Магия крови - Ник Перумов
Вот с высоты виден черный провал на месте Твердыни… Вот можно окинуть взглядом все длящееся и длящееся сражение: фигуры, высокие и низкие, проворные и медлительные, окутанные молнийными разрядами, связанные ими, будто цепями, кружащиеся вокруг друг друга будто в сложном танце… Вот уже виден горящий провал на месте Рога Огненного Зверя, раскаленное озеро, волнующееся, словно под его поверхностью сталкиваются неведомые силы… Вот уже над самой головой бурлящее небесное пламя, бросающее оранжево-красные блики на лица, а вот уже видно, как черный близкий горизонт загибается вверх, будто край гигантской чаши…
Белые линии бегут неотвратимо, переплетаются, вычерчивают перекрестья и руны, вздымают за собой целый кусок мира, но трое магов все ж таки быстрее. Они следуют путем темного копья и пробивают верхние слои аэра на пару мгновений раньше, чем белые линии сходятся в одну точку – точно в том же месте.
Дело сделано, остается лишь дождаться завершения.
* * *
– Рико?.. – Клара Хюммель не могла сдержать удивления. – Как ты выбрался? Что ты там делал?..
Рико ответил не сразу; прежде всего он нашел глазами своего черного пса, связанного, как и остальные его спутники, зачарованными веревками.
– Мы… – он облизнул губы. – Мы сбежали. Там, внизу, один сплошной огонь, не ходите туда…
– Понятно, – процедила Клара. Ничего-то он ей сразу не расскажет.
Ну что же, на ловца, как говорится, и зверь бежит! Надо доставить этого субчика в лагерь, а уж там она задаст ему все вопросы: и о том, кто он такой на самом деле, и о том, что он делал в крепости Безумных Богов, и (самое главное) о судьбе Витара и Далии Лаэда.
– Отныне, некромант Рико, ты пленник Гильдии боевых магов Долины. И ты, и твои спутники. Расскажете нам обо всем, что мы спросим, а после Гильдия решит, что с вами делать. Суд у нас справедливый. А пока – пока посидите-ка под замком.
Она ожидала, что паренек начнет ныть и молить о милости, но он только зыркнул в сторону и попросил:
– Мастеров моих отпустите, они ни при чем, да и не знают ничего. И собаку не трогайте. Пусть Черныш будет со мной.
Мелвилл хмыкнул:
– Не многого ли хочешь?..
– Да ты вроде один раз уже об этом просил, – напомнила Клара. – И чем кончилось? Витар ушел с тобой и пропал!
– Я вам помогу! – отчаянно сказал некромант. – Я расскажу все, что знаю, клянусь Спасителем! И помогу – вон, я вижу, конструкты тут порвались, сила разлилась, а я могу с этим помочь…
Клара и Мелвилл переглянулись, но тут из-за их спин ударил поистине ослепительный свет.
Кто-то из дружинников закричал:
– Смотрите, смотрите! Мир-то!..
Кларе хватило одного взгляда. Переливающаяся золотым огнем «заплатка» над севером Араллора закипела, посветлела и начала выбухать, точно громадный, наполненный раскаленной силой волдырь.
– Пленников забираем и отходим, быстро!..
* * *
Темно-золотая сила – будущий Источник, главное сокровище Араллора – ушла далеко вниз, как озерная вода в засушливый год уходит, обнажая неприглядную темную полоску илистого дна.
Стихии замерли в недоумении.
А потом откуда-то прямо к ним ринулись белые линии и стрелы – переплетающиеся в движении, заключающие верх каверны в прочнейшую заклятую сеть, не чета той, что сотворили безумцы-смертные, – и Стихии ясно увидели, что произошло.
Не стены каверны были вокруг них, а разреженный аэр, почти Межреальность.
Не сила ушла вниз, а это они сами с частью Араллора возносились вверх.
Под ними уже проглядывал скругленный горизонт мира: восточная часть его светлела, там готовилось взойти местное солнце, а на севере раскаленным углем пламенел округлый срез, словно вскрытый нарыв; внутри его ревела и бурлила та самая вожделенная сила.
Белые линии, отделившие от Араллора целый кусок и тащившие его куда-то вверх, подступили к Стихиям вплотную.
– Бежим! – взвизгнула Молния.
Они едва успели: Король Рассветов отстал, белая линия перехлестнула через него, прижала, и всем остальным удалось с большим трудом вытянуть его наружу.
Очень скоро все было кончено. Белые линии сомкнулись, на миг вспыхнули, а потом стали медленно угасать.
И одновременно с этим угасанием отделившаяся часть мира стала сжиматься и темнеть.
Стихии глядели на катаклизм молча, замерев.
Каменную твердь будто сжимало великанской рукой, скатывало в шарик, как пригоршню глины, неостановимо, стремительно – и вот уже то, что было каменистой равниной с Рогом Огненного Зверя, руинами величайшей крепости, местом боя смертных и бессмертных сил, сделалось непроглядно-черной глобулой размером с катапультное ядро.
Миг – промелькнула какая-то тень – и глобула исчезла. Остался лишь раненый мир, исчерченная тропами смертных Межреальность да переливчатая стена Искаженного Времени поодаль, уходящая в неведомую высь.
– Что это было, братья и сестры? Кто понял? Что это такое, кто за всем этим стоял?..
Вопросы сыпались в пустоту, Стихии задавали их беспрерывно – а ответить было некому.
– А как же наш Источник! – спохватилась Хозяйка Радуг.
Мастер Камней, вновь принявший вид рыжебородого воителя в странного вида доспехах, бросил взгляд вниз и выдохнул:
– Поздно…
* * *
Пораженное отсечено.
Мир содрогается и кричит, но заразы в нем более нет, остается лишь исцелить поврежденное – и Ворон с Жар-птицей, не прекращая своего вечного движения, принимаются за дело.
Сила внутри Араллора, истекающая вовне, успокаивается, захваченная их круговоротом, возвращается внутрь и сама начинает течь вслед за богами своего мира. Огненное колесо, гончарный круг, на котором из бесформенного куска материала мастер лепит изящный сосуд.
Ворон и Жар-птица прикасаются к разогретой дикой силе и делают то, на что способны одни только боги, – творят.
Лишь в начале нового мира или в минуты величайших катастроф богам дозволено так распоряжаться своей божественностью. Боги – слишком могущественны, каждое их движение колеблет миры, но сейчас Араллору иначе не помочь, тяжесть катастрофы намного перевесила бы последствия прямого божественного вмешательства. И потому Ворон и Жар-птица могут творить.
Огневеющий провал на севере мира зарастает каменным панцирем; из ничего возникают скалы, осыпи, ледники, целые хребты, примерно повторяющие очертания Пасти Дракона; Жар-птица прикасается к безжизненным склонам – и каменное крошево пробивают первые робкие ростки: скоро здесь выстроятся темные ельники, раскинутся цветущие тундры, побегут по равнине светлые березняки…
Орочьи племена, ближе других случившиеся к месту катастрофы, поднимают склоненные головы и встают с колен, покидают капища, где молились они своему богу Гарзонгу, вышедшему на землю в День Гнева. Зарево в небесах
