Александр Радин - Стрингер. Летописец отчуждения
— Минтай! Хорош спать! Принимай. У нас гости. Двое. Поведу через коридор, там дыры нормальные. В обход не пойду. Веди нас.
— О прибавке и не мечтай, — повернулся одноглазый к рыжему. — Молот скорее маму свою продаст. Рабов лови больше… Давай, Жупел! Теперь твоя очередь.
На ближней вышке блеснула оптика. Минтай, похоже, проснулся.
Жупел, вздохнув, пошел первым. Мерзкий это был вздох, утробный. Картежники, проигравшиеся вдрызг, так не вздыхают. Скорее, так вздыхают неизлечимо больные, только что узнавшие от врача, спрятавшегося за белой маской, свой смертельный диагноз. Сколько мне осталось, док? И вот тут должен быть этот самый вздох, именно в этом месте.
Одноглазый замыкал. Он спрятал рацию и вооружился детектором аномалий.
— В след, суки, идите, — прокаркал рыжий. — Лапа, ты там смотри не расслабляйся.
Голос Жупела едва заметно подрагивал, шагал он неуверенно, будто сапер по минному полю.
Аномалий было много. Смертин насчитал порядка шести. Остальные он мог не заметить. По пути рядом с одной из «электр» Алексей рассмотрел человеческий череп и часть позвоночника. Пот стекал по лбу и попадал в уголки глаз, щипая и заставляя постоянно отвлекаться и тереть их кулаком.
— Руками не махать! — тут же вскрикивал одноглазый, которого рыжий назвал Лапой.
Смертин старался идти след в след за Виком. Но неведомая сила постоянно тащила в сторону, и стрингеру начинало казаться, что он шагает не по земле, а по тонкому канату, который колышется и играет под тяжестью его тела. Алексею опять кто-то знакомо дыхнул в затылок. Он инстинктивно повернулся, но увидел только сосредоточенное тощее лицо Лапы.
Проходы становились все уже. Пару раз Жупел закинул болты. Один моментально раскраснелся и, шипя, полетел вбок, руша все законы гравитации. Второй приземлился ровнехонько в клок бурой травы. Группа двинулась туда. Сначала рыжий — осторожно и боязливо, потом, едва передвигая ноги, Вик, за ним Смертин. В миниатюрном коридоре между широким заледеневшим пятном и уже знакомой Алексею «каруселью» сталкер оступился и грузно упал. Смертин сразу подумал, что сталкер вляпался в ловушку. То что рыжий там прошел, еще ничего не означало. Вик же предупреждал, что в Зоне может быть что угодно. Здесь ни в чем нельзя быть уверенным. Да и толстяк слишком неожиданно повалился в пыль, упал на ровном месте. Рыжий развернулся, схватил Вика за волосы, дернул на себя:
— Быдло…
Алексей застыл.
Сталкер перевернулся на спину, закатывая от боли глаза. Он выбросил правую руку, целясь рыжему в шею, сомкнул жирные пальцы и резко потянул на себя. Жупел плюхнулся Вику на грудь, барахтаясь ногами.
Одноглазый засуетился, отталкивая Смертина прямо в притаившуюся рядом «карусель». Бандит вскинул карабин, но стрелять не торопился. У него перед глазами мелькала спина напарника.
Лапа медлил. Не решался.
Алексей балансировал на самом краю аномалии, размахивая руками. Он, наконец, смог восстановить равновесие и, вскрикнув от напряжения, бухнулся на колени.
«Сразу угрохает или орать буду, мотая культей? — подумал запоздало стрингер. — Дай бог, чтобы сразу».
Жупел верещал тонко и пронзительно. Совсем по-бабски. Вик уже навалился на него сверху, придавил своим весом и вцепился зубами в ухо.
Лапа стоял не шевелясь, как завороженный. Ствол его карабина мельтешил прямо у Алексея перед носом. Со стороны базы раздался одинокий выстрел. Лапа очнулся, ткнул случайно стволом Алексею в щеку. В этот момент толстяк доломал Жупела, ухватил его за грудки и швырнул в круг льда.
Выстрелы слились в один. Смертин сначала никак не мог разобрать кто в кого попал. Вик лежал на спине, держа в дрожащей руке «Глок». Пока Лапа заваливался, сталкер успел пальнуть еще два раза. «Карусель» подхватила гильзы «австрийца», унося в небо. В ровном белом круге покрывалось толстым слоем инея тело рыжего. Щеки и губы моментально посинели, как у десятидневного утопленника.
Со стороны базы вновь громыхнуло. К освободившимся пленникам уже бежали с десяток бандитов. Они были еще совсем маленькие и напоминали Алексею копошащихся букашек, но с каждой секундой становились все больше и больше.
Вик тяжело поднялся, оттащил Смертина от ловушки, подобрал карабин Лапы и, не сказав ни слова, заковылял в обратную сторону. Алексей склонился над телом Лапы. Под подошвами ботинок хрустнул детектор бандита.
«Черт, а ведь „трамплин“ спас» — подумал стрингер.
Если бы он не упал на колени, то Лапа бы точно его пристрелил. Не стал бы одноглазый церемониться. Алексей никогда не обыскивал мертвых. Снимал трупы, убийц, перестрелки. Но от всей грязи его всегда защищал объектив камеры. Мнимая дистанция. Барьер. А вот теперь стрингер сидел рядом с теплым мертвяком… и не знал что делать. В карманах егерской куртки покойника лежали «Пчела» и еще куча полезного хлама. Смертин, наконец, решился, но сначала ткнул пальцем бандиту в грудь, ожидая реакции. Лапа, естественно, не проснулся.
«А вдруг встанет? — подумал Алексей. — Зомби откуда-то шляются. Хотя тот с дырками вместо глаз тихо себя вел. Не бузил».
Стрингер осторожно засунул руку под куртку. Нащупал «Пчелу». Было мерзко, будто он ковыряется в теплых внутренностях.
— Брось! — заорал Вик.
Рядом с телом одноглазого в землю вгрызлась пуля, подняв облачко пыли.
Смертин торопливо ухватил сигареты, дешевую китайскую зажигалку, зачем-то рацию, фляжку. Зацепил свой дробовик, выдернул из нагрудного кармана две обоймы от карабина. На секунду задумался, глядя на резиновые сапоги. Потом решился и начал их стягивать.
Следующая пуля пробила Лапе живот. Стрелок из того самого Минтая, караулившего на вышке, к счастью, был совсем никудышный. А может, расстояние сыграло свою роль. Алексей не знал. Но помирать в драных берцах ему не хотелось.
— По следам иди, — Вик был уже далеко впереди. — Там, где трава ногами примята. Шевели поршнями, сейчас здесь целая кодла будет!
Смертин все возился. Его даже не смущали свистящие пули. Какие пули, когда по ноге ползет эта лишаистая гадость! Пули по сравнению с этой дрянью — детский лепет. Тем более сапоги такие хорошие, новые совсем. Стрингер закрепил на лбу «Пчелу» и замер, снимая базу «Экстаза».
Боевики не ломанулись к ним напрямую через аномалии, а пошли по широкой дуге краем сосняка. Они о чем-то перекрикивались, но ветер уносил их слова на север, куда-то к ЧАЭС. Может быть, даже к этому загадочному Монолиту, о котором так грезил толстяк. Стрингер знал, чего желали сейчас бандиты, — поскорее вернуться на базу. Поэтому он не стал искушать судьбу, как бы помогая реализоваться их тайным желаниям.
Алексей быстро скинул боты, надел сапоги и побежал догонять Вика. Толстяк шел тяжело, сгорбившись в три погибели. По спине сталкера медленно растекалось кровавое пятно.
Глава 4
— …красная точка обозначает местонахождение. Впрочем, это и без того понятно. Нина, включите, пожалуйста, транслирующий экран на полное разрешение, — Дагонов пробежался взглядом по овальной комнате. Собрались почти все. Не хватало только одного украинца.
В большинстве своем олигарх был знаком с сидящими здесь людьми. Со многими дружил, с некоторыми общался исключительно из деловых соображений, других знал по тусовке и заметкам в прессе. Хотя были и исключения. Парня в идеальном белом костюме в стиле лондонских «джиппи» Дагонов видел впервые. И толстяка в отвратительной цветастой ямайской рубашке. Олигарх брезгливо посмотрел на его коричневые мокасины. Ужасней вкуса быть не могло. Толстяк фривольно развалился на кожаном кресле и барабанил толстыми пальцами по столу. Были еще иностранцы. Пять человек. Все одеты с иголочки. Брендовая «классика», швейцарские часы, отличный парфюм и неизменные миниатюрные ноутбуки, исполненные под кожаные кейсы. Это вам не русские «нувориши» последней волны, закутывающиеся в аморфные свитера и прячущиеся за неофициальным стилем. Повальное увлечение «я дико богат, поэтому одеваюсь как хочу» Дагонова нервировало. Все-таки он был ближе к западному стилю, как ведения дел, так и внешнего вида.
Овальный зал олигарх обставлял сам. Задача состояла в том, чтобы там одновременно можно было проводить небольшие конференции и неофициальные беседы тет-а-тет. Получилось впечатляюще. Уютный небольшой бар и мягкие диваны создавали домашнюю обстановку. Вместе с тем шикарный стол красного дерева, бегущий волной через весь зал, огромная интерактивная доска во всю стену и мощное освещение настраивали на деловой лад. Мягкие кожаные кресла расслабляли, дарили комфорт, заставляли собеседников терять бдительность. Когда Дагонов общался с гостем наедине, он специально приглушал свет и включал зеленые настольные лампы, чтобы атмосфера убаюкивала и толкала на откровения. Сегодня в овальном зале было светло.
