Оборона дурацкого замка. Том 5 - Макар Ютин
— Что с тобой? — Прошептал он в ее сторону. Девушка повернула голову, остановила на нем подернутые поволокой боли глаза, а затем сделала к нему пару неверных, запинающихся шагов, навалилась на руку всем своим небольшим весом. Саргон хотел было возмутиться от такой лени, вот только элами явно не играла. Ей было очень плохо и больно. Черные пятна вокруг глаз еще сильнее потемнели, как будто охру подвели чернилами, зубы сжались до скрипа, а губы посинели.
— Где болит? Я сейчас… — Саргон моргнул. Он сейчас что? Никаких мыслей, кроме: "при пожаре — горите" в голову не приходило. В прошлой жизни он себя и до врача дойти не мог заставить, не то, что лечить, а в этой тело пока само справлялось.
К его облегчению, девочка лишь покачала головой. "Эта рабыня скоро будет в порядке". И действительно, ее прерывистое дыхание выровнялось спустя минуту-другую, а походка перестала быть тяжелой и неуверенной. Наконец, ей стало настолько лучше, что Айра заметила одну важную вещь: она до сих пор шла, вцепившись в руку хозяина, и висела на нем всем телом.
Невольница невольно пискнула, побледнела и поспешно отстранилась. И снова на ее лице мелькнуло тоскливое выражение, а плечи против воли напряглись в ожидании насмешек или наказания.
— Тебе нужна помощь? — Вместо этого спросил ее слегка обеспокоенный Саргон. И его рабыня вдруг почувствовала, как из глаз против воли текут слезы. О великие предки, как же она ждала, как же она надеялась, сначала явно, а потом втайне, в неясных мечтах, чтобы хоть кто-то задал ей такой вопрос. Чтобы можно было хотя бы один кэ, половину, четверть кэ побыть слабой и получить помощь. Чтобы не нести весь свой груз в одиночку.
— Появился еще один, — Невнятно из-за появившегося в горле комка сказала она, опустила голову и немного отстала от напрягшегося господина. Тот еще немного посверлил взглядом ее фигуру, после чего со вздохом отвернулся. Раньше она бы радовалась весь оставшийся день такой реакции. Тому, что ее оставили в покое. Особенно с такой деликатностью.
Сейчас разочарования и неясной просьбы внутри оказалось куда больше, чем благодарности. Почему так, не могла сказать и сама Айра.
Тем временем, Саргон и понятия не имел, какие бури происходили в душе невольницы с момента выхода из Насыпи и до настоящего момента. Все, чем он занимался — думал о своих насущных проблемах.
Картина Репина: "приплыли". Джентльмен в поисках десятки. Купил-выпил-в тюрьму. Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать. Эти и другие идиомы ворочались в мозгу Саргона, занятом простой мыслью. Где бы взять денег, чтобы выплатить все положенные штрафы.
Особенно, ту сотню облачных юаней, которая была положена пострадавшему говное… глиноме… доблестному стражу Форта. Потому что господин распорядитель может подождать со штрафом до следующей волны, об этом ему сказал Камей. Или до послеследующей, если балду пинать и юани не зарабатывать. Все равно будут тупо вычитать. Максимум — Ксин разозлится и даст пинка.
А вот дорогой товарищ и соратник из соседнего отряда не упустит возможности макнуть в грязь ближнего своего. Хотя бы из зависти или мести.
"М-да, одни уроды кругом. И ведь других нет, надо работать с оставшимися. Как говорил незабвенный Венечка Ерофеев: "Надо чтить, повторяю, потемки чужой души, надо смотреть в них, пусть даже там и нет ничего, пусть там дрянь одна — все равно: смотри и чти, смотри и не плюй…" А то плюну — и еще один штраф выпишут. Лишь бы на новобранцах навариться. Штрафы ведь утраивают в пользу Форта".
Саргон вздохнул. Дух авантюризма в нем советовал решить проблему как-нибудь по-другому: попытаться объегорить придурка, запугать его, тем или иным образом хакнуть систему. С другой стороны, дух реализма предлагал просто найти деньги, дух ригоризма заболтать либо пострадавшего, либо его отрядного командира, либо доверенное лицо, а дух алкоголизма — нажраться как свинья с Камеем, петь песни, пить новый шмурдяк made by Юншэн и культивировать.
К тому же, ему не давала покоя и еще одна сложная ситуация, в которой он вдруг оказался. Совершенно неожиданно нашёлся ритуальный камень для алтаря. Саргон поморщился, когда перед глазами в очередной раз всплыло непрошеное сообщение. Хорошо хоть после ухода с Насыпи.
Не сдержал бы лицо — и куратор порвал бы его, как Ельцин — партбилет. Потому, что "сердце алтаря" находилось внутри той конструкции, на которой убили Гвардейца. Попаданец не знал, как вообще заговорить об этом, не то, что выпросить.
"Он мне голову не оторвет за одну просьбу? Скорее да, чем нет. Блин, ну что за засада? Хуже, чем крест из-под Христа просить. М-да. Хотя торговали же палачи в средневековья частями тел осужденных? Или, вон, бабки-вязальщицы из времен Французской Революции макали платок в кровь убитых прямо в парламенте, а потом обсасывали его. Блин, куда-то не туда мои мысли свернули. Дерьмо. Может Ксину подарить что-нибудь? В обмен, ага"
Занятый своими делами, он так и не удосужился расспросить Айру поподробнее насчет ее странного поведения. А по приходе в казарму, тут же оказался сагитирован десятником на предмет похода к господину распорядителю. Сначала Саргон только кривился и отрицательно качал головой. Но лишь до того, как Акургаль объяснил истинную причину похода к нему.
— Там есть помещение, где хранятся тела убитых демонов. Мы пойдем потрошить этих тварей. Не волнуйся, я научу тебя, что им отрезать и как. А одежду рабыня отстирает!
— Да ну нахрен!
А потом он назвал другую истинную причину.
— Ты забыл, что части тел демонов можно загнать за неплохую сумму? — Десятник приобнял мальчишку за плечо и продолжил интимно шептать ему на ухо мечтательным тоном описание расчлененки:
— Вскроем хорнам живут, пошуруем там, мож безоар найдем. Яйца отрежем, когти отдерем. Потом, значит, вскроем им черепушку. Только глаза сначала ложками выдавим. Черепушка, кстати, у этих проказников больно толстая, но есть одно место…
"Если ты не прекратишь портить мне аппетит перед ужином, я сам покажу тебе одно место. Такое же неприятное", — Пробурчал про себя Саргон, но без особой злости. Он уже понял, к чему клонит его командир: к грязному труду и бессовестной эксплуатации детей. Но зато вполне себе оплачиваемой.
"М-да. Вьетнамские дети плакали, но продолжали шить найки. Черт возьми, я согласен!".
— Можно, конечно, и так туши сдать, — Задумчиво поскреб щетину десятник, — Но монет совсем мало отсыпят, а один я слишком долго буду возиться. Так что пойдем ты, я и Камей. Остальным дела я раздам.
— Ладно. Только я возьму с собой Айру, — Решил
