Настоящая фантастика – 2011 - Александр Николаевич Громов
– Ты? – с изумлением воскликнула ведьма. – Дай руку! А ну, дай мне руку!
Анна почувствовала прикосновение ледяных скользких пальцев. Ведьма закатила глаза, обращаясь к кому-то, и, казалось, забыла о девушке. Но это длилось недолго. Получив ответ от сил, которым она служила, черная женщина поморщилась:
– За что тебе такое счастье? К чему оно таким, как ты?
Анна промолчала. Ей требовалось лекарство. Если бы ведьма поносила ее худшими словами в мире, если бы даже отхлестала по щекам или заставила встать на колени, дочь художника и тогда молчала бы. Ей требовалось лекарство. «Какой же гадостью ты пахнешь?»
Черная женщина покачала головой:
– Надо же, настоящая хозяйка цветов в этой бесом забытой дыре. Божья дурочка… Ладно! Хоть и унизительная выходит сделка, а не без выгоды. Слушай внимательно. Если тот, кому ты дашь лекарство, слишком стар, он все-таки не выживет. Если маг – потеряет свой дар навсегда. Если женщина… впрочем, по глазам вижу: какая уж тут женщина! Дней пять не отходи от постели. Раненый станет бредить, возможно, ослепнет. Потом исцелится.
Сердце Анны наполнилось чистой радостью.
– А теперь ответь мне, юная дрянь, твердо ли ты решила отдать мне великий дар за жизнь… кто он там тебе? Небось не отец и не брат.
– Да.
– Забирай.
Потом Анна поняла: ведьма пахла тиной.
Пять дней дочь художника провела в комнате Динна. Когда отец явился, желая забрать Анну домой, она заперла дверь и не отвечала. «Теперь никто не возьмет тебя замуж! Ты понимаешь это?» Потом он приходил во второй раз, положил на крыльцо хлеб, вино и маленький листок бумаги. Когда старый художник ушел, Анна прочитала его записку:
Тебе ведь, наверное, нечего есть? Поешь хлеба.
Благословляю тебя.
Над клумбой победно тянулись к небу бархатные нарциссы.
Девушка не могла спать. Динн метался в бреду, кричал, бился о спинку кровати. Она боялась спать, пока он такой.
Зато в одном из шкафов нашлись старые полузасохшие краски, а вместе с ними две кисти. По ночам Анна разрисовывала стены в жилище Динна. Это помогало ей не заснуть. Она изобразила множество желтых роз с багряной сердцевиной и один тюльпан дымчато-пурпурного цвета. Снаружи пурпур получился чуть светлее, морознее, внутри – насыщеннее, жарче, а ярко-желтый пестик напоминал частицу золота, спрятанную в цветке. Отойдя на пять шагов, девушка полюбовалась своей работой. «Я назову тебя… Порфирогенита».
И тут сон все-таки сморил ее.
Кто-то перебирал ее волосы очень ласково. Кто-то обнимал ее очень бережно. Кто-то легонько касался губами ее виска.
– Говорят, твои картины никто не хотел покупать. А по-моему, ты отличная художница.
Разлепив глаза, Анна посмотрела на розы и тюльпан.
– Так хорошо у меня получилось первый раз. Раньше чего-то не хватало.
– Кажется, ты каким-то чудом спасла меня от смерти.
– Точно. Так и было.
– Кажется, мой дар улетучился. Я не чувствую его.
– И это правда.
Анна Харфагра закрыла глаза. Его пальцы. Его губы. Его голос. Запах старой кожи в их доме. Тиктаканье часов с маятником. Всего и так очень много. Глаза пока лишние, пусть отдохнут.
Динн не стал расспрашивать ее о мелочах, вроде того, каким способом его спасли. Бывшего волшебника даже не заинтересовало, куда делись магические способности. Он задал один-единственный вопрос, зато самый верный из всех:
– Ты выйдешь за меня, Анна?
– Я выйду за тебя, – без тени сомнения ответила девушка.
– Ты не желаешь хорошенько подумать над моим предложением?
– Я уже хорошенько подумала.
– У тебя будет муж намного старше тебя, да еще и бедняк. Я пока не представляю себе, чем стану зарабатывать на хлеб, лишившись дара. Что я могу дать тебе?
Анна и впрямь все хорошенько обдумала. У них получится. Для этого есть множество маленьких причин и одна причина большая. Они справятся.
Девушка заговорила совершенно спокойно:
– Дай мне себя, Динн. Мы справимся с чем угодно. Мои картины теперь станут покупать. Ты – великий книжник, а грамотеи нужны в ратуше. Но если не захочешь идти в ратушу, не беда. У нас есть лодка, мы сможем ловить рыбу. Я уверена: у нас все получится, потому что… ты хочешь знать новость?
– Какую новость?
– Самую важную на свете. Я люблю тебя.
VI. НФ – о писателях и читателях…
Дмитрий Володихин
Расставание с багровыми пятнами. «Ранний романтизм» в творчестве братьев Стругацких
В творчестве Аркадия и Бориса Стругацких есть период, который иногда называют «ранним романтизмом». Это еще не те Стругацкие, которых будет неистово любить советская интеллигенция, это еще не те Стругацкие, которые займут нишу в тонком, почти прозрачном слое ее духовных учителей. Но это уже известные писатели со своим кругом поклонников. «Ранний романтизм» – до «Трудно быть богом», до «Далекой радуги», до «Пикника на обочине», до «Улитки на склоне» – сыграл роль колыбели, в которой подрастало художественное мастерство АБС. Он занял не так уж много лет: с середины 1950-х до 1962-го – и составил литературное младенчество, а за ним и детство Стругацких…
Долгое время для советской фантастики визитной карточкой Стругацких была большая повесть «Страна багровых туч» (1957). По прошествии изрядного времени она перестала нравиться самим авторам. Однако в свое время она была для них чем-то вроде кандидатской диссертации на звание писателей-фантастов. У АБС появилась своя большая книга, а значит, они, как мыслил издатель в те времена, – «проверенные товарищи». Значит, их можно публиковать и дальше. Ни повесть «Извне», ни многочисленные рассказы, появившиеся у них во второй половине 50-х, такого значения, разумеется, иметь не могли.
«Страна багровых туч» – плоть от плоти советской приключенческо-фантастической литературы. Тот же самый романтизм первооткрывательства, «звездопроходчества», тот же самый героический энтузиазм, та же самая искренняя любовь к науке и технике.
Но вещь, что называется, «выделилась» из общего фона выходившей в те годы фантастики. Ее полюбили как издатели, так и читатели. Неплохо отозвался о ней и свой брат-писатель, что вообще случается весьма редко… Успех к повести пришел не только по той причине, что фантастической литературы тогда вообще выходило относительно немного. У «Страны багровых туч» были определенные литературные достоинства, доставившие немало приятных часов любителям НФ.
Прежде всего, и, наверное, самое главное: АБС не работали «крупными мазками». У них нет «вообще ураганов», «вообще космонавтов», «вообще трудностей», «вообще техники». Стругацкие проявили необыкновенную по тем временам цепкость к нюансам и к характерам. Они давали увидеть, как выглядит вездеход, услышать,
