Василий Орехов - Фактор агрессии
Дальнойбойные тетроиды-«любовнички», расположенные полукругом в самом арьергарде десанта, уже давно изготовились к стрельбе. Однако вместо того, чтобы открыть огонь по арагонским позициям, рептилоиды синхронно задрали морды и один за другим выпустили светящиеся струи плазмы в зенит без какой-либо команды со стороны умирающих в нескольких метрах от них укротителей. Пронзив атмосферу по крутым траекториям и оставив за собой белые дымные следы, огромные плазменные шары вырвались в безвоздушное пространство и с головокружительной скоростью начали врезаться в лежащие в дрейфе корабли Четвертого флота.
Основной удар приняли на себя десантные космократоры, двигавшиеся на предельно низких орбитах. Первые попадания заставили их инстинктивно сократить мышцы, вызвав сбои в корабельных системах и переполох среди экипажей; два корабля впали в ступор, один, выгнувшись дугой, вышел из-под контроля команды и начал без команды пилота стремительно удаляться от вражеской планеты, причинившей ему такую невероятную боль. Тем не менее мощная броня боевых космократоров успешно выдержала натиск наземной дальнобойной артиллерии, и ущерб от внезапного обстрела оказался скорее психологическим. Однако едва умолкло последнее орудие плазменной батареи, как тут же, еще даже не остыв, снова заговорило первое, и почти завершившийся залп плавно перетек во второй.
Новый обстрел десантные корабли, уже встревоженные вспышками попаданий и сильной болью, перенесли значительно тяжелее. Боевой строй окончательно рассыпался. Космократору Огранину Кратидесу выжгло глаза по левому борту, в результате чего он утратил маневренность. Профессор Аткинсон получил огненный заряд почти в то же самое место панциря, что и в первый раз, и его бронированная шкура треснула, не выдержав динамической нагрузки; воздух из корпуса с торжествующим ревом хлынул наружу, сбивая с ног членов экипажа и седой изморозью оседая на краях трещины. Остальные десантные транспорты, слегка обожженные плазмой, нерешительно кружили в пространстве, ожидая команды отступать. Первые огненные шары долетели до эсминцев и линкоров, находящихся на более высоких орбитах, эфир наполнился паническим радиообменом между их капитанами и флагманским кораблем.
– Откуда бьют?! – яростно проорала контр-адмирал Эльвира Потоцкая, командующая войсковой операцией на Аруте. – Мы же подавили все вражеские средства космической обороны! Немедленно локализовать сектор обстрела!
– Сектор обстрела локализован! – доложили из ходовой рубки флагмана. – Плазменная батарея расположена совсем рядом со вторым батальоном десанта! Если мы попытаемся ударить по ней, могут пострадать наши…
– Огонь! Сровняйте этих ублюдков с землей!..
Пока орбитальная группировка изготавливалась к стрельбе, неутомимые «любовнички» успели дать третий залп. Теперь пристрелявшиеся живые орудия били гораздо точнее. Прямое попадание окончательно разворотило поврежденный борт Профессора Аткинсона; костяные переборки, отсекшие разгерметизированные помещения, раскалились от плазменного жара, стали пористыми, когда в них мгновенно выгорели остатки органики, и резкий перепад давления вынес их наружу, убив еще несколько десятков человек. От болевого шока остановилось одно из гигантских сердец-насосов космократора. Отказала система искусственной гравитации, и те из членов экипажа, кто не был пристегнут к креслам, взмыли в воздух, беспомощно болтая руками и ногами. Огранин Кратидес потерял носовые надстройки. Вышедшему из повиновения Генералу Соарешу начисто снесло корму в районе рудиментарного хвостового плавника, и он безвольно заскользил по инерции в направлении местного светила – то ли тяжело раненный и не способный более двигаться, то ли убитый наповал. Из его разорванного тела, словно крупа из прохудившегося пакета, посыпались в безвоздушное пространство беззвучно кричащие люди, судорожно извивающиеся боевые морфы, драгоценные резервуары – гигантские четвероногие биофабрики, способные производить тварей любых видов. Словно ленты водорослей, заструились через рваную дыру кишки, нервы, нейрокабели и лопнувшие жилы поврежденного корабля.
– Адмирал Потоцкая! Что происходит? – прорезался в ходовой рубке флагмана голос адмирал-командора Рихтера. – Докладывайте о ситуации!
Информационные пакеты сверхдальней связи доставлялись в Адмиралтейство и обратно миллисекундными энергетическими импульсами невероятной мощности, которые прокалывали пространство на том же физическом принципе Зорича-Кубатиева, что и космократоры. Это стоило неимоверных затрат, но Папаша Людвиг отчего-то настоял в последний момент, чтобы операция проводилась под его непосредственным контролем. Якобы поступили некие новые секретные данные, требующие личного вмешательства высших чинов Империи в ход боевых действий. У Потоцкой это вызвало пятнадцатиминутный приступ неудержимой ярости, во время которого она в предельно резкой форме и не стесняясь в выражениях высказала адмирал-командору все, что она о нем думает. Она заявила ему, что уже давно не девочка, что провела уже не один десяток войсковых операций, что двойное командование может плохо отразиться на результатах десантирования, что если он не доверяет ее опыту, то почему бы ему, черт побери, не возглавить ударную группировку лично. Правда, сам гражданин Рихтер к моменту начала этой тирады уже давно покинул здание Адмиралтейства, а она заперлась в своем кабинете и отключила все средства связи, поэтому роль Папаши Людвига в этом драматическом спектакле сыграл стоявший в углу кофейный биоавтомат. Сам же командующий имперским флотом, увы, так и не сумел оценить благородную ярость своего контр-адмирала по достоинству. Но гражданин Потоцкая надеялась, что у него когда-нибудь еще будет такая возможность – не в этом десятилетии, так в следующем.
– Мы несем серьезные потери, – сквозь зубы доложила она. – Похоже, мы атакованы регулярными войсками, как минимум равными нам по силе и боевой подготовке…
– Похоже?! Что это за форма доклада? Нельзя ли поточнее?!
– Связь с поверхностью полностью утрачена. По орбитальным снимкам понятно лишь одно: на планете идет бойня с применением самых современных армейских биоморфов, в которой стремительно гибнет наш десант. Вражеские комбатанты прямого рукопашного контакта вклинились в ряды имперского десанта и, кажется, одерживают верх. – Эльвира Потоцкая резким движением руки закрыла спутниковую панораму и снова повернулась к командиру.
– Что вы можете доложить без «похоже» и «кажется»?!
Командующая ударной группировкой с трудом удержалась, чтобы не поведать в максимально доступных выражених, что именно она может доложить адмирал-командору о его стиле руководства и умственных способностях.
– Совершенно точно могу доложить, что мы теряем десантные корабли, – смиренно произнесла она вместо этого. – Крейсера на орбите еще держатся, но вражеские тетроидные батареи с поверхности бьют не хуже наших «близнецов». Согласно всем оперативным данным, столь современного оружия в этом захолустье быть не может! Я распорядилась начать орбитальную бомбардировку.
Адмиралтейство отреагировало мгновенно:
– Бомбардировка исключена! Категорически! Срочно отводите все ударные силы, которые еще можно спасти! Все боевые и десантные корабли – немедленно на стационарную орбиту! Запрещаю открывать огонь, в том числе и для прикрытия! Это приказ, слышите?!
Лицо адмирала Потоцкой стало каменным.
– Гражданин адмирал-командор, внизу наши легионеры и техника, – отчеканила она. – Мы не можем бросать на произвол судьбы столько…
– Выполняйте приказ, контр-адмирал! – прорычал Рихтер. – Не слышу!
– Есть, сэр, – с трудом проговорила Потоцкая.
Она развернулась в кресле. Адъютанты выжидающе смотрели на нее.
– Всем капитанам кораблей ударной и десантной группировки Четвертого флота, – деревянным голосом произнесла гражданин контр-адмирал. – Отставить огонь по наземным целям! Занять стационарные орбиты и ожидать дальнейших указаний!..
Тяжелый удар сотряс ходовую рубку флагмана – плазменные шары «любовничков», к атаке которых подключились электрические скорпионы, достигли самых высоких орбит. Замерцало освещение, кто-то из пилотов приглушенно выругался. Бактериальные мониторы пошли волнами, словно поверхность пруда от брошенного камня, один из них потянулся к полу тягучими потеками серой слизи.
– Надеюсь, Папаша Людвиг понимает, что делает, – безнадежно пробормотала адмирал Потоцкая, наблюдая на внешнем экране, как гибнут попавшие под обстрел корабли десантного прикрытия, и чувствуя себя бесконечно несчастной.
Сбитые имперские космократоры, захваченные гравитационным полем вражеской планеты, входили в плотные слои атмосферы и вспыхивали там ослепительными белыми звездами, разваливаясь на куски. Однако погибающему десанту было не до того, чтобы любоваться завораживающим зрелищем, которое для них, привыкших к подавляющему преимуществу имперского флота в небе над мятежными планетами, было в диковинку.
