Алексей Ефимов - Сновидец
Согреваясь, он побегал по туманному берегу, потом решил искупаться, но холодная вода сразу обожгла ноги, отвадив его от этой затеи. В животе снова урчало от голода — а ничего съедобного вокруг не наблюдалось. Вайми решительно пошёл вверх по склону берега, ёжась и дрожа в туманном сумраке. Его чуткие босые ноги ощущали теперь каждую щербинку грубого, холодного и влажного песка.
………………………………………………………………………………………
Он поднялся из тумана на плато, рассеченное глубокой ложбиной, — из неё торчали тёмные верхушки деревьев и Вайми повернул туда. Через полчаса он замер, осматриваясь, на гребне высокого прибрежного мыса.
Внизу, между деревьями, петляло плоское, широкое ложе мелкой, бурлящей вокруг камней реки. Недавно взошедшее солнце едва просвечивало в низких разрывах туманных, пепельно-рыжих туч. На севере, над темной стеной леса, облака, словно рваное ватное одеяло, кутали скалистый массив Ограждающих гор.
В порывах по-осеннему свежего ветра Вайми ощутил сотни знакомых запахов. Он видел морщинистый конус Обзорной горы и знал, что всего дня через три доберётся до родного селения. Найры теперь здесь не жили, но на другой стороне реки, вдоль невысокого каменистого откоса, тянулись остовы сгнивших деревянных домов — по два этажа, большие окна и высокие, обрамленные резными перилами террасы. Когда-то это селение было богатым, но сейчас от него остались лишь страшноватые осевшие коробки домов, зиявшие глубокой темнотой. Из высоченного, в рост человека, бурьяна, укрывшего их подножия, торчали остатки развалившихся изгородей. Почему отсюда ушли люди — моровая язва? Безумие? Вайми постарался вспомнить, но не смог. Прошло уже слишком много лет…
Спустившись, он вышел на когда-то добротную дорогу — её каменные плиты выкрошились и разошлись, местами вовсе исчезли под слоем лесного мусора. На обочинах выросла непролазная чаща колючего мелколесья, но и оно давно уже высохло, превратилось в ощерившиеся мёртвыми ветками скелеты…
Никто уже давно не жил на этой земле. Вайми видел множество птиц, но не замечал зверей, даже их следов. И то, и другое было ему на руку, но он снова подыхал от голода, а еды здесь, если не считать редких кислых виноградин, не нашлось никакой. Завтрак из прокисшего винограда наверняка кончился бы маетой в животе, да и чтобы насытиться им, нужно потратить, самое меньшее, полдня…
Вайми вздохнул. От голода хотелось спать, но спать на земле было слишком холодно. Он поёжился, обхватив голые плечи, потом поднял голову. Как перед закатом, в небе кружили птицы — но не чайки, а почти сплошь воронье. Их торжествующий грай глушил все остальные звуки и юноша сжал кулаки. Вся эта земля была заброшенной, бесплодной, мертвой. Он родился в дни старости мира и это вовсе не нравилось ему.
………………………………………………………………………………………
Из природного любопытства Вайми решил заглянуть в развалины, но, подойдя чуть поближе, насторожённо замер, — навстречу ему выбежала стая диких собак. Он, безоружный, не имел никаких шансов справиться с ней, и медленно попятился, не отводя от них взгляда, но это не помогло — одна из собак подбежала к нему, а за ней и остальные. Под их пристальными голодными взглядами Вайми стало не по себе. Быстро оглядевшись, он понял, что уже не успеет добежать до ближайших укрытий.
Собаки рычали и подходили всё ближе — не меньше дюжины и Вайми охватила паника. Ему вдруг отчаянно захотелось проснуться, но из этого ничего не вышло.
Он огляделся ещё раз — в поисках оружия — и, не найдя лучшего, поднял тяжелый, остроугольный камень.
Первую прыгнувшую к его горлу собаку он отбил широким взмахом, попав камнем по косматой голове. Но второй пёс прыгнул под замах и камень скользнул по жёсткой шерсти загривка. Удар когтистых лап в грудь сбил Вайми с ног, он грохнулся спиной на каменистую осыпь и взвыл от боли. Горячие зубы псины скользнули по щеке, едва не располосовав её, потом он схватил пса за горло и отпихнул от себя пасть, врезав ему камнем по носу. Псина с визгом отскочила, но его тут же укусили за плечо и он, ударив наугад, выронил оружие. Длинная морда потянулась к шее, нацелившись поперёк его горла. Вайми сунул пальцы в оскаленную пасть и изо всей силы рванул вверх и вниз, услышав, как хрустнула челюсть. Но в него вцепились сразу с нескольких сторон, начали рвать — и он совершенно обезумел от боли.
Бешено крутанувшись, Вайми разбросал вцепившихся в него собак, вскочил на ноги, схватил одну из них за хвост и загривок, и, высоко подняв над головой, со всей силы приложил о камни. Ещё одна собака отлетела, получив роскошный пинок в косматый бок. Тут же ему бросились на спину и вцепились в шею сзади.
Вайми опрокинулся на спину, ощутив, как между ней и камнями хрустнули кости собаки, но это не помогло. Дико заорав, он схватил её за передние лапы и, наконец, сорвал с себя, чувствуя, как зубы раздирают кожу. Перебросив тварь через плечо, он вновь со всей силы приложил её хребтом о камни, а потом ударом ноги сломал челюсть. Остальные псы попятились — и Вайми вновь завертелся, забрасывая их камнями, благо, под ногами их было предостаточно. В этом деле мало кто мог с ним сравниться — пару раз он сумел попасть в головы, и собаки начали отступать. Уже окончательно впав в бешенство, он погнался за ними и не прекращал "обстрела" до тех пор, пока они не скрылись в зарослях. Затем вернулся к ручью.
Собака с разбитой головой смогла доползти до самых кустов прежде, чем издохнуть. Вторая, жалобно скуля, ползла, и её пасть была окровавлена. Вайми наступил ей на загривок, и, взявшись поудобней за голову, одним рывком свернул шею.
………………………………………………………………………………………
Среди друзей он славился как непревзойденный спорщик, но в рукопашной мог похвастать скорее яростью, чем умением — Вайми понимал, что дешево отделался, когда, шипя от боли, промывал множество сильно кровивших, но, к счастью, неглубоких ран. Оставалось надеяться, что среди рвавших его псин нет бешеных.
………………………………………………………………………………………
Солнце уже село и долина внизу погрузилась в голубоватый, призрачный полумрак. В высоком небе лениво ползла величественная лавина облаков, отливающих печальным рыжеватым золотом. Под ними, далеко на западе, темнели зубцы Ограждающих гор. Вайми лежал на гребне скалы. Прижавшись животом к холодному камню, он осторожно заглядывал за неровный край обрыва. Сегодня ему исполнялось восемнадцать — возраст совершеннолетия, но он не думал об этом.
Собаки казались крошечными с такой высоты, но его острые глаза различали их очень чётко. Юноша с испугом втянул холодный, полный гниловатой осенней сырости воздух. Он надеялся, что после недавнего дождя его запах не удержится на голом камне — но стая всё же замерла у приметной глыбы, с которой он полез на каменистую осыпь. К счастью, обрыв здесь оказался слишком крут для четырёх коротких ног. Погоня завертелась в бессильной злобе, но Вайми очень хорошо понимал, что собаки могут просто обойти этот отрог и мешкать здесь не стоит. Тем не менее, он ещё несколько минут, почти бесконечных, следил за псами.
Убедившись, что стая повернула назад, Вайми вскочил. Спасший его плоский обрывистый гребень был крутым, и спуск оказался намного труднее подъема — спиной вперёд, не столько выглядывая, сколько нащупывая опору. Порой камни выскальзывали у него из-под ног и долго прыгали вниз с замирающим стуком. Холодный ветер с неутомимым упорством бросал в глаза пряди длинных волос, цепенил голую кожу, таинственно и грозно шумел в кронах деревьев внизу. Когда Вайми всё же достиг осыпи у подошвы обрыва, сумерки стали уже плотными. Пронзительно-алый Сойан вдруг вспыхнул в разрывах лениво ползущих облаков и от каждого камня, каждого дерева потянулись удивительно чёткие тени. Мягкий розовый отблеск лег на угрюмый ландшафт и холодный ветер, казалось, утратил свою ярость.
Над далекими зубцами Найрских гор взошла луна, и зеленоватое серебро полнолуния окрасило мягкие края медлительно ползущих туч. Серые пятна на её мутноватом диске напоминали оскал черепа и Вайми невольно осмотрелся вокруг — приближалась ночь, время пардусов и больших полосатых гиен. Ему вовсе не хотелось встречаться с ними, но в обманчивом свете, среди двойных теней оставалось надеяться только на слух, а равномерный шум ветра в кронах деревьев глушил все звуки…
Недовольно помотав головой, Вайми вскарабкался на громадную глыбу серого гранита и внимательно осмотрелся. Эта долина, гораздо обширнее той, по которой он шёл днем, подходила к подошве Обзорной горы, а далеко на востоке, где последние зубцы низких скал тонули в земле, выходила на простор побережья. Но здесь, внизу, всё скрывала чаща высоких деревьев с плотной, тёмной листвой. Вайми никак не мог сообразить, сколько ещё осталось до селения, и как вообще к нему пройти. Его бил озноб, а вязкая, отупляющая тяжесть в теле не была одной лишь усталостью. Его раны воспалились. Юноша чувствовал охвативший его жар, и знал, что скорее всего умрёт. Тут никто не мог ему помочь. Дико хотелось есть, но он уже слишком ослаб, чтобы заниматься охотой, и к тому же безоружен — легкая добыча для всех, кому она нужна.
