Игорь Шабельников - Сталкеры времени
– Ну, хорошо, пошли, – поколебавшись, паренёк согласился.
Иду по лабиринтам туннелей людского города. Здороваюсь и раскланиваюсь с прохожими, называя всех по именам – перед отправкой я заучил всё население людского города на память. Раздаю сувениры и пригласительные на праздник. Похоже, и меня тут заочно знают – наверно, мой и Сергея портреты годами висели на стендах: «Их разыскивает …». За нами с охранником уже движется маленькая любопытствующая толпа. Мой охранник начинает нервничать.
– Паша, тезка, не дрейфь, чем больше народу, тем трудней мне ускользнуть, тем меньше твоя ответственность, а слава больше, – парень изумлен тем, что я знаю его имя. Я украдкой глянул на часы – у меня ещё тридцать минут.
Да, людской марсианский город, по сравнению с нашим, выглядел богато. Стены туннелей отделаны плазменными панелями, на панели транслируется поверхность Марса. Создается впечатление, что ты разгуливаешь по Марсу стеклянными переходами. С непривычки как-то жутковато – забываешь, что над тобой сто пятьдесят метров горных пород.
Марсианский зоопарк города Восток привел меня в восхищение. Вокруг центрального холла расходились, как лепестки ромашки, ниши. В каждой нише огромные плазменные панели, воспроизводящие один из уголков Земли. Особенно мне понравились три павильона. Первый напоминал открытое тростниковое бунгало на фоне океана. В разнокалиберных клетках щебетали и чирикали канарейки и волнистые попугайчики всех мастей. Второй – с двумя живыми орангутангами на фоне африканских джунглей. Третий – с бассейном с золотыми рыбками на фоне цветущих сакур на склоне горы Фудзияма. Не удержавшись, я сунул руку в воду бассейна. Рыбки подплыли и стали пощипывать мне пальцы. Крупные пчёлы с гудением перелетали цветка на цветок, казалось, ещё чуть-чуть, и они вылетят за пределы экрана. Забыв обо всём на свете, я стоял и радовался как ребенок. Как же я соскучился по Земле!
Услышав за собой шорох, я нехотя оглянулся. За моей спиной стояла поразительной красоты женщина. Перебрав в уме всех жителей женского пола города Восток, я не смог определить кто передо мной. Ага, это, наверно, та журналистка, Марина, кажется, которая прибыла на Марс три дня назад.
– Здравствуйте Павел Валентинович. Вы хотели видеть мэра города Восток, он сейчас на поверхности, он будет здесь через два часа, – женщина приятно улыбалась. На вид ей было лет тридцать, не больше. Блондинка, стройная фигура, элегантно одета.
– Ещё я хотел встретиться с прессой, но я никак не ожидал, что эта встреча будет такой приятной, – украдкой я глянул на часы, у меня есть ещё несколько минут.
– Портальный служащий доложил что-то невнятное про Аэлиту.
– Мариночка, единственная марсианская Аэлита – это, без сомнений, вы. У нас завтра праздник – день города. Я прибыл к вам пригласить всех свободных от вахт к нам на праздник. Я рассказывал охранникам примерный сценарий театрализованного представления. Мне показалось, что они заинтригованы.
– Ваш «сценарий» произвел на них сильное впечатление.
– Мариночка, а что вы делаете сегодня вечером? Не хотите побывать в нашем городе?
– Я бы с удовольствием, но ваша электронная секретарша отказала мне в аккредитации.
– Вот же, «железка» бесчувственная! Ну, да ладно, мы это дело поправим. Мариночка, а что нам ждать до вечера, пойдемте прямо сейчас.
– Вы же хотели переговорить с мэром города.
– А, ещё успеется! Не часто Марс посещают такие очаровательные журналистки.
– Боюсь, что без приказа мэра нас из города не выпустят.
– Если вы не против, я могу вас выкрасть. Никто и глазом моргнуть не успеет, – я получил сигнал зуммера о близкой переброске.
– Я согласна, – сказала Марина рассмеявшись. Я подошел к ней и крепко обнял её за талию.
Нервы у Мариночки железные, во время переброски она даже не вздрогнула.
3
Одиннадцать часов, праздник в разгаре. Дети очень рады «возрождению» Деда, устроили для него настоящий концерт. Я посадил Марину между мной и Дедом. Идет, так сказать, неофициальная часть – прием «иногородних» гостей будет вечером. По просьбе Марины мы транслируем праздник через спутник связи на город Восток. Марина ведет репортаж о празднике. На сцену вышел Сергей, он изображает человека-оркестр, на нем смешной костюм и шутовской колпачок. Играет на мандолине и губной гармошке. Стучит в бубен и тарелки, а хвостовым манипулятором в большой барабан на спине. Никогда не думал, что у него есть музыкальный слух. Наверное, запрограммировал свои манипуляторы по случаю праздника, а звук губной гармошки – это просто звуки синтезатора. Впрочем, у него здорово получается, пусть даже это и программа.
Сергей закончил свое выступление и под гром аплодисментов ушел со сцены. На мониторе высветился второй образ Мэм – лицо робота женщины-убийцы из третьего фильма о терминаторе. Мэм использует этот облик, когда изображает мою секретаршу в переговорах с землянами. Красивое, но неподвижное, как маска, лицо. Не знаю, почему она выбрала этот образ, ведь, из ныне живущих, этот фильм, наверное, уже никто не видел.
– Павел Валентинович, вам пора переодеваться, скоро ваш выход.
– Спасибо, Мэм. Прошу меня извинить, я скоро вернусь, – сказал я Марине. Хотя, насчет скоро – это я несколько преувеличил – лет через сорок, если очень сильно повезёт.
Через пять минут я уже был на орбитальной станции. Сергей уже отцепил свой хвостовой манипулятор и устроился в саркофаге. Крышка уже закрыта, идет подача жидкости для компенсации перегрузок во время старта.
– Паша, зачем ты притащил в город эту крашеную стерву? – Мэм обратилась ко мне с экрана гневным лицом Анджелины.
– Мэм, ну что за выражения! – сказал я, натягивая скафандр, – Может быть, она натуральная блондинка.
– Ты что, не понимаешь, кто она такая?
– Отлично понимаю. Агент спецслужб. А может быть, и куратор операции по захвату станции. Ну, уж лучше держать её под боком.
– Зачем её надо было держать под боком в буквальном смысле? И тем более, не обязательно было тащить её в постель, – за полтора десятка лет нашего знакомства, Мэм чрезвычайно преуспела в очеловечивании. Причем, она очеловечивается именно в женщину. Ну что, спрашивается, это за выволочка? Кто она мне – мать, жена? Да, и не тащил я Мариночку в постель, она сама ко мне запрыгнула.
– Мэм, как горько мне слышать твои упреки – я не щажу себя ни днем ни ночью, чтобы обезвредить земных агентов, а ты меня коришь.
– «Седина в бороду – черт в ребро». Она сейчас ведет репортаж о празднике, но я думаю, это не просто репортаж. Если она заметит долгое отсутствие вас с Сергеем, она может подать команду на захват станции.
– Не волнуйся, Дед её отвлечет, как договаривались. Сколько у нас времени?
– Залезай в саркофаг, до входа в тень Марса чуть больше тридцати минут, а десант могут выбросить в любой момент.
– Не переживай, авось, обойдется, и десанта не будет.
– Мало того, что я связалась с людьми, мужиками, так еще и с русскими, с их извечным «авось» – у Мэм есть дурная привычка – она любит, чтобы последнее слово всегда оставалось за ней. Я перестал спорить и полез в саркофаг.
Я устроился в саркофаге, надел дыхательную маску. Мэм закрыла крышку и начала подачу в саркофаг жидкости. Глянул в сторону саркофага Сергея. Он уже лежал в своём саркофаге, сложив свои четыре манипулятора на груди. Жидкость покрывала его уже целиком. Возможно, он уже отключился или просто не хотел участвовать в нашей с Мэм перепалке.
– Ну, вот! Я же предсказывала! В оранжерею портировано пять космодесантников. Трое мужчин и две женщины, – Мэм вывела передо мной на экран картинку из оранжереи. Пятеро десантников в тяжелых скафандрах пытались замаскироваться между стеллажами с рассадой. Это было бы смешно, если бы было не так тревожно.
– Предсказамус ты наш, накаркала! Может быть, мне выйти и помочь тебе? – сказал я в микрофон.
– Лежи, уж, без тебя справлюсь!
– Что ты собираешься делать?
– Перекрою люки и буду тянуть время до выхода в тень.
– Не поможет, смотри, они готовятся взрезать плазменным резаком люк переходного отсека.
– Пусть. Там установлен портал на Марс. Как только они взрежут люк, я пущу фреон. В тумане им ничего видно не будет. Они кинутся в переходной отсек, а я их депортирую на Марс.
– А если они не кинутся, или не все сразу?
– Им же хуже. Тогда я взорву пиропатроны и отстрелю теплицу вместе с переходным отсеком в космос. Да помню я, помню! У тебя там рассада табака. Отстрелю теплицу только в крайнем случае. Всё, даю подачу газа, засыпай.
– Пять трупов – жалко космодесентников, они такие молодые, – подумал я, засыпая.
– Трупов не будет, я перестыковала к теплице спасательную капсулу, – раздалось у меня в наушниках. То ли Мэм читает мои мысли, то ли я высказал свои мысли вслух.
4
Ко мне вернулось сознание. Смог открыть глаза. Порядок, я на орбитальной станции. «Воды пока не отошли», я ещё в саркофаге. Почувствовал покалывание «иголочек» в кончиках пальцев рук. Сердце гонит кровь по телу, тело начало отходить от анабиоза. Скосил взгляд в сторону соседнего саркофага. Крышка поднята, Сергея уже нет. Наверное, пошел цеплять свой хвостовой захват. Значит, всё прошло удачно, Мэм отделалась от космодесантников и угнала станцию. Так, если меня разбудили, значит, прошло двадцать лет, и мы уже на орбите Юпитера. Хочется на него поскорее взглянуть. Попробовал пошевелить пальцами ног – пока ничего не чувствую. Ладно, это пройдет. А вот, наверное, и Сергей, слева от себя заметил какое-то движение. Над саркофагом склонилась девушка. Милое лицо, попробовал ей улыбнуться. А вот и вторая, близняшки что ли? Симпотяшки, однако.
