Настоящая фантастика – 2011 - Александр Николаевич Громов
И смотреть с высокого берега на море лучше всего вдвоем. Вдвоем…
Вот только голос опять бросил ее. Она пыталась выдавить из себя хоть что-то умное, доброе, правильное, а вышло только одно короткое слово, да и то едва слышно:
– Спасибо.
– Не плачь. Когда-нибудь, в другом мире наши души обязательно встретятся и соединятся. Иначе и быть не может.
И тут она уже ничего не сумела сказать в ответ.
Минул час. Ей осталось на один час меньше прожить, рядом с ним. Волшебник заснул, у него не осталось сил ни говорить, ни есть, ни даже улыбаться виноватой детской улыбкой.
Тогда дочь художника вспомнила: в этот день, на рассвете, бургомистр должен был выйти на главную площадь с кружкой пива, отпить ровно половину, а остальное вылить на мостовую и разбить кружку об камень. Вот уже триста лет бургомистрова разбитая кружка открывает Магическую ярмарку.
А на ней все можно купить и все продать.
Так вот: у нее есть дом, сад и лодка. Неужели она не выменяет все это на средство, способное излечить Динна?
– Спи, мой любимый. Я тебя вытащу.
Анна бежала к ярмарке и на бегу читала все молитвы, какие только могла вспомнить. А когда молитвы кончились, она принялась просить Бога о волшебнике самыми простыми словами: «Ты же всемогущий! Пожалуйста, дай мне спасти его. Мне очень нужна Твоя помощь. Он пропадет без Твоей помощи! Помоги мне. Дай мне найти лекарство».
Толстый дряхлый колдун в красном колпаке пожал плечами и указал на тощего молодого колдуна с париком. Тот развел руками и указал на хромую колдунью с бородавкой на носу. Хромая молча плюнула и указала на аристократа с мечом на шитой золотом перевязи. Аристократ внимательно посмотрел на Анну и произнес: «Я еще слишком молод. А вон та старая карга точно расскажет тебе, к кому обратиться». У старой карги из подбородка росли пучки седых зеленоватых волос. Она сразу поняла, о чем идет речь. «Дай мне большую серебряную монету, девчонка, тогда я поведаю тебе, кто владеет таким лекарством. Я стара, мне уже не страшно». У Анны не было большой серебряной монеты, и она отдала вместо нее туфли. Единственные ее хорошие туфли… Камень холодил ступни девушки. «Теперь скажи мне!» – «Вон та. Обращайся к ней почтительно. Иначе не оберешься бед».
Высокая, черноволосая, богато одетая женщина стояла у входа в шатер, скрестив руки. На шее у нее висел серебряный медальон с надписью на языке, который умер тысячу лет назад. Время от времени ведьма поднимала левую руку и поглаживала медальон.
– Кто тебе рассказал, что у меня есть такое лекарство? Верно, старая карга. Чувствует дыхание смерти и оттого потеряла страх. Что ж, будет наказана. Еще станет умолять смерть, чтобы та пришла побыстрее.
Женщина говорила медленно, спокойно, словно дело шло о покупке десятка яиц. Она смотрела в сторону. Ведьма словно бы и не замечала Анну. Во всяком случае, она уделяла собеседнице ненамного больше внимания, чем уделяют его мухе, ползающей по мостовой. Наконец она взглянула на дочь художника.
– Девочка… Ко мне имеют право подходить только те, кого я подзову сама. В этом городе нет ни одного человека, способного дать истинную цену за мои товары. Я пригласила нескольких существ из дальних мест. Им нужны были странные и очень дорогие вещи. Почти все те, кто должен был явиться на мой зов, пришли и расплатились со мной. По странному стечению обстоятельств до сих пор нет лишь одного из них. Как раз того, кому предназначалось средство, избавляющее от смертельной раны в грудь. И нынче я размышляю, милая мордашка, на тему: то ли это простое совпадение, то ли знак… не могу понять, чего именно. Ты, дерзкая незваная нищенка, до сих пор жива по двум причинам. Во-первых, мы не обижаем местных дурачков, раз уж ярмарка выбрала себе ваш город. Во-вторых, того, что посмел опоздать ко мне, стоило бы наказать. Представляю себе его досаду, если я сейчас отдам… Ха. Однако все упирается в одну неприятную деталь: тебе просто нечем заплатить.
Ведьма нравилась Анне все меньше и меньше. Девушка не боялась ее. Она даже готова была признать, что ведьма очень красива. Той красотой, которая присуща, скажем, старинному серебряному перстню тонкой работы. Но почему-то весь ее блеск вызывал у Анны отвращение, будто перед ней свернулась кренделем гадюка. И запах от нее исходил какой-то странный. Неприятный запах.
– Пусть я и босая, но я не нищенка. Я могу дать за твое лекарство вот это. – Анна протянула колдунье бумаги на дом, сад и лодку.
Та внимательно осмотрела подписи и печати, пробежала взглядом по строчкам, да и вернула грамоту со смешком.
– Надо же, настоящие! Потешила. Но даже с ошлепком провинциального навоза и маленькой деревянной лоханью ты все-таки слишком бедна для такой покупки.
– Возьми мою молодость. Возьми мою красоту. Хочешь, забери мои глаза, у меня красивые глаза – так мне говорили! Только дай мне лекарство.
– Красот у меня сейчас три штуки, а молодостей – аж четыре. Не идут. Глаза твои не того цвета, на который у серьезных людей из столицы есть спрос. Неужто и в самом деле хочешь ослепнуть? Как же ты глупа.
– Забери мои волосы. Разве они не прекрасны?
– Волосы и впрямь неплохи. Они – самое большое твое сокровище, девочка. Но ты не понимаешь сути дела. Я даю спасение от раны в грудь. Я даю – скажем яснее – жизнь. Сравни-ка: дом и жизнь. Красота и жизнь. Глаза и жизнь. Волосы и жизнь. Ясно тебе? Ты не можешь мне предложить ничего равноценного. Как видно, звезды дразнят меня сегодня.
С этими словами ведьма откинула полог шатра и собралась войти внутрь, прервав бесполезную беседу. Покидая несчастную девушку, она вновь погладила медальон и вдруг отдернула от него руку, словно обжегшись.
– Так. Силы, коим я служу, видят: я не желала этой сделки. Но, выходит, у тебя есть нечто ценное. И ты можешь дать истинную цену. А я принуждена ее взять. Юная дрянь. Следовало бы уничтожить тебя! Я с большим удовольствием бросила бы лекарство в огонь, чем отдавать его такой, как ты. Но я обязана. Вот только не вижу, что мне взять с тебя…
В этот миг Анна поняла, какую плату примет от нее черная женщина. А поняв, подумала: «Вот ведь мелочь! Я давала большее…»
– Возьми у меня мой дар. Я хозяйка цветов.
