Алекс Орлов - Наемник
Едва Люция вышла в коридор, как из-за угла показался Карл.
— Как я выгляжу, Карл? — улыбнулась ему девушка и распахнула халат.
— Как всегда отлично, мисс Гутиерос. Вы собираетесь загорать?
— А ты можешь предложить что-то еще? — Люция шагнула к охраннику и положила руку на его плечо. — Дотронься до меня, Карл. Не бойся, я тебя не укушу.
Глаза девушки излучали притягательную силу, а ее тело казалось безумно желанным, но Карл вспомнил почерневшее, с выпученными глазами лицо Ханна.
— Я… я здесь не для этого, мисс…
— Ну ладно, — сразу согласилась Люция, — тогда проводи меня на «решетку».
Они прошли через весь дом и с обратной его стороны, возле ухоженного садика, их встретил Рауль.
— Привет, Рауль! — улыбнулась Люция. — Где же ты был, мы с Карлом так целовались! Он требовал большего, но я ему не позволила…
Рауль уставился на своего коллегу, а лицо Карла пошло красными пятнами.
— Ты что, придурок? — тихо признес Рауль, когда Люция прошла вперед.
— Я не придурок. Просто девочка так шутит…
— Лишь бы она так не шутила при своей маме…
Телохранители проследовали за Люцией, а поливавший кусты садовник посмотрел им вслед и произнес:
— Ну дела…
Когда Люция ступила на площадку для отдыха, там уже все было готово к ее приходу. Зонтик, кресло, столик с фруктами и охлажденными соками, а также затребованный Таурос, который прилагался ко всему перечисленному.
Увидев этого парня, охранники переглянулись, и Карл решительно двинулся вперед.
— Ну-ка ты, повар, вали отсюда… — начал было он, но Люция его остановила:
— Эй, Карл, распоряжаться здесь могу только я. А мистер Таурос приглашен мною специально для… В общем, мы будем говорить о всяких там блюдах…
— Как скажете, мисс… — поклонился Карл и отступил, а приободренный Таурос заулыбался.
Люция сбросила халат и, усевшись в кресло, забросила ноги на стол. Затем взглянула на красавца из-под полей шляпы и спросила:
— Тебе не кажется, Таурос, что мои ноги недостаточно загорели?
— Они очень красивы, мисс…
— Я не об этом. Мои ноги нуждаются в дополнительном уходе, ты так не считаешь? — и Люция покосилась на Карла.
— Как прикажете, мисс Гутиерос, — снова улыбнулся Таурос. Он понял, что нравится молодой хозяйке и демонстративно поигрывал мышцами, напрягая то одну, то другую группу.
— Если тебе не трудно, Таурос, разомни мне ноги.
— Как?
— Ну просто руками… — Люция поймала на себе взгляд стоящей поодаль горничной. — Можешь идти, Кларис. Ты мне больше не нужна…
Таурос все еще стоял и не знал, что делать. Он не решался притронуться к молодой хозяйке.
— Приступай, Таурос, не заставляй меня ждать…
Помощник повара встал на одно колено и начал массировать ступню Люции. Через несколько минут девушка сделала ему замечание:
— Выше, Таурос, выше, пожалуйста, и понежнее.
Играя своими геркулесовыми мышцами, красавец неуклюже растирал Люции ноги, и она, досадуя на его неумение, играла как могла, издавая стоны и закатывая глаза, как будто Таурос делал с ней что-то невероятное.
Пораженный садовник, сидя в кустах, пожирал глазами молодую хозяйку, то и дело повторяя одну и ту же фразу:
— Ну дела… Ну дела…
Знакомые с фокусами своей подопечной, Карл и Рауль с невозмутимым видом прохаживались возле воды и заранее жалели беднягу Тауроса.
— Ладно, хватит… — Люция легонько оттолкнула красавца и сняла ноги со стола. — Слушай, а может, ты придешь, чтобы принять со мной душ?
— Я… я занят на кухне, мисс…
— Да ладно тебе, на кухне тебя подменит Карл… Ты ведь не против, Карл? — повернулась девушка к телохранителю.
— Как скажет мистер Пипон, — пожал тот плечами.
— И ты знаешь, Таурос, чем мы займемся в душе? — собственная фантазия и присутствие трех мужчин заводили Люцию. Она уже представляла сплетенные в душевой кабине тела, двигающиеся под струями теплой воды. — Ну так ты придешь? — Люция положила ладонь на бедро Тауроса и в ту же секунду дико закричала.
Чья-то рука сомкнулась на ее лодыжке, а затем Люция почувствовала резкую боль и заорала еще сильнее, как кричат только смертельно раненные звери.
Все длилось какие-то мгновения, и никто ничего не успел понять. Карл и Рауль выхватили пистолеты, а Таурос завопил, что под настилом кто-то есть, и решительно бросился в воду.
Карл тут же подхватил бесчувственную девушку.
— Куда это он? — спросил выскочивший на шум Джилберт.
— Что случилось?! — крикнул прибежавший Генри Пипон. Одна его щека была намазана пеной для бритья. — Что с ней?!
— Кажется, это просто краска, — сказал Карл, размазывая по лодыжке Люции что-то похожее на губную помаду.
Из-за спин телохранителей выглядывали горничные и работники дома.
— Джи и Нокс — быстро под воду! — приказал Генри. — Рауль и Жорж, садитесь на катер и будьте наготове!
В этот момент Люция открыла глаза.
— О, Карл, ты все-таки до меня дотронулся…
— У вас ничего не болит, мисс? — спросил Генри.
— Все нормально, — ответила девушка. — Вы его поймали?
— Уже ловим, мисс.
Джилберт и Нокс уже сбегали за снаряжением и собирались погрузиться в воду. С противоположной стороны виллы заработал двигатель катера, и скоро он выскочил из-за угла.
— Крутитесь вокруг дома и смотрите внимательно — он обнаружит себя пузырьками, — распорядился Генри.
— Только пусть не перепутают с ним нас, — добавил Джилберт, и они с Ноксом плюхнулись в воду.
— Карл, отведи мисс Гутиерос в ее комнату и возьми с собой кого-нибудь из прислуги, — сказал Пипон.
— Эй, кажется, здесь записка! — подал голос Модест, помогавший горничным поднять перевернутый стол и кресло. — Вот, смотрите!
Пипон взял кусок пластика и прочитал всего несколько слов.
— Все ясно, — сказал он, — телефон мне. Быстро!
— Телефон сюда, Сьюзи! — продублировал команду Модест, и вскоре одна из горничных принесла трубку.
— Всем отойти, — сказал Пипон и начал набирать номер.
— Всем отойти! — повторил Модест.
— И тебе тоже, приятель… — добавил Генри. В трубке послышалось несколько щелчков. А затем строгий голос Солейн Гутиерос.
— Слушаю вас.
— Это я, мадам, Генри Пипон… — несмело начал охранник.
— Генри? Что случилось? — перепугалась Солейн.
— Ничего не случилось, мадам. С Люцией все в порядке, — поспешил успокоить хозяйку Пипон.
— Так, значит, что-то все-таки случилось?
— Ровным счетом ничего, просто нам подбросили записку и…
— Что еще? Говори, Генри, не зли меня.
— Вашей дочери испачкали ногу краской.
— Какой еще краской? — не поняла Солейн.
«Ох, она меня пристрелит. Она меня лично пристрелит…» — подумал Пипон и сказал:
— Люция отдыхала на «решетке», ну и кто-то поднырнул снизу и провел ей по лодыжке красным маркером и еще оставил записку.
На том конце последовала пауза. Затем Солейн вздохнула и сказала:
— Читай записку…
— Ага. Тут всего одна фраза: «Родственники ни при чем».
— Все ясно… — обронила Солейн.
— Что ясно, мадам?
— Это не твое дело. Следи за Люцией и не подпускай ее близко к воде. Головой мне за нее ответишь…
И мадам положила трубку.
Возле решетки вскипела вода, и появились Джи и Нокс. Они поддерживали тело Тауроса.
— Да чтоб ты… — выругался Пипон и подскочил к краю, чтобы помочь. Подбежал Модест.
Вчетвером они кое-как вытащили труп на решетку. Пипон тяжело вздохнул. Смерть Тауроса ничего для него не значила, но само наличие трупа говорило не в пользу профессионализма Генри.
Джилберт выбрался из воды, стянул маску и сказал:
— Хороший выстрел — точно в сердце…
— Да, зря парень столько качался. Все его труды пропали… — добавил, отфыркиваясь, Нокс.
— Никаких следов? — обратился Пипон к Джилберту.
— Ничего нет…
— Почему же не видно было пузырей? Карл и Рауль стояли возле воды и обязательно бы их заметили.
— Должно быть, он пользовался регенерационным аппаратом, — предположил Джилберт.
— Шутишь, если в нем двигаться, то задохнешься в момент, — возразил Пипон, — я это сам пробовал.
— Ну тогда не, знаю…
— Может, он по течению пришел? — предположил Нокс. — Вон с востока идет теплая река, аккурат на дом.
— Да, это ты дело говоришь, — согласился Пипон и, повернувшись к кружившему неподалеку катеру, крикнул: — Жорж, посмотрите на западе!
— Что?! — не поняли на катере.
— Туда-туда! — крикнул Генри, показывая, куда нужно двигаться. Жорж кивнул, и катер помчался в указанном направлении.
Нокс уже снял с себя снаряжение и, глядя вслед удаляющемуся катеру, сказал:
— Этому парню спасибо нужно сказать, что он ее карандашиком пометил, а не ножом. Быть бы нам тогда покойниками…
