Газлайтер. Том 26 - Григорий Володин
— Такие мелкие и Грандмастеры?..
— Мужик, ты, правда, только что с гор спустился, — вздыхаю я. — Ты вообще слышал об Организации? О Багровом Властелине? Они пол-мира под собой держат — и при этом ни один из них не махина в три метра ростом.
— Хорошо, — глухо рычит Курган, словно через мех и хрип. — Мы готовы к миру.
— Почему-то я тебе не верю, — отвечаю с улыбкой.
— Почему же? — почти с обидой спрашивает он, поднимая подбородок. — У нас, конечно, есть небольшие требования.
О, началось.
— Если сдашься и отдашь свои земли — мы тебя не убьём, — сообщает Курган так буднично, будто речь идёт о сделке на базаре.
— Какая же глупость… — тихо произносит Настя и качает головой. — Бедные великаны. Бедные, глупые…
— Интересное предложение, — киваю я. — А у меня для тебя тоже есть встречное, Курган: вы оставляете своих носорогов — и мы вас не убиваем.
Курган моргает. Даже отрывает взгляд от меня, чтобы убедиться, правильно ли понял.
— Но как же мы увезём повозки без носорогов? — искренне изумляется он, и это, кажется, без тени иронии.
— Хороший вопрос, — киваю. — Тогда оставляете и повозки тоже. Идёте налегке, с песней.
Великан зарычал. Шерсть на плечах встала дыбом, как у взбешённого медведя.
— Ты много себе позволяешь, коротышка! — грохочет он. — Что ж, раз на то пошло, давай перейдём от слов к делу! Вы всё равно малыши! Грандмастеры вы или нет — неважно!
Я только пожимаю плечами, словно мы обсуждаем не войну, а цены на соль:
— Как скажешь, но если ты вдруг не хочешь терять людей, предлагаю классический способ всё решить. Одиночный поединок.
— У нас не приняты поединки с чужаками! — с гордостью рявкает Курган. — У нас принято троеборье!
— То есть три испытания, три воина? — уточняю, прищурившись. — Помню что-то такое из вашей культуры. Вроде как: ловкость, сила, дух?
— Именно, — кивает он. — Сначала ты назначаешь испытание, потом — я, и третье — решает проигравшая сторона. Испытания могут быть только на силу, ловкость, и быстроту!
— Победителю достаются ваши носороги и повозки?
— ДА!! — воодушевленно рявкает Курган, тут же один из йети что-то ему шепчет и он, вспомнив, добавляет: — И ваши железные повозки!
— Прекрасно, — улыбаюсь. — Тогда я, как одна из сторон, заявляю: первое испытание — стрельба. Одолжите свой лук нашему богатырю.
Курган скептически хмыкает, но кивает одному из своих. Тот вытаскивает массивный, обшитый костью лук, с тетивой толщиной с мизинец. Стрела — почти копьё. Настоящий баллистический арт-объект.
— Ледзор, — поворачиваюсь к ледяному деду, — запусти две стрелы. Вон в те секвойи. Прямо в верхушки. Одну — в одно дерево, другую — в другое рядом. Главное, чтобы обе — на одной высоте. Пускай у великанов голова закружится от симметрии.
Ледзор без труда тянет жесткую тетиву:
— Ловко придумал, граф! — тужится он, натягивая тетиву. — Я морхал на опыте, ещё старые времена помню. Двести лет назад луки были в ходу… будто вчера было.
Ну я-то, конечно, знал, кого под это дело напрягать.
Настя, стоящая сбоку, с лёгким изумлением наблюдает, как первая стрела уходит в небо и с хрустом вонзается в верхушку далекой секвойи. Следом — вторая, не менее точно. Оба древних дерева теперь украшены стрелами-указателями, на высоте добрых двадцати метров.
— Первое испытание — лазание, — объявляю я. — Кто первым достанет стрелу — тот и победил.
— Лазчий! — довольно рявкает Курган. Ого, у них даже великан с таким именем есть.
От строя отделяется жилистый великан, с длиннющими руками и злорадной ухмылкой. Трещит костяшками пальцев, будто разминается не к восхождению, а к мордобою.
— Змейка! — зову и я.
Хищная тень выныривает из толпы. Я касаюсь её плеча, вливаю в неё энергии «под крышку». Она вся вздрагивает от возбуждения и шипит с восторгом:
— Ма-за-кааа, кофе?
— Кофе пока не хочется, спасибо, а вот мне бы ту стрелу, — киваю на левую секвойю.
И хищница рвётся вперёд, как голубая молния.
Достигаю деревьев поединщики одновременно. Лазчий лезет уверенно, размашисто. С его-то ростом для него ветви — словно перекладины лестницы. Но Змейка перебирает четырьмя руками шустро, как живой электровеник. Пока Лазчий добирается до половины, она уже на вершине. Срывает стрелу, и не теряя ни секунды — вниз. Несколько лёгких, точных прыжков — и она приземляется мягко, как кошка.
— Хо-хо-холод! Кажется, кто-то проиграл!
— У неё четыре руки! Нечестно! — возмущённо рычит Курган.
Я ухмыляюсь:
— Серьёзно? А то, что вы под три с половиной метра — это, по-твоему, честно? Может, я тоже попрошу порубить пополам вашего Лазчего— чтобы соперники были одного роста?
Курган рычит, зрачки сузились, но сдерживается. Понимает, что необоснованный трёп может кончиться мордобоем, и тогда Зубастик сверху ему голову откусит.
— Гребаные малыши! — взревел Курган, кипя от злобы. — И ваша многорукая ведьма!
— Как грубо! — вскидывается Настя, стоя рядом со мной, без малейшего страха перед орущим великаном. — Учитесь проигрывать с достоинством!
— Маленький Грандмастер! Заткни свою крошечную женщину! — оборачивается он ко мне.
— Я сейчас тебя заткну за «ведьму», а она все верно сказала, — спокойно бросаю. — Итак, теперь твоя очередь назначать испытание, вождь, — говорю жёстко, глядя ему прямо в глаза.
— Второе испытание! — гремит он, вытянувшись в полный рост. — Пройдёт на холме, в трёх верстах отсюда!
* * *
Добираемся до скалистого холма. «Буран» взбирается первым, чудо а не машина. За нами — колонна альвов, тавры, и отстающая шайка великанов. Последних нам приходится ждать. На вершине Курган из своей повозки достаёт два плоских каменных диска — размером с крышку от бочки.
— Кто будет бросать? — спрашиваю.
— От вас кто угодно! А от нас Кабан! — орёт Курган, и вперёд выходит жирный великан. — Начинаем!
— А правило не разъяснишь сперва? — хмыкаю. — Или нам самим их себе придумать?
— Двое кидают диски, и двое бегут за ними. Твой человек — за нашим, а Кабан — за вашим. Кто быстрее принесет, тот и победил.
— Ледзор, — говорю я, обернувшись к нашему здоровяку. — Не
