Купол раздора - Иван Александрович Мартынов
Есть центр, где-то далеко, в Сибири, они называются «Север». Мы не какая-то группа молодежи, в идеологическом коде которой произошел сбой, мы — часть огромной структуры с центральным штабом, с армией партизанского движения. Мы все — будущее страны! Ура! — на этом закончилась речь молодого революционера.
Слушатели хлопали. «Будто на съезде партии», — подметил кто-то из ребят. Максим сел на бревно и выпил. Ненадолго после такой бурной речи все примолкли, тихо кушали. Птицы пели, белки устраивали забеги по окружающим их деревьям. Звучала гитара. Скоро должно смеркаться и надо бы расходиться, чтобы успеть по домам до наступления комендантского часа и выхода на улицы силовиков, следящих за порядком на улицах, ведь загулвшие горожане могли оказаться диверсантами.
Их компания была не самой тихой, а этот парк все же не был лесом, подобно тем, в коих прячутся за городом партизаны и их могли бы услышать и обнаружить, но, как всегда в России, помогало правило, заключающееся в том, что строгость закона компенсируется необязательностью его исполнения. Милиция и спецслужбы не особо тщательно выполняли свои обязанности, безалаберность защищала людей, которые шли против системы.
Паша встретился в очередной раз взглядом с Верой. Она села рядом. Павел заерзал, и стеснение его было слишком явным. Девушка сделала первый шаг:
— Привет! Давно не виделись, — улыбнулась она, — ты чего-то не подходил, вот я и решила сама. Ты спрашивал мой телефон домашний в прошлую встречу, но не позвонил. Забыл или не хотел тревожить? Впрочем, я вижу твое смущение, но я не из робких, а противоположности, знаешь ли, сходятся, — подмигнула Вера.
Парень засмущался во сто крат сильнее, и только улыбка молодой особы смогла нейтрализовать подступающий от неловкости паралич. Он начал говорить тихонько и часто отводя взгляд:
— Ты извини, я, ну, позвонить хотел, но там же пьянка была у нас, и я подумал… Что ты не очень хотела бы, чтобы я звонил… Да и я впервые номер у девушки прошу, я же… Я давно ни с кем не знакомился, а тут… Ты правда считаешь, что у нас может что-то получиться? — Паша заикался и так часто забывал слова, что девушка рассмеялась.
— Почему нет? Познакомимся поближе, а там посмотрим, — искренне улыбнулась Вера.
Они сидели в сторонке на краешке поваленного стихией дерева, и беседовали на фоне гаммы чужих голосов и песен под гитару, но их обуревала своя природная стихия. Любовь с первого взгляда — вопрос обсуждаемый, и кто-то верит в нее, а кто-то нет. Но это была она. Впрочем, не стоит торопиться с тем, чтобы называть влюбленность любовью. Им только предстоит узнать друг друга. И начало этому было положено.
Когда все решили расходиться, Паша жал каждому из ребят руку, и последним в очереди был тот низенький неприметный парень по имени Георгий. Он был застенчивым и не успел раскрыться как полноценная личность, но вызывал симпатию — просто говорил, много шутил и не выделялся, был похож на Павла. Единственное, что Жора успел рассказать от себя во всеуслышание — это его мнение о культуре:
— Жизнь трудная, народу не хватает еды, воды, электричества и других необходимых ресурсов, но несмотря на эту ужасную ситуацию, люди нашли способы справиться с обстоятельствами и сделать жизнь сносной для себя и своих семей. Приходится искать литературу на черном рынке, там же добывать необходимые для выживания и жизни вещи. Но народ находит утешение в искусстве; музыка стала способом свободно выражать себя, не опасаясь наказания. И мы используем искусство, как средство протеста против репрессивной среды, создаем песни, подчеркивающие несправедливость, совершенную против людей внутри стен тюрьмы России.
Толпа разходилась по петляющим тропинкам, молодые люди направлялись к двум разным выходам. Макс шел с воодушевлением от своих и чужих речей, с настроем бороться и объединять коллектив, а Паша — с улыбкой на лице и с мечтательным взглядом, направленным вверх к небесам. Иногда он спотыкался, но при это даже не ругался про себя, так как был всецело занят мыслями о любви к той, что разделила его жизнь на до и после. Веру посещали такие же мысли.
Кто-то двинулся в сторону автобуса, кто-то сел на велосипед, а парень с засаленными волосами в темном худи прошел километр пешком, огляделся и сел в черный тонированный в круг джип, который тут же тронулся, виляя по дорогам, игнорируя скоростные ограничения.
Фонари не работали, машин на дорогах почти не было — экономия была на всем, — и мегаполис больше был похож на деревню. Город засыпал, и тишина этой воскресной ночи окутала в себя каждую улочку, заботливо уложив спать трудовой народ столицы.
Мир за куполом
«Империей правит сила.»
Девиз, выгравированный на личной печати Военно-политический лидера Японии Ода Нобунага, 16 век.
Солнце садилось за холмы, отбрасывая золотой оттенок на бескрайние просторы сельской местности. Травянистые луга простирались на многие мили, усеянные овцами и коровами, лениво пасущимися на летнем ветру. Дул легкий ветерок, пробегая по пышным зеленым лезвиям. Вдалеке на горизонте виднелись темные участки леса, которые, казалось, тянулись вечно; деревья стояли, как часовые, наблюдая за всеми, кто проходил под ними.
Вдалеке на вершине холма возвышался средневековый величественный замок. Его древние стены были увиты плющом, а его башни пронзали тонкие белые облака, словно стремясь к самому небу. Это было впечатляющее зрелище, которое говорило о многовековой истории и величии.
На веранде, под каменными сводчатыми вековыми арками сидел барон. Грузный человек в халате, средних лет, с черной щетиной на лице. Было 12 часов дня, он пил чай, любовался зелеными лугами и нежился под лучами солнца, которое было не частным гостем в этих краях. Резко небо сменило окрас и начался дождь. Стройная женщина вышла из замка и выкрикнула:
— Михаил, идем домой, простудишься!
Мужчина поворчал, поставил кружечку с чаем на стол, посмотрел по привычке уведомления на смартфоне, вздохнул еще раз и отравился в свои покои.
Многовековые стены этого величественного сооружения повидали множество войн, возможно даже здесь бились друг об друга рыцарские мечи. Сейчас везде царит покой, даже праздность. Камеры и охранные системы сменили собой арбалетчиков в бойницах, а его владелец был бароном лишь по праву покупки замка. Когда-то здесь жили бароны, получающие
