Во благо Этэрмуна - Дмитрий Морозов
— Если бы ты не был частью сегодняшнего плана, я бы лично тебя пришил. Но ничего меня не сдержит, когда всё исполнится.
Многие были озлоблены на мальчика буквально ни за что. Срывались и порой били. Они не могли отомстить его родителям и Гилман был единственным способом поквитаться за прошлое. Но сейчас не это было самым важным для всех. Важен был план, исполнение которого начнётся в конце дня. Дождливая погода, ко всему прочему, благоволила им.
Гилман сидел на холодном каменном полу. Он думал о том, что ему придётся бежать резко, без замедлений, ведь когда он выполнит свою часть, он не будет нужен. Стоит взять с собой Лони, бежать в леса, а оттуда в город. Как он и хотел сделать когда-то давно. И теперь всё могло осуществиться. Все люди заготовили какое-никакое оружие. Заточки, кастеты, импровизированные щиты из кроватей. Стража редко проверяла заключённых, да и то не охотно. У Гилмана же был ещё давно спрятанный им нож, к счастью, незамеченный стражей. Кузнеца, сделавшего нож, на рудниках не было. Он был переправлен куда-то в другое место, по слухам — в столицу.
— Перерыв окончен! Продолжаем работу! — послышалось с улицы, и все вернулись к своим делам, как ни в чём не бывало.
Гилман с Лони стали подбирать руду.
— Ты не боишься?
— Чего? — спросил Гилман.
— Что нас заподозрят.
Лони был на год младше и на порядок трусливее Гилмана. Гилман пытался помочь мальчику побороть трусость, однако это было безуспешно. Зато Лони был достаточно ведом, что было на руку Гилу.
— Нет, главное делай всё по плану.
Звонкий удар по породе. Вместе с громко упавшей рудой, один из рудокопов обронил что-то. Гилман сразу же подошёл, взял руду и небольшой свёрток. Надсмотрщик ходил по тоннелю периодически, и наказывал тех, кто говорит о его приближении остальным. Сейчас надсмотрщик был снаружи, и Гилман не особо боялся. Он положил свёрток в самый низ и продолжил работать дальше, пока тележка не заполнилась рудой.
— Как только выйдем, не паникуй, делаем всё, как обычно.
— Ладно.
Они выкатили вагонетку на улицу и стали набивать рудой очередной ящик. Стражникам и надсмотрщику было всё равно, и под самый конец, Гилман вместе с рудой положил в ящик свёрток и закрыл его.
В этих свёртках находилась смесь из сажи и быстрой зажигательной смеси для факелов, которые последние полгода собирали все заключённые. А также, в качестве катализатора, волосы одного заключённого. Всё должно было поджечься с помощью магии. На руднике был осуждённый маг, на руках которого находились неснимаемые браслеты, запрещающие колдовать. Он знал заклинания, которые помогут им взорвать издалека всё то, что они нагрузят. А освободить мага от браслетов они собрались сегодня.
— Если мы выберемся, ты побежишь со мной?
— Ты всё-таки собрался бежать не со всеми?
— У меня нет выбора. Меня корят ни за что. Как только мы выберемся отсюда, наверняка найдётся тот, кто захочет меня убить. Если это будет не Умат, то кто-то другой.
— Но ведь это твои родители…
— Я тут причём!? — Гилман чуть повысил голос, однако тут же успокоился и продолжил работать. — Я такой же пленник, как и все. Как и ты. Я не выбирал эту судьбу. Да и они все сами согласились с ними тогда.
— Да, извини.
— Ничего. Я привык. Так ты побежишь со мной?
— Я… я не знаю
— Они найдут причину убить и тебя. Прости за прямоту, но им не нужен пугливый мальчишка. Они побегут на восток, в прибрежные деревни. А оттуда уплывут в Нимирад, город в пустыне. Мне отец рассказывал, что эта пустыня — рассадник для пиратов и беглых заключённых. И ты колеблешься? Тебе не прожить с ними и месяца.
— Ладно, ты, наверное, прав.
— Отлично, слушай, как только прорвёмся за стены лагеря, если разделимся, сразу беги на север, в лес. Ищи ближайшую дорогу. Я буду там.
— Хорошо. — Лони сегодня был не разговорчив, очень переживал. Обычно же он не умолкал и говорил в любую свободную минуту.
— Не волнуйся, у нас всё получится.
Так Гилман и Лони целый день нагружали ящики, один за одним. Обычно в послеобеденную смену у них получалось набить десять-пятнадцать ящиков золотой руды. В этот день они смогли отвезти все двадцать.
— Отбой! — скомандовал надсмотрщик на закате.
Все вернулись в свои камеры, высеченные ими же по приказу надсмотрщика прямо в тоннеле. Гилман был в камере с Лони, вместе они стали подсматривать через щель, что происходило в соседней комнате. Как раз там и находился маг.
— Держи. — один из заключённых, Умат, протянул настой магу. — Я смог украсть его, когда был у знахаря. Тебе, Сафирон, всё равно будет больно, но ты выживешь.
— Чёрт тебя дери, я знаю, что это. Зачем ты меня учишь? — маг выпил настой залпом. — Давайте, приступайте. — маг взял в зубы дощечку и положил руки на спинку поставленной вертикально кровати.
— Сим держи его. — сказал Умат.
Он достал из-под матраса пластину, составленную из сплавленных друг с другом металлических осколков, посреди одной из сторон которой находилось отверстие. Умат промотал простынь через него, занёс над руками мага так, чтобы пластина упала выше браслетов и закрепил над кроватью. Затем стал нагревать свечой.
— Норсу, держи верёвку.
— Собери все свои силы в кулак, Умат. — маг смог за шесть месяцев научить Умата рывком передвигать предметы. В заключённом не было сильных задатков мага, и каждая попытка обратиться к магии стоила ему больших физических сил. Но всё же, он был способен колдовать, что получалось далеко не у всех.
Заключённый нагрел пластину, собрался с силой.
— Отпускай.
Норсу отпустил ткань и Умат, сделав движение рукой, провёл пластину через руки мага за мгновение. Сафирон закричал от боли и чуть не потерял сознание. Умат же упал без сил. На звуки уже шёл охранник.
Маг поднялся, закрыл глаза и на месте его рук появились прозрачные синие копии отрубленных кистей, а кровь прекратила идти. Маг сделал одно движение рукой. Тут же произошёл громкий взрыв снаружи и от стены, у которой грузились ящики с золотой рудой, осталась огромная дыра. Ещё несколько движений и все двери вылетели с петель, одна из них повалила стражника и раздавила его об землю.
— Идите! Мне нужно перевести дыхание… — уставший маг сел на кровать.
Норсу и Сим взяли оружие и выбежали из камеры. Умат всё ещё лежал на земле без сил. Все по коридору
