Ратник 2 - Евгений Васильевич Шалашов
Убедившись, что погорельцев пока приютили соседи, а дружинники накормлены и тоже устроены на ночлег, воевода Клест созвал Военный совет. Слова, правда, такого еще нет, но сам совет есть.
На Совете, кроме самого Клеста и Креня, присутствовали еще Татень, как самый старый и умудренный опытом, два десятника, а еще позвали и Ярослава. Соколову, как новичку, не положено бы сидеть на Совете, но он уже выступал в роли советника, так что, пришлось.
Клест коротко пересказал помощнику и десятникам события, что произошли в Бранске, поделился своей обидой — мол, не захотел Врабий суд божий принять, а теперь война будет. Посетовал, что подворье сожгли, значит, пока в Бранске и остановиться негде. Но подворье — это пустяки по сравнению с тем, что всех ожидает.
Ярослав посматривал на профессиональных ратников. Когда-то он читал в книгах, что воины прошлого очень радовались, если их ожидала войны и походы. А эти не очень радуются. А может, так оно и должно быть? Чтобы армия существовала именно для того, чтобы войны никогда не было? Но, увы, так не бывает. Если имеется армия, то и война будет.
— Худо дело, если свои со своими биться станут, — вздохнул Крень. — Я о таком даже не слыхал.
— Да что ты? — усмехнулся Татень. — О таком даже я не слыхал. Думаю, что о таком даже прадеды наши не слыхивали. Это как же так? Чтобы свои, бранские ратники, друг дружку рубили?
— Так все когда-то бывает впервые, — хмыкнул один из десятников, имени которого Ярослав не знал. — Говорят, когда-то и разбойников на белом свете не было, и мурманы только с добром приходили.
— Так и что теперь делать-то? — спросил Крень, а потом сам же и ответил. — А делать, братья-ратники, нам одно остается — насмерть драться. Потому что если не мы их, так Врабий нас.
Дружинники посидели, помолчали. Потом Клест обернулся к Ярославу:
— Ярик, сколько дружинников Врабий не досчитается?
Ярослав, слегка удивившись вопросу — неужели воевода сам не помнит, но переспрашивать не стал, а принялся перечислять:
— Двух еще в городе, во время поджога твоего подворья пришили…
— Что сделали? — не понял Крень.
— Ну, пришили — значит убили, — спохватился Ярослав, а потом попытался выкрутиться: — В тех краях, откуда я родом, если кого-то убьют — а если кто убил, неизвестен, говорят, что пришили.
Народ только помотал головами, а Ярослав подумал, что надо бы говорить нормальным языком, без жаргонизмов. А не то он в следующий раз скажет — замочили, мол, или мочканули. Объясняй потом. А ведь сколько в его мире имеется слов, означающих убийство одного человека другим!
Да, а почему говорят «пришили»? Слово «мочить», наверняка пришло из блатного языка, из фени. Мочить — от слова «мокруха». Ну да ладно, пришили и пришили. Надо базар фильтровать!
И человек из будущего опять начал подсчет:
— Значит, двое ратников в городе, еще пятерых во время засады убили, да этих трое, которых повесили.
— Значит, недостача у Врабия в десять ратников, — сосчитал Крень. — А было у него, сколько помню, четыре дюжины. Верно?
— Верно, — согласился Клест, знавший количество дружинников своего соперника.
— Стало быть, десяток в земле или на корм воронью пошел, но все равно, у него всё еще больше трех дюжин ратников. А у нас, если с новичками считать, тоже три дюжины, — подытожил помощник воеводы.
— Новичков пока лучше не считать, — вмешался Татень. Посмотрев на Ярослава, сказал: — Не в обиду тебе говорю, и не в обиду твоим друзьям. Парни вы неплохие, старательные. Но чтобы полноценным дружинником стать, вам еще пару лет поучиться нужно, да руки кровью обагрить. И мечи вы пока держите, словно баба валек, и из лука через раз попадаете. А уж про то, как ты в седле сидишь, даже и говорить не стану. Собака на заборе и та лучше сидит.
Народ слегка хохотнул, а Ярослав и не вздумал обижаться, хотя кое с чем он мог бы и поспорить. В цель он попадает не через раз, а девять раз из десяти. И то, как они с парнями мечами работают — так тоже неплохо. А вот про коня — тут старый дружинник прав.
Но разговоры вести о новичках нет смысла. Все и так все знают. Поэтому все быстро притихли и продолжили разговор о деле.
— Но, все равно, силы почти равные получаются, — сказал воевода. — Не пойму только — отчего Врабий людей не бережет? Почитай, по дурости своей целый десяток положил. А ведь он в Бранск-то не пятерых привел, как все мы, а пятнадцать. Верно, готовился, поганец.
— Воевода, а поджигатели-то что сказали? — поинтересовался еще один десятник. Этого Ярослав знал — Шукарь. Отчего дружиннику дали такое прозвище, неизвестно, но на щуку он точно не походил. Да и не видел Ярослав до сих пор, чтобы в здешних местах щук ловили. Кстати, прочую рыбу тоже не ловили. Вот это странно. Надо как-нибудь выяснить.
С поджигателями, перед тем, как их повесить, разговаривали Клест и Татень. А еще двое дружинников, которые оказывали помощь начальству.
— А ничего не сказали, — отмахнулся Клест. — Долдонили — мол, они приказ своего воеводы исполняли, а коли их повесят, то так тому и быть. И что их воевода Врабий должен князем стать. Страшно, конечно, что душа в ирий не попадет, но куда же деваться-то? Рассчитывают, что Перун простит. Мол — они дружинники, народ подневольный, а воля воеводы — закон.
— Нет, что-то тут не то, — покачал головой Крень. — Не должен воевода так людьми разбрасываться. Десять человек сгубил! А каждый ратник — это на вес золота. А Врабий сразу пятерых поджигать отправил. Повезло, что только двоих убили. А если бы всех? Доведись до меня, я бы лучше из горожан какую-нибудь голь перекатную нанял. Подожгут — молодцы, получи за это расчет, а убьют — так не жалко.
— Я так мыслю — завтра мы в Клестово
