Всесильный. Вернуть дворянство - Владимир Мухин
— Сдавайся, нулевой! Зря полез! — с издевкой прокричал кто-то.
— Смотрите, он щас заплачет и позовет мамочку, — завопил Горин, стоящий в задних рядах.
— Ну что, Дань? Готов извиниться и свалить в закат? — спросил мой противник, немного зевая.
Для него это была лишь игра. Он воспринимал меня, как котенка, который решил драться с тигром. Не позволю считать себя слабаком! Больше никогда не позволю.
Быстро вскочил на ноги, встав в боевую стойку. Это было ответом на все выпады и насмешки.
— Ооо да ты у нас боевик. Смотри, сам себя не ударь, Геркулес, — рассмеялся Гринев, но тут же стал серьезным и сильно напрягся.
Ведь я пошел в атаку, прыгая из стороны в сторону, и делая так называемый маятник, чтоб запутать противника.
Гринёв быстро опомнился, но было уже слишком поздно. Моя решительность сбила магическую концентрацию. Атаки оказались слабыми и медленными, я легко увернулся. Павлу пришлось отступить, что вызвало недовольные возгласы его братии.
— Даниил, давай! — раздался одинокий выкрик Марины.
Она пришла меня поддержать, что было довольно приятно. Улыбнулся от такой мысли, делая последний рывок. Резкий выпад вперёд, и противник получает по морде.
Сначала лёгкий удар вскользь, затем ещё чуть сильнее. Павел громко вскрикнул, будто его прижгли пламенем. Парня бил как боксёрскую грушу нулевой слабак, который все годы учебы обитал где-то на уровне плинтуса.
В такое страшно поверить. А ещё страшней проиграть «слабаку». Павел взял себя в руки и с криком пошел в контратаку. Признаюсь, он был неплох. Имел хорошо поставленный удар и отличную физическую подготовку.
Раньше мне пришлось бы несладко. Но усиление делало свое дело. Я легко заблокировал мощную серию, ушел с линии атаки и не дал противнику разойтись. Павлу вновь пришлось отступать, сплевывая кровь и тараща глаза.
В какой-то момент Гринёв снова применил магию. Мое тело окутала тонкая энергетическая сеть, подняла меня над землёй и бросила в сторону.
Вдогонку полетели несколько практик, которые нанесли мне урон. Не успел опомниться, как из-под земли вырвался столб магического света, подкинул меня и вновь долбанул о землю.
Павел правда силен. Будь я простым парнем, уже бы лежал в отключке. Но сиреневая субстанция отлично меня выручала. Поэтому поднялся на ноги, чувствуя боль и усталость, но в целом был в норме.
— Ты что охренел? — не своим голосом крикнул Гринев, стирая кровь с лица и тараща глаза. — Сдавайся, скотина!
У парня был явный шок. Он не мог понять, откуда в слабом нулевике СТОЛЬКО мощи. Толпа на сей раз молчала. Мы стояли в гробовой тишине и пялились друг на друга.
— Тебя отстранят за неподобающее поведение. Тогда будешь орать сколько влезет, — уколол противника, слегка улыбнувшись.
Тот понял, что истерикой ничего не решить. Гринев зарычал, словно хотел превратиться в зверя. Стал махать руками, применяя боевые заклинания. И вот, в меня полетели мелкие синеватые сферы, ударив с разных сторон.
Усиленная ловкость тела сработала на ура. Я пулей бросился в сторону, перекатился, уворачиваясь от мощной атаки. Затем рванулся вперед и вновь сократил дистанцию до нужного уровня.
Гринев не успел опомниться, как в печень впился кулак. Потом пацан получил в челюсть и отошел, чуть не падая.
— Ааа как ты смеешь? Я тебя разорву-у-у-у! — чуть не плача заревел он, начиная сильно теряться.
Извиняться «благородный гопник» не станет, с этим и так все понятно. Значит надо его просто вырубить, чтоб закончить дуэль. Что ж, одного хорошего удара будет достаточно. Главное, приложиться как следует…
Не успел провести атаку. Павел взвыл, словно пес, пустив в ход остатки своей энергии.
В очередной раз получая по роже, он создал мощнейший луч, который бросил меня на землю, протянул по траве и стукнул башкой о дерево.
В голове предательски зазвенело, перед глазами все расплылось, боль пронзила все тело. Я понял, что не могу встать, лишь мутно слышу все, что вокруг происходит.
— Аха-ха-ха безродная тварь! Вот что бывает, когда лезешь, куда не просят! — безумно заорал Гринев, празднуя победу в дуэли. — Думал, можно так просто тягаться с владеющим⁈ Та ты просто жалкий отброс!
Сначала его крики были в гробовой тишине. Потом раздался одобрительный возглас Петра Горина. Затем подключилась какая-то дамочка, прокричав:
— Молодец, Павел, отлично выступил!
После этого толпа взорвалась, поддерживая своего фаворита и скандируя его имя.
— Таким образом побеждает учащийся Гринев. Учащийся Багров лишился сознания, что является условием для поражения в поединке, — донесся голос судьи, будто из другой вселенной.
— Иначе и быть не могло! Я не мог проиграть аха-ха! Этот безродный щенок только меня раззадорил. Он не благородный наследник, а сын базарной бабы, рожденный в гнилой подворотне! — не помня себя, орал Павел, окончательно съехав с катушек.
У меня не было сил. Кости жутко ломило, а мышцы превратились в мокрую вату. Но что-то яркое, горячее, справедливое не давало полностью отрубиться.
Что будет, если я проиграю? Все увидят, как я стоял до конца. Это да… Гринев получит взыскание за поведение, недостойное дворянина. Не спорю…
Но главное, я не смогу отомстить. Не смогу публично показать выскочке его место. Дам понять, что все еще слишком слаб. И каждый гоповатый невежа может меня оскорблять, затрагивая мою семью.
Черта с два! Я лучше сдохну, чем проиграю. Он ответит за все, чего бы мне это ни стоило!
— Господин Багров, вы в порядке? Господа, срочно лекаря, — послышались голоса рядом со мной.
— Отвалите, оставьте меня в покое! — промямлил, как в бреду, отбивая руки, которые ко мне лезли.
Не знаю каким вообще чудом, но медленно поднялся на ноги.
— Дуэль окончена, господин Багров. Вы больше не имеете права… — закричал на меня какой-то мужик, махая перед лицом руками.
— Пошел прочь! — прорычал, толкнув его в грудь, так, что тот свалился на задницу и раскрыл рот.
Не знаю, как я выглядел со стороны, но толпа просто ахнула. Противник тоже был не особенно в форме. Его лицо покрылось ссадинами и синяками, на губах и подбородке виднелись подтеки крови. Взгляд был безумным, а волосы растрепанными.
— Тебе все еще мало, придурок? Ну что же, ты сам напросился! — визгливо крикнул Гринев, теряя последние капли рассудка.
— Что ты там сказал про мою маму? — тихо, но
