Роджер Аллен - Кореллианская трилогия-2: Смертельная схватка

— Но можно ли рассчитывать на твое сотрудничество, пока ты у нас? Когда наступит подходящий момент, мы тебя отпустим. Мы дадим тебе сообщение, которое ты захватишь с собой, — конечно, если за это время не натворишь чего-нибудь такого, после чего не будет смысла оставлять тебя в живых,

— Тракен, не знаю, как тебе это объяснить, но я ведь очень похож на военнопленного. А долг военнопленного — доставлять неприятности.

— Я опасался, что ты именно так и посмотришь на ситуацию. Не думаю, чтобы мне удалось получить от тебя честное слово не вредить нам, как это сделала Дракмус.

— Прости, но у меня этого не получится.

— Но даже если бы дал такое слово, я едва ли поверил бы тебе, как верю Дракмус, — признался Тракен. Поразительно, сколько наглости в этом двоюродном братце. То он пускает сентиментальные слюни о тех минувших днях, когда он лупил почем зря малышей, то позволяет себе оскорбительные замечания по поводу порядочности его, Хэна, даже не удосужившись дать ему возможность проявить порядочность.

— А ты знаешь, мы едва не схватили твоих пацанов. Наши стукачи заметили, как твой кореш вуки потащил их на корабль. Мы тотчас подняли звено патрульных судов, чтобы перехватить их. Если б нам удалось сцапать твоих чад, мы бы сумели воздействовать на твою дражайшую половину.

Хэн изумленно уставился на своего родственничка. Каким испорченным человеком надо быть, чтобы даже в мыслях допустить такую подлость, быть зрячим и в то же время ничего не видеть!

— Как ты можешь, Тракен! Как ты смеешь нарушать лучшие традиции своего народа? Никогда не прикасаться к невинным. Всегда защищать своих близких. Неужели ты никогда не слышал этих слов?

— В своей жизни я не руководствуюсь бабушкиными сказками, — отрезал Тракен.

— Чем же ты тогда руководствуешься? — начал горячиться Хэн Соло. — Каковы твои жизненные принципы?

Тракен фыркнул от смеха и снова глотнул из бутылки.

— И подобные вопросы задает пират, контрабандист и предатель своей нации, — насмешливо проронил он.

— Меня называли и почище этого, — спокойно возразил Хэн. — Сейчас речь идет о тебе. Я действительно хочу это знать. Как ты мог пасть так низко? — Врага надо знать, знать всю его подноготную. Уж чего-чего, а самомнения Тракену не занимать. Если пощекотать его тщеславие, заставить его разговориться, то можно вытянуть из него ценную информацию. — Когда покинул Кореллиану, — продолжал Хэн Соло, — ты был рядовым чиновником в Императорском правительстве. Как же ты стал Великим и Могучим Тайным Вождем или как там тебя теперь называют?

Тракен презрительно усмехнулся:

— Меня называют моим настоящим именем. Диктатором. Это звание принадлежит мне по праву.

— Каким это образом ты заслужил его? С какой стати?

— Самым что ни на есть старомодным способом, — холодно улыбнулся Тракен. — С помощью старомодной решимости. Решимости и честолюбия.

— И, для полной уверенности, с помощью ударов в спину и надувательства, — добавил Хэн.

— Не распускай язык, Хэн, иначе…

— Что иначе? — переспросил кузена Хэн, которому надоело любезничать с подонком. — Иначе изобьешь меня до полусмерти? Попытаешься похитить моих детей? Прикажешь нанести ракетный удар по зданию, в котором находится моя семья? Только не надо говорить, что человек, способный на любую подлость, не попытается прибегнуть к запрещенным приемам, когда он карабкается на вершину.

— Допустим, что так оно и было. В этом нет ничего нового. Не один руководитель прибегал к недозволенным приемам, когда пытался достигнуть положения.

— Вот у нас и отговорка готовая. Все, дескать, так поступают.

— Надо было дать этой селонианке возможность прикончить тебя, — буркнул Тракен.

— Вот именно. Какая жалость, что я тебе еще нужен. Так ты мне еще не рассказал о твоем героическом подъеме на вершины власти.

— Может быть, я ей еще предоставлю такую возможность, — угрюмым тоном заметил Сал-Соло. — Что же касается меня, то говорить тут особенно нечего. Скажем так. С помощью маневров я поднимался на все более высокие посты. К тому времени, как ваши стебучие повстанцы стали одерживать первые победы над Императорской армией, я стал наследником Диктатора. Диктатором тогда был Дюпас Томри. Даклиф Галламби стал преемником Диктатора, так что я третий по своему значению.

— Такое сообщение удивило бы очень многих, — съязвил Хэн. — Разумеется, я хорошо помню Томри, но я никогда не слышал о Галламби и не знал, что и ты имеешь какое-то отношение ко всему этому.

— Факт этот был известен не всем, — ответил Тракен, пытаясь придать своим словам внушительность, хотя у него это не очень-то получалось. — Однако Императорскому правительству Кореллианы присуще было соблюдение секретности. Мы не отвечали ни перед кем.

— Ты забываешь о своем задушевном друге Императоре. Вы должны были отвечать перед ним.

— Вовсе не обязательно. Императору нужен был порядок, и порядок этот поддерживали мы, а не кто-нибудь другой. Уж в этом-то могу тебя заверить. За то, что мы поддерживали порядок — а мы бы его поддерживали и без этого, — Император предоставил Диктатору Томри управлять сектором как ему заблагорассудятся. Толпе незачем было знать об условиях такой договоренности. Массе не были известны имена даже самых могущественных членов руководства. Толпа знала, кто Диктатор, и только. Соблюдение тайны было на руку тем, кто находился у власти.

— Что же произошло?

— Когда началась война с повстанцами, Томри начал выполнять принятые на себя обязательства. Он снабжал Императора войсками и кораблями. Но вскоре после этого Томри.. как бы это сказать… внезапно скончался.

— Бьюсь об заклад, история его смерти страшно интересна, — проронил Хэн, заметив колебания своего кузена. — Наверное, существует не одна версия.

— Никакого отношения к этому я не имел, — заявил Тракен. — Но я не стану лукавить перед тобой. Не один Диктатор умер при загадочных обстоятельствах. Мне кажется, Томри рассчитывал, что обезопасил себя от покушений, поскольку назначил своим преемником никчемного человека. Так поступали до него многие, и многие ошибались, причем жестоко.

— И кто же стал его преемником?

— На смену ему пришел Галламби. Он был последним Диктатором. Если только можно дать ему такое определение. На самом деле он был пешкой, марионеткой, которую дергали за веревочки.

— И ты был одним из тех, кто за эти веревочки дергал? — поинтересовался Хэн Соло.

— Хрен на рыло. Я пытался, но меня опередили. Им удалось контролировать политику. Стали призывать к экономии: дескать, экономика должна быть экономной. И сократили помощь, которую оказывая Томри Императору, воевавшему с повстанцами. — На мгновение Тракен умолк и покачал головой. — Помнишь, насколько равны были силы обеих сторон, браток? — спросил он. — Еще бы несколько судов, посланных с Кореллианы, еще несколько тысяч солдат, и судьба битв была бы решена. И не в вашу пользу. Как ты полагаешь, может быть, именно Галламби и его банда помогли вам победить?

Хэн промолчал. Ни для кого не было секретом, что не в одном бою повстанческая армия оказывалась на грани поражения.

— Молчишь? И правильно делаешь, — заметил Сал-Соло. — Я сам отвечу. Недаром говорят: жадность фраера сгубила. Пара-другая кретинов решила сэкономить несколько кредиток, и это привело к нашему поражению.

— Дело было не только в количестве судов на той или другой стороне, Тракен. На нашей стороне были и другие факторы.

— Ты имеешь в виду Скайвокера.

— Разумеется, Люк Скайвокер много сделал для нас. Но на нашей стороне были и силы истории.

— Я лично никогда не верил в предопределенность событий, — признался Сал-Соло. — Я всегда сам был творцом событий.

— И все равно войска повстанцев разбили Имперскую армию, — возразил Хэн. — Так что творчество твое не очень-то ей помогло.

— Почему тебе так нравится подначивать? Ведь я в любую минуту мог бы приказать убить тебя или подвергнуть пыткам.

— Да потому главным образом, что ты мне противен, — ответил Хэн. — Но я хочу услышать эту историю, а тебе хочется рассказать ее. Что же именно произошло в Кореллианском секторе после разгрома Империи?

— Я до самого конца делал все, что в моих силах, чтобы повернуть Кореллиану на ее прежний политический курс.

— Попросту говоря, ты пытался захватить власть.

— Конечно, пытался, ты, кретин. У Галламби дела шли из рук вон плохо. Попытка сбросить его была бы воспринята всеми как акт патриотизма. К тому времени, когда началась битва второй Звезды Смерти, я был почти готов избавиться от него. Мы все настроились на это. — Замолчав, Тракен сделал большой глоток, и лицо его потемнело. — Но тут мы узнали о смерти Императора и о поражении его армии на Эндоре. Этого оказалось достаточно для того, чтобы зашевелилась всякая инородная шваль и ее прихвостни.