Владимир Корн - Дариус Дорван. Наемник

Этого оказалось достаточно. Рывок вперед, удар в приоткрывшуюся грудь — и сползающее на землю тело. Нож вошел неудачно, застряв в костях уже мертвого арбалетчика, и Дариус, выпустив его, крутнулся на месте, разворачиваясь к последнему варисургу, раненному стрелой в живот. Бывает всякое, так что лучше поостеречься. Нет, тот продолжал лежать неподвижно и даже крепко зажмурил глаза, как будто бы это могло его спасти. Но оставлять его в живых было нельзя.

Дариус отлично помнил слова Сторна, сказанные ему давным-давно как раз по такому поводу:

— Сын, запомни хорошенько, запомни на всю жизнь. Ты хочешь стать воином и должен знать, что ничего нельзя делать наполовину. Великодушие к врагу может быть только тогда, когда ты уверен в том, что оно не обернется против тебя злом. Однажды на моих глазах убили человека, которого я считал своим лучшим другом, одним ударом в спину. И убил его тот, кого он великодушно пощадил минутой ранее.

Дариус рывком развернул лежавшего на земле варисурга: все же убить ударом в спину… Жрец дернулся всем телом и затих. Глаза его так и остались закрыты.

«Ну что ж, тем легче, — подумал Дорван. — Потому что некоторые необходимые вещи делать очень тяжело».

Затем он метнулся к арбалетчику, на ходу подумав, что, возможно, именно он ранил Тацира. Извлекая из его груди нож, усмехнулся, вспомнив реакцию варисурга на свой рык.

Это тоже часть воинской науки, переданной ему Сторном. Дариус был совсем еще юнцом, когда Сторн впервые заговорил с ним о том, что иногда врага можно повергнуть в смятение одним лишь криком. Дариус тогда бравировал, заявив, что уж его-то каким-то криком не испугаешь. Особенно теперь, когда на счету уже числился убитый воин, да не кто-нибудь, а сам долузсец.

Сторн усмехнулся в усы и попросил Ламоля, наемника из своей котерии, продемонстрировать крик, потому что самому ему не хочется пугать сына. Затем попросил, чтобы тот не перестарался и не оставил Дариуса заикой.

Ламоль пожал плечами: мол, почему бы и нет?

Дариус хорошо помнил, как наемник смотрел на него со своей обычной добродушной улыбкой (он вообще казался самым добрым из всех людей Сторна). Но вдруг выражение глаз Ламоля неуловимо изменилось, а потом произошло то, после чего Дариус до сих пор не понимал, как его штаны остались сухими. Он не помнил, как рыкнул Ламоль, его воспоминания начинались с того, что он обнаружил себя сидящим на лавке, колени у него ощутимо подрагивали, а глаза наемника снова выражали добродушие.

Дариус вспомнил, как долго он выпытывал секрет такого рыка у Сторна. Он ходил за ним по пятам, а издали за ними наблюдал Ториан, знавший о случившемся с его слов. Сторн, в конце концов, объяснил ему, что никакого волшебства в этом нет, все дело именно в крике, только кричать необходимо по-особенному. Но Дариусу знать пока об этом рано, он еще слишком юн, и голос его ломается. А уж затем он его научит.

— Конечно, — поведал ему Сторн, — криком не получится вышибить из седла всадника или свалить с ног пешего, но привести врага в замешательство так, что он на время забудет, как выглядит его родная мама, с расстояния нескольких шагов вполне реально. Но тут уж как повезет, не у каждого человека есть такой талант. Тот же Ламоль умеет кричать гораздо лучше меня.

Все это Дариус вспоминал, осторожно выглядывая из овражка, держа наготове арбалет.

Варисурги услышали его рык, ведь до тех камней, за которыми они укрывались, расстояние десятка в три-четыре шагов, не больше. Они даже окликнули:

— Что у вас там, брат Иоль?

Дариус отвечать не стал, на всякий случай еще раз прикинув в уме путь к отступлению.

На голову он успел накинуть клобук одного из адептов, такого же темно-бордового цвета, как и вся их одежда, чтобы варисурги приняли его за своего.

Правда, теперь появился шанс словить стрелу от Биста или Галуга.

Плохо то, что впереди почти голое место с изредка торчащими среди камней клочками травы. За ним — несколько гигантских валунов, где и находились оставшиеся варисурги. Сколько их, не разобрать, Дариус видел только спину одного из них. Дальше и левее начиналась отвесная стена ущелья. У самой стены виднелось несколько впечатляющих своими размерами камней, за которыми и притаились Галуг с Бистом.

Их обоих, конечно, не видно, но они непременно должны быть там, им просто некуда больше деться. Да уж, ловко их прижали.

Позади — стена ущелья, слева — еще одна россыпь валунов, за которыми нет возможности укрыться. А справа вообще пустое пространство, отличное местечко для того, чтобы получить на бегу в спину стрелу или болт.

Снова окликнули справа, и теперь в голосе жреца явно чувствовалось беспокойство:

— Иоль, Гивель, Раст, вы что там все, оглохли?

Крикнувший человек теперь представлял собой отличную мишень, показавшись из-за камней почти полностью, и Дариус не смог преодолеть соблазна, плавно надавив на спуск арбалета и целясь в центр живота.

Одному Мароху ведомо, как поведет себя оружие, из которого он стрелял в первый раз, и именно так больше всего шансов попасть в цель.

Арбалет не подвел, и человек с криком упал на колени. Сам же Дариус поспешил припасть к земле — вероятность того, что Бист или Галуг примут его за варисурга, все еще оставалась.

Теперь может произойти все, что угодно, вплоть до того, что оставшиеся варисурги бросятся в его сторону.

Но случилось то, чего он меньше всего ожидал. Из-за камней выскочили Галуг с Бистом и бросились туда, где скрывались приверженцы бога Вариса, так негостеприимно встретившие их в горной долине.

Одним прыжком Дариус оказался наверху, уже на бегу выхватывая из-за спины топор. Варисургов могло оказаться много, и его помощь придется как нельзя кстати.

Жрецов осталось всего двое, и оба были вооружены луками. Будь они лучшими воинами, легко сумели бы расстрелять бегущих в их сторону людей, а так…

Дариус на ходу метнул топор в правого из варисургов, чье лицо из-под клобука выглядело белым пятном, совершенно не заботясь о том, чтобы попасть именно лезвием. Главное — попасть, а веса топора будет достаточно, чтобы на время ошеломить бездоспешного врага. Уже занося кинжал для удара, Дорван увидел, как вонзается в горло пострадавшего от его броска варисурга стрела с ярко-красным оперением. Второй жрец к тому времени лежал на земле, и умер он прежде, чем тело его успело ее коснуться. Умер от стрелы, попавшей чуть ниже левой брови и вышедшей через затылок. Оперение стрелы тоже было красным.

Дариус бегло осмотрел своих воинов. Бист казался целым, если не считать раной царапину на щеке с уже запекшейся кровью. Галуг старательно прижимал к животу кисть левой руки, наспех обмотанную толстой повязкой, и сквозь ткань проступали алые пятна крови.