Прыжок за мечтой (СИ) - Косенков Евгений Николаевич

— Да, тёть Нин, покушал. Спасибо. Я там сухпай из вещмешка выложил. В общий котёл что говорится.

Тётя Нина кивнула головой.

— Наташ, мамка как? Болеет?

Наташа погрустнела.

— Болеет. Не верит. Что отец пропал без вести. Ждёт.

— Пойдём-ка со мной. Давно ела?

Наташа пожала плечами.

— Дня три назад, наверно.

— Пошли.

Костик проводил их взглядом и продолжил сидеть на скамейке.

«Надо на завод идти проситься. Не смогу сидеть дома, пока все работают. На фронте люди гибнут. Я ранен, мне надо немного подлечиться. Чёрт побери эту войну! Я в хоккей играть хочу, а не воевать. И тем более работать на заводе! Я даже представить не могу, как они там работают на заводе. Смочь, наверное, смогу. Выдержу ли…»

— Костя иди в дом, не дай, господи, простудишься. А ты, Наташа, мамке передай, приду вечером, посмотрю.

Наташа кивнула и убежала с небольшим свёртком, прижатым к груди.

Тётушка присела рядом.

— Горемыки. Отец-то сгинул в начале войны. Без вести пропал. А какой-то доброхот слух пустил, что в плену он. Мамка её спину сорвала, работать не может, а тепереча и простыла окромя этого. Хорошо хоть картошку немного посадили, да не хватит им на зиму. Окромя Наташки, там ещё четверо, один другого меньше. Будем подкармливать. Наташка учится в школе и нянечкой с Нюркой в госпитале. Так и живём. На фронте то оно не легче, — вздохнула тётушка. — Пойдём в дом, а то вон чего-то тучки ползут, опять к дождю. Через недельку похолодает. Пойдём, пойдём.

День пролетел незаметно. Вроде ничего такого не делал, помог тётушке с тестом, с дровами, с печью. То подай, там подмогни, это поднеси. Оказывается и корова у них есть. Часть раненым отдают в госпиталь, а часть разбавляют с водой и употребляют сами. И вообще, Костик заметил, что люди намного дружнее, чем в его будущем, помогают друг другу по возможности.

Вечером за столом собрались не все. Нюра осталась на дежурство. Шура вместе с бригадой в поле.

— Вот так Константин и живём. Сегодня Нина дома, завтра бабуля твоя. Я завтра опять в день. Ты отдыхай, лечись, набирайся сил…

— Дед, может я всё-таки на завод или ещё куда? Не могу так сидеть.

— Как нога? Болит?

— Нормально нога.

— Константин, ты есть человек военный. Твоя задача — залечить раны. Вот если не пройдёшь комиссию, тогда на завод, а пока сиди дома. Можешь дров нарубить, чурки неделю назад привёз, да вот руки не доходят никак. Токмо спину побереги, сильно урабатываться не надо. Поработал немного, отдохни. Ясно? Чего нос повесил? У тебя вся жизнь впереди. Побереги себя.

Костик решил, что как бы то ни было, а держать себя надо в форме. Уходил утром в огород и делал зарядку, колол дрова, приседал с чуркой на плечах. Бабушка или Тётушка Нина выйдут, посмотрят, покачают головой и уходят без слов.

Последнее время вообще появилась проблема, от которой избавиться оказалось невозможно. Сны! Отец, мама, друзья, тот родной мир будущего и хоккей. Накатывало так, что спать стало тяжело. Стоит закрыть глаза и на тебе. Сердце резко начинает болеть и давить и сон уходит. Память преподносит такие воспоминания, что из глаз непроизвольно текут слёзы. Как избавиться от этого — непонятно. На фронте такие сны были редкими, а сейчас каждую ночь.

Так и пролетел почти месяц. Костик прибыл на военную комиссию в госпиталь и отчего-то сильно волновался. Нюра находилась рядом и держала кулаки. Что она желала, он так и не понял.

В кабинете, куда его пригласили, сидели три медика в халатах и военный. Нога по-прежнему слушалась плохо, но Костику удалось пройти уверенно, отдать честь и представиться.

— Александров. Штрафник, — выговорил медленно военный. — Странная у тебя формулировка стоит, за что попал в штрафники. Объяснишь?

— Член Военного совета был не в духе, вот и получилось так, как получилось.

— Дерзить, значит, любишь? Ну-ну. Воевал ты хорошо. Ранение получил в бою. Так что смыл кровью. Вот только…

— Разрешите на фронт? — неожиданно перебил Костик.

Военный замолчал, откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на Костика.

— Что скажут медики?

— Я против, — сразу высказался сухонький старичок с бородкой клинышком. — Левая нога плохо повинуется, повреждён позвоночник. Тут инвалидность давать надо. Какой тут фронт.

— Я поддержу коллегу, — более молодой врач вынес свой вердикт.

Третий врач долго листал какие-то бумаги, посматривал на Костика. Но тоже высказался против, и предложил пройти комиссию позже, через месяц.

«Месяц? С ума сошли? Я не смогу сидеть на шее у родни целый месяц! И так чувствую себя дармоедом! Нет уж! Извини, подвинься!»

— Я не уйду отсюда, пока не подпишите бумаги на фронт! — неожиданно для всех решительно высказался Костик.

Военный усмехнулся и обратил внимание на врачей.

Врачи переглянулись между собой. Старичок улыбнулся.

— И куда тебя направить? Ты же бегать не можешь! Значит, первая пуля твоя!

— Да мне всё равно куда! Хоть обратно в похоронную команду!

— Тебя туда не возьмут, сам понимаешь, — встрял третий врач. — Иди на завод. Рабочие руки нужны. Там обучат, чему надо.

Костик понял, что его путь скорее всего теперь лежит на завод. Вот только не было желания стоять за станком. Почему захотелось именно на фронт, он и сам не мог объяснить с полной уверенностью.

Военный подошёл к медикам, что-то переговорил с ними вполголоса и повернулся к Костику.

— Машину водить умеешь? — Костик помотал головой. — Понятно. Научишься. На ускоренные курсы пойдёшь. Шоферов сейчас не хватает. А они нужны и в армии и в тылу. Научишься, там посмотрим, что с тобой делать дальше. Идёт?

— Идёт, — пожал плечами Костик.

Курсы начались со следующего дня. Дед не возражал против шофёрства.

Утром Костик пришёл в класс одноэтажного здания. Группа оказалась всего пять человек вместе с ним. Три девушки и паренёк лет шестнадцати на вид. Занятия на весь день, дотемна. Заставляли изучать матчасть. Голова шла кругом, но Костик понимал, что надо учить. На практике было бы проще, но все машины заняты и учение шло по чертежам и схемам.

После трёх дней теории он был определён в ученики к молчаливому шофёру с изрытым оспинами лицом. Парню на вид лет тридцать, чуть прихрамывал, а когда говорил, то чувствовалось, что каждое слово даётся ему с трудом. Пётр получил ранение в августе 41-го на Украине. Ногу чудом не отрезали. Повезло парню. Спасли.

Возить приходилось всё подряд. Из-за нехватки грузовиков колесили и по городу и по области, выполняя расписанный на день план.

Костик некоторое время крутил баранку под присмотром Петра, но через три дня уже водил машину самостоятельно. Так что работали в две смены.

Тяжело пришлось. Вроде ничего мудрёного, но баранку крутить сил много надо. Первые дни все мышцы болели, особенно спина не давала покоя. На кровать с горем пополам ложился, а вот вставать через боль приходилось, скатываясь для начала на пол. Удружил военный. С другой стороны мышцы спины укрепились, да и руки стали сильнее, что отметил дед, когда смотрел как Костик колет дрова.

Бывали случаи, когда на несколько суток уезжали в область. Ночевать тогда приходилось прямо в кабине. Чаще получали срочный груз и ехали обратно.

Война напоминала о себе всегда и во всём. Здесь, в глубоком тылу, тоже ковалась будущая победа…

До нового года оставалось несколько дней, когда Костика пересадили на другую машину. Тоже полуторка, но ломалась она чаще, чем ездила. Приходилось заниматься ремонтом на морозе. Тёплых гаражей практически не было. Начальство было постоянно недовольно. Ремонтировал то один, то подходила помощь в виде знакомых механиков и шофёров. Проблемы вылезали то там, то там. Запчастей не хватало.

Костик пытался выбить детали у начальства, но в ответ слышал только обещания. Ничего больше не оставалось, как искать нужное среди шофёров. Только запчасти, которыми они делились и так уже отработали своё и надолго их не хватало.