Ратник 2 - Евгений Васильевич Шалашов
— А еще, если забыл — Ярик с лесным хозяином дружит. А вдруг пригодится? — усмехнулся Крень. — Не ты ли недавно парня костерил, а потом спасибо ему говорил?
Татень только руками развел. Мол — был грех.
— А возьми-ка ты с собой еще одного лазутчика, — вдруг предложил воевода.
— Кого еще взять? — насторожился Татень.
— Так Жужеля возьми, — сказал воевода. — А вдруг оборотень тебе пригодится?
Старый воин такому предложению удивился. Усмехнувшись, Татень спросил:
— А оборотень-то мне на кой? Собак что ли пугать? Или коней? Так я их и сам, без всякого волкудлака напугаю.
Но воевода был настойчив:
— Так вдруг действительно, понадобится коней напугать, или собак? А оборотень может в какой-нибудь заварушке помочь. Силушки у него много, вдруг ранят кого. Он и вытащит.
— Эх, уговорил, — махнул рукой Татень.
— Ну, вот и ладно, — кивнул Клест. — Мы завтра на рассвете выедем, а вам лучше прямо сейчас и ехать. Дорога тут торная, ночь светлая, не заплутаете. Днем малость вздремнете, да снова в путь.
— Понятно, — вздохнул Татень, который все это знал и без молодого воеводы.
Татень и Ярослав поднялись на ноги и пошли к своим коням.
— Ярик, ты Жужеля отыщи, пусть к нам идет, — приказал воевода.
Убедившись, что молодой дружинник его не услышит, Клест сказал:
— Татень, я тебе советовать не могу — ты уже жизнь прожил, ратную науку лучше меня и всех прочих постиг. Одно скажу — парня этого сбереги. Как хошь, но он вернуться живым должен.
Глава 8
Рыба — спаситель человечества
Разведка началась со скандала. Пусть и небольшого, но все равно, совсем ненужного. Волкудлак, который обычно вел себя очень покладисто и дружелюбно, неожиданно заупрямился. Нет, от разведки он не отказывался, но он не желал садиться в седло.
— Только я на лошади не поеду! — уперся Жужель.
Если бы он был в облике волка, то можно бы сказать, что уперся всеми четырьмя лапами. Но так как он сейчас пребывал в человеческом обличье, то скажем, что упирался руками и ногами.
Соколов и Татень уже сидели в седлах, а теперь устало посматривали на оборотня, который неожиданно заупрямился. Старый ратник уже приготовился огреть упрямца плетью, или треснуть его древком копья, но пока медлил. Негоже идти в разведку, побив напарника.
Ярославу уже тоже захотелось обругать своего товарища. Ишь, лошадь его не устраивает.
— И чем тебе лошадь не угодила? — недовольно спросил Ярослав. — Ты же сюда верхами приехал?
— Лошадь, хотя она и дура, но не совсем, — пояснил Жужель. — Она же считает, что на ней хищный зверь сидит. Я, пока сюда доехал, весь издергался. Она меня все время скинуть норовила, да еще зубами тянулась, чтобы укусить. А когда я с седла слез, копытом припечатала. Ладно, что ехали недолго. Но у меня теперь вся задница избита. Если в волка перекинусь — там верно, вся шерсть выпала. Давайте-ка лучше я на своих четырех побегу, а лошадь пусть здесь остается. Вот увидите, что я от ваших кобыл не отстану, а вровень бежать буду. Нет, давайте я на четырех, а?
— На четырех? — удивился Ярослав. Посмотрев на Татеня, спросил: — Что, старший, может пусть он на четырех ногах бежит?
— Да пусть он хоть ползет, хоть на крыльях летит, — сплюнул в сердцах старый воин. — Пусть его ветром несет, только пора бы уже. Воевода велел сразу нам выдвигаться, а мы телимся, словно медведица, которая в берлоге разродиться не может.
Сравнение, конечно, очень интересное, но почему медведица телится, Ярослав не понял. Вроде бы, телятся коровы? Ну ладно, это тоже особенности военного «социолекта». А оборотень, на своих четырех лапах, может и на самом деле станет бежать быстрее, нежели они на конях.
— Ярик, одежду мою возьми, — выкрикнул Жужель, торопливо стаскивая рубаху и штаны.
Ага, точно. Он же когда в зверя превращается, одежду и порвать может. А потом, когда снова станет человеком, не будет же он голым ходить? Поэтому парень как мог скатал штаны и рубаху, пристроил их в переметную суму, а Жужель, тем временем, успел перекинуться в волка.
Лошади, завидев хищного зверя, заржали, запрыгали, а жеребец, на котором ездил сам Клест, подскочил ближе, чтобы вступить в бой с серым. Но Жужель, не дожидаясь, пока его прибьют копытами и закусают до смерти, шустро помчался вперед. Вот, кажется только здесь был, а тут только серый хвост и шерстяная задница мелькнули — и, нет его. Так ведь волк все-таки.
— Ну что, погоняем волка? — похлопал свою лошадь по спине Татень.
Ехали они всю ночь, потом весь день. Но лошадей берегли, давая им остановки через каждые три часа. Сами же даже не ели толком, а только попили воды, да пожевали черных сухарей, которые выдал Татень. Оборотень, правда, хотя и напился воды от души, но от сухарей отказался. Он даже в человеческий облик перекидываться не стал.
— А что ты хочешь? — хмыкнул Татень. — Ежели парень волчью шкуру на себя нацепил, он может долго без еды бегать. Зато, когда есть захочет — станет на неделю вперед жрать.
Вот так вот и ехали до самого вечера, пока Татень не решил, что коням нужно дать долгий роздых, да и людям бы он не помешал.
Ярослав почти сполз с седла. Ноги слушались плохо, а задница словно деревянная. Так вот, на плохо гнущихся ногах,, сделал несколько шагов. Но превозмог себя, принялся собирать хворост на костер.
— Э, парнек, подожди, — остановил его Татень. — Все-то ты забыл, торопыга. Сначала кони, а уж мы-то потом. Ах ты, бестолочь…
Ярослав не обиделся. Ведь и на самом деле, он бестолочь. Кони-то сами о себе не позаботятся. Но от лошади порой зависит жизнь воина, это да. А Татень, не стал ему читать нравоучений, а попросту помог расседлать мерина. Проведя ладонью по спине Мирного, с удовлетворением сказал:
— Спина чистенькая, не сбитая. Молодец, бережешь мерина. Ты его бережешь, так и он тебе добром отплатит.
От похвалы старика парень словно зарделся. А то, что спина у мерина не сбита, так в этом заслуга самого Татеня. Ведь это старый ратник научил его
