Молот империи 1 - Никита Киров
— Не сбегу, — сказала Громова, прижимаясь к стене.
— Я тебе не верю. Так и ждёшь момента, чтобы я отвлёкся. И вот, собственно думаю, может, мне просто уйти? Там меня транспорт ждёт. А ты, раз такая умная, останешься здесь, в этом районе, где бродят такие личности. Кажется, ты им понравилась.
Я кивнул на эту троицу. Бросать девицу я не собирался, но надо как-то ей показать, что эти выходки я терпеть не буду.
— Я не вернусь домой, — сказала она громче. — Никогда!
— Да чего мы с ними возимся? — спросил худой. — Работы ещё много. Ты вали отсюда! — он глянул на меня, потом на Громову. — Ты тоже!
— А чего ты её отпускаешь? — возмутился толстяк. — Давай возьмём с собой и…
Он схватил Громову за руку…
А потом испуганно вскрикнул и отбежал на пару шагов, едва не сбив бородатого с ног.
— Это ещё что такое? — он показал пальцем.
— Ну нахрен, — худой посмотрел на Катерину, потом на меня, и побежал в другую сторону, громко топая по лужам.
Остальные два типа помчались следом, даже не оборачиваясь.
Катерина стояла, вытянув правую руку. В ней было оружие, но совсем непростое. Светящийся клинок, отбрасывающий красные отблески во все стороны. Возникло прямо у неё в руке, будто всегда там был. Редкие капли дождя, падавшие сверху, мгновенно испарялись, когда достигали лезвия.
Оружие мёртвых Небожителей. Длинный меч, но какой именно я не понял. Такое же оружие, как мои цепи. Татуировки на предплечьях начали нагреваться, будто почуяли себе подобное.
Старик Громов говорил об этом. И вот, его внучка решила показать, что умеет.
— Я не вернусь, — повторила Катерина, направив меч на меня. — Никогда. Лучше уходи. Не вынуждай меня.
Я засучил рукава, обнажая татуировки на предплечьях. И снова мне угрожают оружием, уже в третий раз за день.
— Убери это, девочка, — попросил я спокойным голосом. — Нам надо серьёзно поговорить.
Глава 8
— Я не вернусь туда, — решительно произнесла Катерина, глядя на меня исподлобья. — Никогда. Знаешь, что они тогда сделали?
— Представь себе, знаю, — со вздохом сказал я.
Я вытянул правую руку. Цепь вылетела вперёд, подчиняясь моей воле. Красные звенья со скрежетом опутали меч Небожителя за лезвие и эфес, и начали тянуть оружие ко мне.
— Это что? — спросила она, с недоумением смотря то на меня, то на цепи.
Она всё ещё держала свой красный призванный меч. Но лезвие вытягивалось и со щелчками разделялось на сегменты, перепутываясь с моей цепью. Каждый сегмент очень острый, но не видно, как именно он соединялся с остальными. Будто они висели в воздухе, сохраняя форму гибкого клинка.
Если нужно, можно рубить и колоть, если нужно — станет гибким, как хлыст. Жуткое оружие. Зато мне стало понятно, что это. А когда что-то становится понятным, с этим проще работать.
— Меч-хлыст Небожителя Тэрта, — сказал я. — Только не помню название. Я обожал в детстве ту историю, как твой прапра-сколько там раз пра-дед прикончил Небожителя и забрал себе этот меч. Теперь он у тебя. Выпусти, никуда он от тебя не денется.
Катерина послушалась и разжала пальцы. Меч исчез, растворившись в воздухе. Моя цепь со звоном упала на землю, потом потянулась ко мне, обвила предплечье и постепенно исчезла, сливаясь с кожей. Снова остались только татуировки, от которых шло тепло.
— Я тебя понимаю, — я посмотрел ей в глаза и шагнул ближе. — Когда я был маленьким, они увели меня в ту комнату. Помню ту гадость, которой меня поили. На вкус, как кислота. Или даже хуже.
Катерина кивнула после секундного молчания.
— Потом помню ту темноту, в которой видно только огонь свечей духов. И как в меня вживляли частицу души давно мёртвого Небожителя. И боль, его и мою. Её я помню до сих пор.
Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Но стояла на месте и бежать не пыталась.
— Династия Громовых не простила своему основателю, — продолжал я. — что он допустил смерть всех Небожителей. Поэтому так хотели вернуть их мощь. Но вся сила бесполезна против этого — я показал рукой на то место, откуда пришёл. — Павел Громов это понимал. А его потомки нет. Поэтому он побеждал, а они проигрывали.
Там, куда я показывал, всё ещё стоял дым после боя. Пахло гарью, жжёной резиной и тухлым яйцом. Над зданиями торчал Паладин.
— Но когда это их останавливало? — я встал напротив неё почти вплотную. — Запомни одну вещь. Они могут вредить тебе, только когда ты беззащитна. Но скоро к тебе будет невозможно подобраться, ты станешь сильнее. Они не вернутся к тебе с этими свечами. Никогда. Не смогут, испугаются твоего гнева. Ведь ты будешь императрицей, во дворце и с целой армией, которая тебя охраняет.
— Это дед хотел вернуть то оружие, — очень тихо сказала Катерина. — Папа меня вывез в Дискрем, когда смог выкрасть, но люди деда меня выследили и забрали сюда. Я не вернусь к нему.
— Тебе и не нужно. Он стар, болен и скоро умрёт. Ты сядешь на его место, а я это обеспечу, как и обещал. Взамен на то, что получу я. Потом делай что хочешь. Но пока ты сидишь во дворце, никто не посмеет тебе навредить. Ты будешь сильнее, чем тогда.
Я отошёл и отвернулся. Больше никто не видел нашу короткую схватку, кроме той сбежавшей троицы. Но вряд ли кто-то поверит трём увальням, что какая-то девушка владела мечом Небожителя Тэрта. Подумают, что они перепили или свихнулись.
— Возвращаемся, — сказал я. — Там будет транспорт, который увезёт нас в академию. Там ты учишься тому, чем там сейчас обучают, а потом отправишься во дворец, когда старик-император умрёт. А сбежишь — тебе точно навредят. Идём?
— Идём, — повторила она упавшим голосом.
— Но не сразу. Ещё одна вещь. Ты же опять сбежишь.
— Не сбегу.
— Я тебя не верю, девочка.
— Не называй меня так! — огрызнулась она.
— И не огрызайся. Сбежишь при первой же возможности. И вот я думаю, — я усмехнулся
