Сергей Снегов - Люди как боги (Художник Ю.Н. Чигирев)
Забавен образ жизни этих опасных для нас, но добродушных по характеру существ: они просыпаются и становятся видимыми на рассвете, когда поднимается Альтаир, в полдень жизнедеятельность в максимуме, а к вечеру, когда поток рентгеновских лучей ослабевает, становятся вялыми и впадают в спячку, из которой их могут вывести лишь гамма-лучи.
На Оре в определенные часы их облучают, в другие часы радиация ослабевает и они засыпают. Позаботились и об их работе. Альтаирцы — прекрасные строители, возводят здания, роют каналы. За этим залом простирается площадка, заполненная их созданиями. Кстати, альтаирцы — отличные живописцы, но картины их жестковаты: они пишут не красками, а радиоактивными веществами, иначе не увидали бы своих творений.
Я стал прислушиваться к беседе Веры с альтаирцами. Наших гостей из созвездия Орла интересовало, нельзя ли привезти им на Альтаир великолепный пламень, пронизывающий члены, — они имели в виду гамма-излучатели. Вера пообещала прислать им партию таких приборов.
Ромеро негромко сказал мне:
— Нет, меня определенно не восхищают ни эти нитеобразные разбойники с Альтаира, ни бегемоты с Альдебарана и Капеллы. И свирепое их солнце не вызывает симпатии. Помните в стихах Танева строчки, как бы специально посвященные Альтаиру:
…Он, осужденный, помощи не проситИ не находит. Нет пощады. Поздно.Некрепкой жизни быстро рвутся узы.Лишь мстительное солнце грозноСтоит над всем, как голова Медузы.
Отвращение Ромеро к этим странным звездным существам показалось мне наигранным. Но и увлечения Веры я не понимал. Она раскраснелась, глаза ее радостно блестели. Она поворачивалась то к одному, то к другому альтаирцу, старалась ответить каждому.
— Теперь идемте в гостиницу «Созвездие Лиры», к мыслящим змеям с планетной системы Веги, — предложил Спыхальский.
Змей на Земле я не переношу. Я с тревогой посмотрел на Спыхальского. Его кривая усмешка была зловеща.
Когда мы удалялись, произошло событие, показавшее предусмотрительность конструкторов Оры. Вокруг меня увивался ярко-зеленый альтаирец. Он пытался охватить меня ножками-волосиками, чуть ли не прижимался к скафандру. Мне показалось, что он хлестнул меня холодной ножкой по лицу. Я непроизвольно содрогнулся — альтаирца словно сдуло вихрем.
Оказалось, наше защитное силовое поле мгновенно отбрасывает то, что вызвало страх или отвращение. В некоторой степени оно заменяет милых Охранительниц.
26И вот мы вошли в третью гостиницу — купол и внутри купола сад.
Я помню, с каким нехорошим чувством переступал порог, как внутренне сжался перед встречей с ползучими гадами, где-то на далекой звезде, одной из прекраснейших звезд земного неба, развившихся до ранга разумных существ. Вега горячее Альтаира, в ее излучениях жестких компонентов больше, какими же уродами должны оказаться вегажители, если альтаирцы так страшны?
А Мартын Спыхальский громко проговорил:
— О чем замечтались, юноша? Прошу настроить дешифратор на звуко-цветовую речь.
Мне странно теперь, что перелом моего существования от примитивного человеческого эгоизма к ощущению единства мира был ознаменован прозаическим советом настроить дешифратор. Я отрегулировал прибор и перенесся в другой мир. Вначале было темно. Вокруг высились одни растения — темные деревья, густые шапки кустов, пряно пахнущие цветы. И вдруг повсюду замерцали оранжевые огоньки — тусклые, как и все в этом сумеречном саду, быстро передвигающиеся среди деревьев. Горло мне сжала немота, непроизвольная, как приступ. На меня глядело человеческое лицо, необыкновенное лицо, прекрасней всех человеческих! Я оглянулся. Такие же лица смотрели и сбоку, и сзади. Нас окружили существа, до того великолепно похожие на людей, что мне захотелось закричать от испуга и восхищения.
Да, конечно, у них было туловище, похожее на змеиное, очень гибкое, но человеческое лицо и руки, чуть лишь покороче и потоньше наших, свидетельствовали, что они все-таки не змеи.
Как я потом разглядел, у них не было ног, туловище оканчивалось пятою, они передвигались, вращаясь на пяте, и так быстро, что превращались в сверкающий столб. В ту первую встречу с вегажителями я даже не заметил, что они приближаются, вращаясь.
Я открыл их, когда они стояли рядом, приветствуя нас голосом и сиянием. Очарованный, я не мог оторвать от них взгляда.
Я сказал, что их лица напоминают человеческие. Это справедливо лишь в грубом приближении. У них очертания человеческого лица, контур нашей головы, такие же глаза, рот и нос. Но и лучшая из красавиц Земли и мечтать не может о такой матовой коже, таких ярких губах, таких четких бровях и мохнатых ресницах. Все это неважно, я говорю о пустяках. Они одеты в разноцветные, полупрозрачные одежды — платья или плащи… Нет, и это не то! Самое необыкновенное у вегажителей — их глаза. Глаза вспыхивали и погасали, они меняли свой цвет. Это были огни, а не глаза. Жители Веги разговаривают сиянием своих глаз!
— Начнем! — сказала Вера. — Я хочу узнать, как чувствуют себя наши гости.
Это был стандартный Верин вопрос, у меня же дрогнули руки, когда я поднимал шар дешифратора. Шар засиял и запел, из него исторгались цвета и звуки. А когда он замолк, один из жителей Веги запел и засиял глазами в ответ. Это было так красиво, что казалось фантастически неправдоподобным. Шар перевел его ответ на человеческий скучный язык хрипловатым человеческим голосом — одинаковый на всех звездных мирах обмен любезностями: в гостях, мол, хорошо, мы благодарны за гостеприимство.
Один из пришельцев с Веги — вернее одна, это была девушка — с интересом рассматривала меня. Я тоже залюбовался ею. Среди прекрасных вегажителей она была всех прекрасней.
— Как вас зовут? — спросил я.
Она пропела свое имя нежным голосом, напоминавшим флейту. Чтобы повторить, что она произнесла, нужны ноты, а не буквы. Одновременно глаза ее озарились фиолетовым пламенем. Я воскликнул:
— Фиола! Я понял, вас зовут Фиола!
Все кругом засмеялись, даже Вера. В глазах девушки тоже вспыхнул розовато-голубой смех. Она смеялась ярко, радостными цветами.
— Фиола, — повторил я, смущенный. — Разве я не так выговариваю?
— Фиола, — проговорил машинный голос дешифратора. — Фиола.
— Пусть Фиола, — сказала Вера. — Имя красивое, как и девушка. Однако, друзья, довольно отвлекаться. Эли, будь внимательнее!
Внимательным я не сумел стать. Я подносил шар тому, с кем разговаривала Вера, но смотрел на одну Фиолу.
И она глядела на меня, разговаривала со мной вспыхивающими и погасающими, меняющими цвет глазами. Вера не завершила и половины своих расспросов, как я научился понимать этот восхитительный красочный язык. Нет, я не мог отвечать ей такими же вспышками и сияньем глаз, вероятно, я лишь глупо таращился на нее, но Фиола разбирала мои молчаливые крики, мои смятенно-страстные объяснения — мы понимали друг друга без слов.
* * *Вы удивительные создания — люди, говорила Фиола, а среди людей ты лучший. У тебя доброе лицо, ты строен и красив, ты так нежно смотришь на меня, мне хотелось бы, чтоб ты схватил меня своими большими руками, у всех у вас большие сильные руки, ты же сильнее других землян. Да, конечно, отвечал я, то есть наоборот, я вовсе не самый сильный и красивый, это смешно — я красивый! Но вот ты — поразительная, мне и не снилось, что могут быть такие существа, я дрожу от радости, когда ты смотришь на меня, смотри, смотри, сияй своими сверхъестественными глазами! Да, я буду смотреть, и ты смотри, это так хорошо, когда ты идешь вперед, а голову оборачиваешь ко мне, прости, я не знаю, как звать тебя, я не могу осветиться твоим именем, но я уверена, оно звучно и стройно, как ты. Меня зовут Эли, ты этого не услышишь, обыкновенное имя, на Земле много таких имен — ни звучных, ни стройных, ни худощавых, просто имен, вот и мое такое — Эли. Нет, я услышала, тебя зовут Эли, это прекрасно и могущественно — Эли, вот я зажгусь твоим именем, эти красно-голубые пламена — ты, это твои цвета, Эли, Эли! Ты скоро уйдешь, вы всегда торопитесь, люди, хоть и тихо передвигаетесь, и ты уйдешь, как другие, а я буду в сумраке гореть твоим именем, Эли, Эли, какое звучное имя, Эли, какое сверкающее имя, Эли, не уходи, Эли, Эли! Я не уйду, Фиола, я останусь, я хочу, очень хочу остаться с тобою…
* * *— Очнись, Эли! — сказала Вера. — Беседа закончена.
— Надо уходить? Неужели надо уходить, Вера?
— Разве ты думал, что мы поселимся здесь?
Я повернулся к Спыхальскому:
— Мартын Юлианович!.. В эту гостиницу вход для землян не запрещен?
Лицо его снова перекосила усмешка. Я вдруг понял, что он добрый человек.
