножаются ведь не только котловые твари. Людей тоже становится больше, и они вновь предъявляют претензии на планету, которую чуть не уничтожили. Однако чтобы жить на этой планете, человеку придется истребить опасных мутантов, им же и порожденных. И тут остается только одно. Война на уничтожение. Бескомпромиссная зачистка территорий. Тут либо они нас, либо мы их. Другого не дано.
Или все же есть другой путь?
Если он и был, то Виктор его не видел.
На краю дикарского селения располагался алтарь зеленокожих, предназначенный для человеческих жертвоприношений. Здесь он имел вид невысокого холмика, из которого торчали глубоко вбитые колья, к которым, судя по всему, дикари привязывали жертву.
Что с ней происходило потом?
Живым от зеленокожих не уходил никто, поэтому о сути дикарского обряда было мало что известно. Но под холмом валялись кости. Человеческие. Обглоданные. И — отдельной кучкой — вскрытые черепа. Словно бритвой взрезанные. Что само по себе было странно и страшно. Ни дикарские дубинки и копья, ни зубы, ни когти не могли оставить такой идеально ровной раны. А иным оружием зеленокожие не пользовались. Во всяком случае в стычках с людьми. Но как-то же они умудрялись трепанировать черепа!
