Перерождение Артефактора [СИ] - Элиан Тарс
* * *
В наказание за драку Шона посадили в карцер на две недели. А потом продлили его одиночное заключение ещё на четыре дня за то, что парень разрисовал стены.
— Зачем? — спросил я его после.
— Рисование помогает мне успокоиться, — смущённо проговорил он.
Лероя наказали, переведя в другую группу. С одной стороны, наказание слабое. И больше похоже на то, что его обезопасили от нас — парень натурально вздрагивал, когда я или Марселла проходили рядом с ним. А стоило мне сказать «Шон», Лерой подпрыгивал и начинал озираться.
С другой же стороны, и наказывать его, в общем-то, не за что. Конфликты обычны для стен Академии. В данном случае Лерой виноват в том, что «быканул, но не вывез» — как говорят в порту. Академия учит нас тому, что нужно уметь рассчитывать свои силы.
— Курсант дель Ромберг, я хочу извиниться за то, что поставил вас в неудобное положение, заступившись за вас! За то, что не дал вам лично наказать обидчика! — отчеканил Шон, после того как вышел из карцера.
Это было первое, что он сказал, войдя в кабинет. Видимо, это сильно давило на парня.
— Что вы, курсант де Липшек… Не стоит… Я все понимаю… — Марселла смешно хлопала ресничками. — Это вы меня извините, что я сразу не среагировала, и вам пришлось вступиться за меня.
Шон поднял на неё взгляд и залепетал:
— Ну что вы… вам не стоит извиняться, это я…
Какие милашки, право слово…
Подойдя к парочке, я положил руки обоим на плечи.
Они вздрогнули от неожиданности.
— Рад тебя видеть, Шон. Курсант дель Ромберг… Раз уж мы трое так неплохо общаемся, может быть, перейдём на имена? Мы то с Шоном давно отказались от церемоний — друзьям они мешают.
— Друзьям? — удивилась девушка.
— Вы не рады? Не хотите с нами дружить? — удивился я напоказ.
— Нет, что вы! Конечно, я рада! И… ну… Можете звать меня Марси.
Вот так легко и непринуждённо я перевёл этих двух голубков на новую ступень отношений. А вот дальше подниматься им придётся уже самим.
* * *
— Проклятье! Сумрак сегодня особо неспокоен! — крикнул яростный женский голос.
Раскат грома ударил по ушам. Мощные капли дождя били по лицу и телу.
— Скорее, спрячем Тайона в трюм! — кричала все та же девушка.
И уже через миг она оказалась рядом с моей кроватью. Сквозь полузакрытые веки я видел её красивое острое лицо и обеспокоенный взгляд прелестных оранжевых глаз.
Давненько не виделись! Как же я рад нашей новой встрече.
Она нежно провела ладонью по моей щеке, смахивая дождевые капли. А затем натужно хекнув, упёрлась в борт кровати.
Раздался скрип, меня покатили по палубе, и…
Яркая янтарная молния разрезала Глубокий Сумрак за спинами девушки и двух светлоголовых алти, помогавших ей транспортировать моё ложе.
Я ослеп.
Я проснулся.
И изумлённо вскочил со своей кровати, стоявшей у восточной стены моей комнаты в общежитии.
— Янтарная! — выпалил я, ошарашено пялясь прямо перед собой. На занавески с вышитыми на них синепестиковыми лилиями, которые мне любезно прислал Александр Лаграндж, ратуя за то, что даже в казарме нужно наводить уют.
Я выдохнул и мотнул головой.
— Янтарная… — повторил я чуть тише. — Янтарная, дери её в мачту, молния…
Вскинув руки к потолку я, поддавшись буре чувств, прокричал:
— ЯНТАРНАЯ!!!
А затем вскочил на ноги и совершенно голый начал задумчиво нарезать круги по комнате.
Путешествия через сумеречные воды сложны и опасны. Особенно, если путешествовать в другие моря, а не просто сокращать путь через Сумрак от острова к острову в пределах одного сумеречного моря.
Так вот, в Глубоком Сумраке — эдакой прослойке между морями, время от времени можно увидеть уникальные ориентиры, помогающие отыскать путь. Между разными морями ориентиры разные. Например, когда я плавал в Глубоком Сумраке Шестого сумеречного моря и искал что-то новое, я наткнулся на косяк рыб. Эти рыбы выпрыгивали из воды, а их тела светились холодным металлическим светом. Будто бы лунным. Эти рыбы походили на толпу жирных месяцев, скачущих над сумеречной водой.
«Лунные пираньи» — так я их окрестил. Попробовал поймать — не получилось. Насколько мне известно, никто так и не смог отловить хоть одну такую пиранью.
Но это и не важно. Главное, лунные пираньи — ориентир для тех, кто плывёт из Шестого в Седьмое море и обратно. Эти странные рыбы всегда появляются, если ты на верном пути.
Красный туман, зелёный гейзер… — существует много разных ориентиров. Ведь, например, в Шестое море ты можешь попасть из шести других. А значит только для Шестого есть Шесть уникальных ориентиров. То же самое и с остальными морями. Ну а молнии — лиловая молния — ориентир для путешествий между Пятым и Вторым морем. А черная — межу Первым и Шестым.
Янтарных молний среди ориентиров раньше не было.
Подойдя к окну, я распахнул занавески, открыл створки и набрал полные лёгкие воздуха.
Расплывшись в довольной улыбке, я подставил лицо утреннему солнцу.
— Оно существует… — тихо пробормотал я.
Светлоголовые и оранжевоглазые алти — мои новые соплеменники, привезли мою спящую тушку из Восьмого сумеречного моря. Они плыли в Седьмое… — по крайней мере, именно в Седьмом море меня подобрали алиссийские моряки, которые позже перепродали ценный экспонат своему знакомому коллекционеру — Александру Лагранджу.
Как я и предполагал, найти путь в Восьмое море будет проще из Седьмого. Именно туда я должен держать путь после выпуска. Именно там меня ждёт Джекман и Лудестия. И…
— Смотри-смотри… — слуха коснулся громкий женский шёпот откуда-то снизу. — Не такой-то и большой.
— Дура, он на третьем этаже! Будь обычным, ты бы ничего не увидела. О, глядь, Кэти идёт. Разыграем эту чистоплюйку?
— Кэти, Кэти, подь сюда! Покажем что-то.
— Эм? Что у вас тут, девочки?
— Смотри туда… подними голову. Вон там…
— А? А-А-А-А-А!!! УЖАС!!! КОШМАР!!!
— А-ха-ха-ха!!! — в унисон заржали две курсантки.
Одна из них хлопнула Кэти по спине:
— Чего ты орёшь? Это ж хер, а не накер!
Вторая заржала ещё громче.
Глядя на них сверху, я тоже улыбнулся и не удержался от толики нравоучений:
— При виде накера курсанту Морской Академии тоже верещать не к лицу. Доброго утра, дамы! И хорошего дня!
Развернувшись, я зашагал вглубь комнаты. Нужно собираться на учебу.
— Кэти, ты очень странно закрываешь глаза, — услышал я напоследок. — Сквозь пальцы все видно.
— Да ладно тебе, когда ей ещё удастся посмотреть на такой зад.
Глава 11
Мастерская в доме Александра Лагранджа находилась рядом с библиотекой и даже имела с ней смежную дверь, чтобы при работе всегда можно было быстро взять нужную книгу.
— Проклятье, опять не получается, — поморщился я, наблюдая, как догорает пластина.
Контур-то я замкнул, да вот мощь скрыть не удалось…
Мне не хватает знаний! Или умений… Слишком тонкая работа! Я вроде бы понимаю, как добиться результата, но сделать не могу. Это примерно то же самое, как ходить без ног в мире, где ещё не изобрели даже примитивного протеза.
А чертежей протеза или же намёков на них нигде не найти! Ни в библиотеке Академии, ни в личной библиотеке собирателя всяких редкостей Александра Лагранджа.
— Сколько ты уже так мучаешься? — раздался за спиной надменный голос Эндрю Дэвиса.
— Полтора месяца, — не оборачиваясь, ответил я, продолжая пялиться на сгоревшую деталь.
— Полтора месяца… — повторил он. — И вторые выходные, как тебе разрешили покидать стены Академии. А прибежав домой, ты тут же запираешься здесь, в мастерской. А ведь господин Лаграндж хочет проводить время со своим сыном!
— Ну же, ну же, Эндрю, не нагнетай, — примирительным тоном проговорил сам Александр Лаграндж.
Только сейчас, обернувшись, я с удивлением обнаружил, что приёмный отец тоже находится в мастерской. Я так увлёкся своими исследованиями, что не заметил его. Ладно, наш черноволосый бука — он и на прошлой неделе не раз заходил, чтобы отвесить едкий комментарий, да и сегодня уже успел почтить меня своим мизантропическим присутствием. А вот Лаграндж старался лишний раз меня не отвлекать.
— Что-то случилось, отец? — проигнорировав Эндрю, спросил я.
— Ну… хотел бы устроить семейный ужин, — улыбнулся он. И тут же добавил: — Но если ты планируешь заниматься допоздна, то можно и завтрак… завтра, если обещаешь
