Магия крови - Ник Перумов
Золотая была права. Сила пребывала в пирамидах только лишь оттого, что пирамиды существовали; они притягивали ее, хранили, очищали. Пирамиды, переделанные Шаартой, очистившие и выправившие принадлежавшую Темному силу, вернувшие ее миру.
«Ты хочешь сказать?..»
«Погоди, Ночной Летун. Это лишь часть того, что нам мешает».
«Я понял, – перебил ее Ворон. Что-то такое случилось с ним, что он начал понимать ее прежде, чем она успевала высказаться. – То, что происходит на Севере, а теперь везде».
«Да, верно. То, что смертные маги воздвигли в аэре, что сжимает наш мир, будто в тисках, что отсекает силу, текущую по всей вселенной и омывающую Араллор».
«Они забирают ее себе, – добавил Ворон. – Копят. Тха права, это не терпит отлагательств».
«И наш удар должен быть направлен не в Сердце Пламени».
* * *
– Началось, братья и сестры! Началось!..
На склонах вулкана, внутри которого родилось и нарастало недовольное ворчание, возникла суматоха. Ночь сгустилась над каменистым плато внизу – ночь, разорванная пылающими руинами Твердыни, молниями, бьющими из гигантского смерча, наполненного багряным гневом, расчерченная бледными полосками конструктов, тянущихся извне, из иномировых бездн в Твердыню. Но отсюда, со склонов Рога Огненного Зверя, все это казалось лишь ярмарочным балаганом, спектаклем для увеселения почтеннейшей публики, рассевшейся в летающих креслах, потягивающей из кубков горячее вино.
Но сейчас столики с фруктами и сластями оказались разбросаны, кресла в беспорядке парили над обрывами и отвесными скалами, точно вспугнутая мошкара, а сами эти скалы тряслись как в лихорадке. И тряслась вместе с ними тонкая серебряная паутинка, держащая в себе переливчатую, похожую на гигантскую жемчужину каплю, – прямо над жерлом, прямо в столбе валящего в небеса дыма.
– Пора! Пора начинать!
– Нет, рано! Они нанесли первый удар, он еще не достиг цели!
– Камень дело говорит, он чувствует!..
– А вдруг они больше не ударят? Сейчас, пока сила внутри неспокойна, мы бы могли…
– Смотрите!..
Все, как по команде, обернулись к плато: из руин Твердыни ввысь ударили какие-то тонкие светящиеся линии – лучи не лучи, стебли не стебли, словно сказочные бобы, растущие до неба. Они стремительно разворачивались, закручивались, уходя в тучи, – темный вихрь, аватар Древнего бога, метался, пытаясь их оборвать, но они изгибались, уклонялись, и ему удалось погасить лишь два или три; зато остальные тем временем благополучно нырнули в плотный облачный покров.
– Ч-что это?.. – пробормотал кто-то, и небеса ответили.
Тучи расцвели золотым огнем, и он и не подумал угасать. На плато, на склоны Рога, на дальние вершины Драконовой Пасти будто упали лучи рассветного солнца, которого не было и быть не могло!..
Мир вздрогнул и сбился с привычного хода.
– Началось!.. – взвизгнули сразу несколько голосов.
Серебряная паутинка со звоном лопнула, сверкающая жемчужина канула в жерло вулкана.
* * *
Араллор вздрогнул так, что Ворон ощутил почти человеческую боль – словно длинной иглой ткнули в больной зуб, словно раскаленное железо прижали к обнаженной коже.
Миру было очень больно. Рвались и расшатывались его корни, чья-то злая мощь выдирала, выкручивала Араллор с предназначенного ему места, мяла и сжимала.
Златокрылая вскрикнула.
Сила переставала течь, как обычно, уходила, словно ил, оседающий на дне застойного озера, а сверху мир сдавила горящая неведомой магией сеть.
Араллор поймали, точно волшебную рыбку, исполняющую желания. Ворон помнил, что Публий Маррон в детстве много раз слышал эту историю – о том, как один рыбак выловил сетью говорящую рыбку с короной на голове, пообещавшую исполнить три желания, и как глупого рыбака заставили исполнять свои желания сварливая жена, жадный магистрат, хитрый староста рыбачьей артели… Почему-то память его человеческой основы не угасла до конца – то и дело оживала, подсказывала, направляла.
И теперь какие-то глупцы поймали его мир, точно волшебное создание, жгущейся сетью – как видно, им что-то очень нужно было от него, а скорее, даже не им самим, а тем, кто стоял за их плечами. Сейчас Ворон это понимал куда яснее.
Но и новая его сущность, и прежняя, человеческая, от осознания этого наполнялись слепящей яростью.
Араллор – его дом, единственный возможный дом во всей вселенной. И он никому не позволит его грабить!..
«Бей во всю силу! – крикнул Ворон, вскидывая волшебный молот. На этот раз оружие взлетело, точно пушинка. Молот чувствовал гнев поднявшего, сыпал искрами и тонко, злобно завывал. – Во всю силу, Золотая!»
Та мощь, что распределилась сейчас в пирамидах, та сила, что они старательно промывали, очищали, хранили, выпускали в мир, – потекла обратно, в новых своих хозяев. То, что не мог совсем недавно удержать, вместить в себя Публий Маррон, – вмещал Ворон. Сила нужна сейчас – вся. Потому что другого удара не будет.
Золотая перехватила молот удобнее, он задрожал от нетерпения, нацелился. Ворон старался не слушать, как стонет мир, не обращать внимания на терзающую его боль.
Сейчас… ударить, пока еще не поздно…
Снаружи смертные проснулись, высыпали из хижин и дворцов, глядя в золотящееся ночное небо, – все стали едины в ужасе перед наступавшим концом мира. Не солнце всходило, не луны сошлись вместе, что, говорят, бывает лишь раз в полтысячи лет, – небо наполнилось силой и засияло от края до края. Кто-то рыдал, кто-то кинулся грабить соседей (всегда находятся желающие поживиться напоследок, верящие, что уж с ними-то ничего плохого не случится), кто-то в исступлении кромсал ножом себя, а кто-то – близких, кто-то молился древним, давно позабытым богам… Ворон чувствовал охвативший смертных хаос, и это только добавляло боли.
Как же быстро рушится их спокойная жизнь, как стремительно они теряют привычку слушаться закона и обычая!..
Поднялся ветер – нехороший, тревожный, какой бывает перед грозой. В зените закурчавились, густея, темные облака, опустились к земле, в них заискрили молнии. Воды затряслись, море отступило от берегов – жители прибрежных селений в ужасе бежали на холмы, взбирались на деревья. Ожили вулканы, плюясь в переливающееся небо подземным пламенем…
Мир дрожал, мир кричал, как тяжко раненый человек.
Великая пирамида в Сетджурне тоже дрожала, срывались со стен статуи и панели с рядами рунных надписей, с потолков в коридорах сыпалась светлая пыль, казавшаяся на черном полу мукой. Трескались и отваливались части каменной резьбы, так красиво преобразившейся после волшбы Шаарты.
Ворон стоял в центре заклинательного покоя, подняв руки с оружием богов, и сила Араллора наполняла его, текла огнем по
