Стефани Перри - Лабиринт
«Боится сказать что-нибудь не так», — усмехнулся он про себя. А вслух он сказал:
— Конечно, МакГиннесс.
Покидая нижнюю палубу, Креспи оглянулся и заметил, что Чурч смотрит им вслед. Доктор улыбался. Наверное, он решил, что Креспи с МакГиннесс направляются или в его, или в ее каюту, чтобы уединиться. Было бы неплохо, если бы у Чурча сложилось такое впечатление. Конечно, МакГиннесс симпатична, умна, но...
«Кстати, старик, — сказал Креспи сам себе, — она даже очень симпатична. Ты уверен, что хочешь пойти именно в спортзал, а не...»
Креспи улыбнулся этой мысли.
Они покинули нижнюю палубу и поднимались на следующую. Улыбка быстро сошла с губ полковника. На борту станции погиб человек. Кто-то на «Безымянной» знает почему. И МакГиннесс нужна Креспи именно для того, чтобы выяснить, кто преступник.
МакГиннесс отвела Креспи в столовую, которая в этот час была практически пуста. В помещении находилось не больше дюжины техников и вспомогательного персонала, пахло растворимым кофе.
МакГиннесс показала на иллюминатор у дальней стены. Они остановились перед ним и посмотрели на черную вечную ночь за стеклом.
— Здесь нам никто не помешает, — сказала женщина.
Креспи кивнул.
Несмотря на то что МакГиннесс уже приняла решение, она чувствовала, что у нее вспотели ладони, а сердце часто бьется в груди. Она раскопала слишком много всякой информации: глубоко залезла в чужое грязное белье, или в дерьмо, кому как больше нравится это называть. Сейчас ей необходимо все передать Креспи: чтобы он как можно скорее оказался в курсе дела. Но он также должен знать, почему она занимается всем этим.
МакГиннесс вздохнула, посмотрела в иллюминатор, и ей вдруг не захотелось ни с кем делиться своими секретами. Последнее время ею двигало желание докопаться до правды, только оно одно заставляло ее жить дальше, преодолевая горечь утраты любимого человека. Сама она никогда не зашла бы так далеко, все ради погибшего Дэвида. Это желание разобраться в случившемся стало ее единственным лекарством от душевной боли.
Когда МакГиннесс подписывала контракт, согласившись лететь на «Безымянную», она понимала, что истинная причина ее желания попасть сюда все равно когда-то всплывет, вероятнее всего, в разговоре с Креспи, потому что именно его послали искать скелеты, спрятанные в шкафах на этой станции. МакГиннесс считала Креспи честным человеком, преданным своему делу офицером, но ее мотивы сильно отличались от тех, что двигали им. А в результате он может отстранить ее от того, чем она начала заниматься.
Креспи ждал, когда она наконец заговорит. МакГиннесс сделала глубокий вдох, попыталась встретиться с ним взглядом и поняла, что не может посмотреть прямо в глаза Креспи.
— Я выяснила несколько весьма неприятных вещей, сэр, — наконец начала она, — однако, перед тем как открывать их вам, я считаю своим долгом объяснить вам причину, почему я решила заниматься всем этим, так сказать, копаться в чужом грязном белье.
Креспи нахмурился, но ответил тихим голосом:
— Продолжайте.
— Когда мы еще находились на корабле, доставившем нас на эту станцию, вы поинтересовались, почему я сама попросилась на «Безымянную». Я ничего вам не ответила, но у меня была причина. Я хотела оказаться именно здесь. Вас послали сюда на замену Дэвиду Ленноксу. Он был... моим женихом.
МакГиннесс смотрела в пол, не желая встретиться взглядом с Креспи.
— Мы познакомились пять лет назад, за два года до того, как его послали на «Безымянную» в качестве помощника Чурча. Он несколько раз обращался к командованию с просьбой перевести его в другое место, но приказ так и не пришел...
Она замолчала, расстегнула карман на рукаве форменной рубашки и достала хранящуюся у нее фотографию, на которой они были изображены вместе с Дэвидом. МакГиннесс не помнила, сколько лет назад был сделан этот снимок. Шарон протянула ее Креспи, прекрасно понимая, что он там увидит: молодого широко улыбающегося офицера, обнимающего счастливую Шарон МакГиннесс, сильно отличающуюся от той, которая в настоящий момент стоит рядом с Креспи. На лице девушки на фотографии нет следов, оставленных болью и печалью, нет синяков под глазами. В последнее время она сама не всегда узнает свое отражение.
Креспи принялся внимательно изучать фотографию. Он нахмурил лоб, выражение лица стало суровым.
— Дэвид отправил мне закодированное послание, но до меня дошла только часть его, — быстро заговорила МакГиннесс. — Через некоторое время после этого мне сообщили, что он умер от сердечного приступа — здесь, на этой станции. Затем кто-то вломился ко мне в квартиру. Воры забрали все, что Дэвид когда-либо посылал мне, даже... — Шарон замолчала, не в силах продолжать, потом, глубоко вздохнув, закончила: — ...любовные письма. Я хочу, вернее, я должна узнать, что здесь произошло. Для меня это крайне важно.
Итак, она объяснила ему, почему попросилась сюда, несмотря на боль, которую вызвали воспоминания. Однако, рассказав все до конца, МакГиннесс почувствовала облегчение. Она так долго носила все это в душе, что казалась одержимой даже себе самой. Креспи должен понять, как трудно находиться в полном неведении и как важно начать активные действия, докопаться до правды, узнать, что же все-таки происходит на «Безымянной», независимо от последствий для себя лично и от того, чего это будет тебе стоить.
Креспи долго молча смотрел на нее. МакГиннесс ждала. Она чувствовала себя гораздо спокойнее, чем предполагала перед началом разговора. Дэвид, наверное, гордился бы ею.
— Ленноксу не следовало посылать вам закодированных посланий, — наконец заявил Креспи тихим злым голосом. — Это было глупостью. Но еще большую глупость совершаете вы, прилетев сюда и лично пытаясь раскопать какие-то факты.
МакГиннесс была ошарашена. Пять минут назад она ожидала подобного ответа, даже уже смирилась с тем, что получит его. Но, черт побери, неужели Креспи не слышал ни слова из того, что она говорила? Неужели он не понял, что она хотела донести до него? Ее мотивы обоснованны. И вообще, как Креспи смеет судить о ее мотивах, в то же время приказывая ей заниматься тем же самым, но для себя лично? МакГиннесс разозлилась, покраснела, на лбу появились капельки пота, она с трудом сдерживалась, чтобы не закричать.
— Я уже покопалась в чужом грязном белье для вас, полковник, не забывайте об этом! — вспыхнула женщина. — Вас интересует то, что я нашла, или вы предпочтете и дальше восседать на троне, поджидая, пока ваш друг и приятель Господь Бог сбросит интересующую вас информацию вам на колени?
Креспи сжал кулаки, краска прилила к его щекам.
— Пожалуйста, говорите потише, — попросил он.
МакГиннесс огляделась вокруг. Никто из находившихся в столовой не обращал на них ни малейшего внимания, даже не поднял головы. Ее гнев прошел так же быстро, как и нахлынул.
Креспи разжал кулаки, отвернулся от МакГиннесс и посмотрел сквозь иллюминатор в черноту космоса.
— Я... — пробормотал он. — Простите, лейтенант. Что вам удалось выяснить?
Женщина откинула со лба волосы, вздохнула и заговорила через несколько секунд:
— Во-первых, я не нашла приказ по станции, в соответствии с которым этого чужого выпустили из вольера. Для доступа к большей части секретной информации нужно знать несколько довольно сложных кодов. Я не уверена, что мне удастся добраться до каких-либо фактов. Методом тыка здесь ничего не добьешься. Во-вторых, истории болезней всех членов экипажа изменены. Я не в состоянии определить почему, пока не буду знать кода доступа к этой учетно-отчетной документации.
Креспи нахмурился и наклонился поближе:
— Вы смогли выяснить, сколько членов экипажа погибло?
МакГиннесс кивнула:
— Возьмитесь рукой за стену, чтобы не упасть. Тридцать четыре за последние три года.
У Креспи округлились глаза.
— Это невозможно! — воскликнул он.
— Как бы мне этого хотелось, полковник.
— Практически по человеку в месяц! Но сюда прилетает только один транспортный корабль в год. Каким же образом прибывают люди на замену?
МакГиннесс скрестила руки на груди и продолжала отчет:
— Скорее всего, они прибывают на трех не включенных в график кораблях. Это продолжается уже пять лет. Информация о них есть в главном компьютере станции. Следовательно, все, что здесь происходит, одобрено в верхах.
Креспи был потрясен. Увидев выражение его лица, МакГиннесс подумала, что все-таки не зря старалась.
— Сучий сын, — прошептал Креспи.
— Вы хотите, чтобы я продолжала совершать глупости, пытаясь добраться до учетно-отчетной документации?
Креспи с трудом взял себя в руки и посмотрел в глаза стоявшей напротив него женщине.
— МакГиннесс, — обратился он к ней, — простите мне те слова. Да, конечно, продолжайте.
— Спасибо, сэр.
Креспи кивнул и понял по ее мягкому тону, что она тоже просит у него прощения.
