Лорд 3 (СИ) - Баковец Михаил

— Ложись на лавку у печки и скидавай верхнюю одежду. И спину заголи, — приказал ей Силантий. — Я через пару минут буду.

За годы, проведённые в должности ветеринара, Силантий обхаживал не только животинку, но и людей. Врачевал раны, резал чирьи, рвал зубы, вправлял вывихи, накладывал лубки на сломанные кости, врачевал травяными настоями, отварами, мазями, знал о самых «ходовых» болезнях как бы не больше, чем все городские врачи вместе взятые. Но лучше всего у него получалось делать массажи и растирания. Односельчане говорили, что у него рука лёгкая.

Вот и сейчас он принялся мягко разминать спину Авдотье, попутно втирая барсучий жир, который считал самым полезным не только для кожи, но и для костей. Женщина под его руками иногда покряхтывала, но скорее от облегчения, чем от боли. Последняя уходила из её спины буквально на глазах.

— Господи! — вдруг воскликнул Силантий и дёрнулся назад. Он увидел, как его кисти вдруг стали источать золотистое сияние.

— Ты чего там? Вступило тож куда-то? — повернула в его сторону голову женщина. — Ты это, Силантий, полегче бы. Ты один у нас врачеватель остался.

— Ага, ага, — рассеянно откликнулся тот, рассматривая руки. — Ты видишь что-нибудь? — он выставил руки в её сторону.

— Эм, что смотреть-то? Жёлтые они у тебя, что ли? Или кажется? Ты их натёр чем-то? — пробормотала Авдотья, сильно щурясь. — Ты уж извини, Силантий, зрение у меня совсем ослабло. А уж вблизи почитай, что и не вижу толком, только сам предмет, без мелких деталей. Старая я, — и опять вздохнула.

— Понятно. Ложись взад, доделаю я работу.

Он вновь принялся массировать спину односельчанке, при этом внимательно следя за своими руками. Золотое свечение, было угасшее во время разговора, вновь стало разгораться в тот момент, когда Силантий откинул лишние мысли и с головой ушёл в работу, желая одного — дать облегчение Авдотье. Увидев сияние и сопоставив всё, он смекнул, что к чему.

— У тебя колени болят? — поинтересовался он полчаса спустя, размяв спину и заодно шею гостье.

— Сейчас не так сильно, твоя мазь травяная помогла.

— Но ноют?

— Ноют проклятые, — подтвердила женщина. — К непогоде, потепление вот-вот будет, а то и дождь пойдёт, снегогон который.

— Садись, задирай свои юбки. Да, спина-то как?

Авдотья на несколько секунд замолчала, поёрзала, сделала несколько резких движений поясницей и с удивлением констатировала:

— Не болит! Как у молодой стала. Вот что значит рука лёгкая!

— Садись, сейчас колени подлечим, — повторил Силантий. — И смотри на мои руки, потом скажешь, что видела.

Он принялся растирать колени гостье, дождался появления золотого свечения и принялся «вмазывать» то в чужую кожу и сустав, будто это барсучий жир. Посчитав, что на одну ногу довольно, он перешёл ко второй.

— Видела что?

— Да что было-то, Силантий? Ты б объяснил, куда глядеть. Ничего не видела, ей-богу. Ну, руки у тебя жёлтые, как будто мазью какой намазал. И тёр ты как обычно.

— Понятно. А сейчас какие у меня руки? — он почти под нос сунул собеседнице ладони, потом вспомнив про её жуткую дальнозоркость, отёл их назад.

— Да обычные руки. Старый, что на тебя нашло-то? Объяснить ничего не можешь, — заворчала женщина.

— Ай, ну тебя. Прошли колени?

— Да, кажись, что и прошли. Как и спина. Мазь новую придумал?

— Придумал, ага, — хмыкнул с сарказмом мужчина. Но женщина этого не уловила. — Скажи Порфёновой Глаше да твоей соседке Анфиске, чтобы пришли ко мне. У них с ногами совсем беда, а Анфиска ещё и головой мучается. Попробую им помочь, — тут он примолк, что-то обдумывая, затем продолжил. — Ах да, скоро ведь Пасха будет. Ты в этот день или на следующий набери воды из святого источника, потом пей её по утрам и вечером заваривай травы для компрессов. Травки я тебе сейчас дам, — потом покачал головой. — Эх, жаль, что крещенской водицы не вышло в этом году из родника набрать из-за германца. А водица там в этот день ох какая хорошая, от всех болячек помогает. Ну, оделась? Всё, ступай.

— И скажу, и пригоню, и наберу, — ответила ему довольная Авдотья, почувствовавшая, что скинула годков пятнадцать после растираний деревенским фельдшером. Ноющие колени и спина больше не напоминали о себе болями и вели себя, как много-много лет назад, когда Авдотья была ещё бабой в самом соку.

*****

Через два дня после артналёта, стало ясно, что немцы сменили тактику. Вместо рейдов, патрулей и войсковых операций оккупанты решили отгородиться от меня полосой минных полей, траншей и забором из колючей проволоки. И эта полоса должна была протянуться на многие километры! Сразу в нескольких местах немцы стали сооружать укреплённые пункты. Причём это были не какие-то пара блиндажей и ДЗОТов. Там всё было серьёзно, как на фронте.

— Хотят запереть нас в лесу, хех, — усмехнулся Прохор на очередном совещании. — Дурачки, прости господи.

— Да и пускай. Представляете, сколько им придётся сюда нагнать солдат, техники и потратить тех же мин с колючкой, — сказал Семянчиков.

А вот Озеров с Шелеховым были не так веселы. Своё настроение пояснили тем, что у немцев здесь появится линия обороны, на которой они могут закрепиться, когда Красная армия ударит по Витебску и дальше пойдёт на Полоцк.

— Ерунда, — не согласился я с ними. — Вы сами всё видели позавчера, когда мои солдаты разгромили два крупных отряда немцев.

В общей сумме, оккупанты потеряли двадцать восемь крупнокалиберных орудий, пять танков, столько же броневиков, три или четыре грузовика, а также десять зениток, из которых три были внушительного размера. Было обидно, что не нашлось возможности утащить хотя бы несколько из них в Цитадель. Также немцы лишись более трёх сотен солдат с офицерами убитыми и ранеными. Такими темпами у оккупантов скоро не останется тяжёлого вооружения. А винтовки с пулемётами мне совсем не страшны. То есть, моим бойцам.

— Видеть-то видели, — произнёс Озеров, — но это всё другое. Прорывать линию фронта — это тебе не устроить диверсию или провести разведку боем, что будет ближе всего к вашим недавним действиям.

— Хотите посмотреть, насколько эффективны мои солдаты на передовой? — поинтересовался я.

— Было бы неплохо. Можно совместить это с наступлением на Витебск.

— Ещё бы, — усмехнулся я, услышав эти слова. — Но придётся мне тебя, Илья Иванович, расстроить — пока я не готов демонстрировать подобное.

Тот просто пожал плечами, мол, нет — значит, нет. И следом огорошил новостью о прилёте гостей. Да ещё каких.

— Да, я же чуть не забыл рассказать про то, что завтра ночью, возможно, прилетит самолёт с семьями ваших людей, — он расстегнул нагрудный карман гимнастёрки, достал из него сложенный блокнотный лист, развернул его и озвучил три фамилии, которые принадлежали моим оборотням из числа бывших красноармейцев. — Сможете принять?

Я чуть не выругался вслух. Прилёт родичей моих подчинённых накладывал ряд сложностей. Даже не сложностей, скорее это были небольшие помехи в уже налаженном быте с подготовленными планами и куча суматохи. Появление родителей, детей с жёнами выбьют из колеи не только тех, к кому они прилетят, но и прочих. И ещё неизвестно, кто раскиснет больше.

— Перенести можно?

— Можно, но тогда следующая дата перенесётся на неопределённый срок в связи с подготовкой к наступлению, — развёл он руками.

«Нельзя переносить, — подумал я, оценив, как полыхнули ауры обоих Иванов, а особенно Струкова. Паша даже летал в Ленинград, чтобы разыскать родных, чей дом в посёлке рядом с Невой захватили немцы. — Вот же ты гад, военинженер! Не мог наедине мне сообщить эту новость. Или специально сделал?».

— Хорошо, пусть летит. Самолёт большой? Надеюсь, не огромный бомбардировщик, вроде того, на котором летал он, — я кивнул на Струкова. — Такой гигант сможет только сесть, обратно уже не взлетит.

— На трофейном «хеншеле» прилетят. Их сопроводят наши истребители. Ну, а если не взлетит, то и чёрт с ним, всё равно трофейный, — улыбнулся мужчина. — Ещё хочу одну просьбу озвучить, надеюсь, она не покажется чрезмерной, а сам я наглым.