Магия крови - Ник Перумов
Но Ита все равно ждала.
«Если не дождусь лучшего момента, – пообещала она сама себе, – тогда ударю как есть. Лучше умереть сражаясь, чем сдаться, лучше безнадежный бой, но бой, а не голова, склоненная перед врагом!..»
Казалось, это будет длиться вечно: Темный бился, бился и бился, похоже, что со всем миром, и лишь чудом Ите удалось не впасть в глухое отчаяние и не совершить ошибку. Но сомнения все-таки вползали ей в сердце, и не раз она смотрела на части будущих своих чар, готовая начать прямо сейчас…
Потому она едва не пропустила миг, когда все изменилось.
Темный вдруг замер, судорога прокатилась по его существу, сила стремительно убывала. Огонь, бушевавший кругом, опадал, воцарялась тьма, полная пепла и искр. Ярость сменилась болью – Древние боги, оказывается, умели испытывать боль не меньшую, чем смертные. Будь Темный обычным человеком, Ита бы решила, что он смертельно ранен… Изумленная, она высунулась из тени, где притаилась над осколками Лезвия.
И вновь увидела мир. Темный больше не контролировал ее тело, он опустился в глубины ее сознания, содрогаясь от страшной боли.
В следующий миг боль обрушилась и на Иту, тень больше не защищала ее – казалось, тело живьем раздирали на части. С криком она упала, но вернувшееся зрение, вернувшееся ощущение реальности смягчили муку.
Девушка лежала на черных камнях очень знакомого плато – правда, теперь оно выглядело так, будто камни вспахали гигантским плугом: вывернуты, разбросаны, кругом осыпи мелкого щебня и обломки острых скал. И все же она узнала место.
И руины, догорающие в странно-золотом свете, узнала тоже, и боль от их вида была не менее сильной, чем та, от которой корчился Древний.
А свет… Откуда он такой?! Золотилось небо, золотился воздух, сквозь который едва можно было различить очертания низких гор по окоему, золотились какие-то пульсирующие не то трубы, не то вервия, тянущиеся с небес в руины Твердыни. Золотились фигурки, не то людские, не то не совсем людские, копошащиеся где-то в отдалении, среди скал, и ближе – но пока не нападавшие.
Золотились и другие, окружившие Темного, причинявшие дополнительные страдания; с изумлением Ита глядела на странных существ, язвивших Древнего бога кто оружием, кто чарами – это что, духи? Божки?.. Откуда они взялись?
И вдруг она узнала некоторых. Ей же доставляли их в зачарованных клетках, да, вот именно их, вместе с пленниками-«отмычками»! И она сама протаскивала их к своему Темному Дракону, сама отдавала ему в надежде обмануть Древнего…[34] Как, во имя всех сил, земных и небесных, как они выбрались?..
«Но если смогли они, сможешь и ты».
По счастью, божки наскакивали на аватар Темного, смерч, медленно кружившийся у нее за спиной; на смертную девушку, ничком дрожавшую на камнях, никто пока не обратил внимания.
Ита ухмыльнулась и попыталась сесть, опираясь на подгибающиеся руки.
Удалось! Удалось! Тело вновь слушалось ее!.. Какое же счастье!
– Дождалась, – прошептали сухие губы.
Что бы здесь и сейчас ни происходило, разбираться с этим она будет потом. Первым делом…
Внутри нее раздался яростный рев возвращающегося Темного.
Ита зажмурилась. Вот она снова – худенькая девочка, стоящая на пороге своей каморки, перед ней – тьма догоревшего пожара и чудовище, бродящее во мраке. У ног – разбитое зеркало, темное, как озерная вода.
Нож с узким, но прочным лезвием – у юной баронессы когда-то был такой, она училась срезать им устриц с камней, натирая нешуточные мозоли, – полоснул по правому запястью, кровь брызнула, часто закапала на сложенные вместе осколки.
Они вздрогнули, заскользили друг к другу, сливаясь; Ита зашептала инкантацию, чувствуя, что каждое ее слово эхом отдается в засыпанной пеплом пустоте, что чудовище слышит ее, чует ее и с каждым прыжком все ближе. Слова падали во тьму тяжкими камнями, осколки зеркала стремительно срастались, а вот силы Иты – таяли.
Темный яростно ревел, Темный приближался – и вместе с ним шло поистине всепоглощающее пламя.
Нет. Он сам и был этим пламенем.
Древний бог возвращался, чтобы сжечь свой мир дотла. Ита была не более чем тонкая травинка на пути лесного пожара.
Осколки наконец сложились, черная боевая коса сама впрыгнула в руку бывшей Северной Ведьмы – и тонкая, как палочка, рука, измазанная кровью, едва ее удержала.
«Нет! Я не могу упасть! Я должна еще нанести удар!..»
Ита глубоко вздохнула. Сейчас – или никогда. Последний отчаянный бой. Если повезет, она выживет… а с нею – и Араллор.
Темный сжег ее Твердыню, но мира он не получит! Это больше не его мир! Это ее мир, ее!..
Она нагнула голову и выступила из тени навстречу ревущему пламени. Древний, ослепший, обезумевший от пережитой боли не ждал ее, он ее бы и вовсе не заметил, сжигая все на своем пути, – но тонкие руки вцепились в темное древко, боевая коса взлетела, и смертоносное лезвие прочертило ослепительно-черную черту в пламенной стене.
Чары, связывающие их, лопнули. Магия крови оказалась сильнее.
И Темный с пронзительным воем полетел из занятого им тела наружу.
* * *
– И-и-и-и-и-и!..
Орк обернулся, не успев поднять палицу, Рико схватил Черныша за ошейник, дернул к себе, но тоже не смог отвести глаз от открывшегося зрелища.
Золотая вспышка, отчаянный вопль – и темный вихрь разделился снова; ударил ветер, тучи над головой вскипели, разошлись, открывая залитый золотым светом небосвод, а на земле…
На земле вновь яростно крутился темный вихрь с разгорающейся огненной сердцевиной, только высотой он был едва ли выше крестьянской хижины; поодаль от него на камнях извивалась, пытаясь встать, очень оборванная и худая девушка, рядом валялась не то коса, не то алебарда.
– Госпожа! – завопил Рико.
Ноги сами понесли его к ней, на возмущенные крики мастеров он даже не обернулся; Черныш скачками мчался рядом.
Темный вихрь поднимался, теперь – куда более призрачный, тонкий, но по-прежнему смертоносный; Рико об этом даже не подумал, он мчался так, будто это последний шанс что-то спасти, что-то исправить, он только потом понял, как ему – как им всем – невероятно повезло. Верно, чья-то вышняя магия все-таки хранила их с Чернышом.
