Юрий Кузнецов - Калитка во Вселенную (СИ)
— Хм… — с интересом взглянул на Жору профессор. — Может быть, у них и так, только это совсем не наш вариант демократии. Увы, но в нашей политике вовсю и весьма эффективно работает так называемый отрицательный отбор, и значительных успехов на этом поприще могут достичь лишь люди с весьма сомнительным набором человеческих качеств. Как говорится — Хорошего человека не в силах испортить ни власть, ни деньги. Потому что если вы по-настоящему хороший человек, у вас никогда не будет ни того, ни другого. Высоконравственные идеалисты в политику не идут, а если кто и сунется, обуреваемый души прекрасными порывами — система такого просто рано или поздно отторгнет. Яркий пример — Андрей Дмитриевич Сахаров.
Пасечник на минуту задумался, аккуратно вписывая машину в очередной крутой поворот, затем продолжил:
— Так что оставим пустые надежды на успехи демократии в деле возрождения России, надо искать иные, более реальные пути к спасению. Между тем, история знает примеры, когда в критических, и не очень ситуациях, внезапно исчезали не просто отдельные люди, а города, а то и целые народы. То есть, при появлении неблагоприятных условий, исчезали куда-то целые племена, а куда — никто не знает. Остались лишь предания и легенды, типа «сказания о граде Китеже», необъяснимые факты полного и внезапного исчезновения индейцев майя, ансази. Или, например — остров в Тихом океане в 1943 году, названия, извини, не помню… Так вот, там оборонялась чуть ли не целая дивизия японцев в хорошо укрепленном районе. Американцы собрали огромную флотилию, окружили остров и начали высадку, приготовившись к тяжелым боям… Но, не было не только боев, а вообще — никакого сопротивления, дивизия таинственно исчезла, оставив укрепрайон и все припасы. Причем, никакой эвакуации у японцев не было, да и быть не могло — остров был блокирован. Очень, блин, опасаюсь где-нибудь, да повстречать эту дивизию…
В общем, появилась у меня идея — а не свалить ли мне с группой единомышленников куда-нибудь во времена минувшие? Свалить, да и попробовать переделать там кое-что, чтобы не повторить ошибок предшественников. Это в идеальном варианте. А, паче чаяния, не выйдет переделать — так в любом случае проживем лучше, чем в веке нынешнем… Как тебе такая перспектива? — профессор, покручивая «баранку», искоса глянул на Жору, тот задумался…
— А что, — немного подумав, решительно сказал Жора — я, пожалуй, с вами. Только вот вопросов у меня возникло немало.
— На все вопросы я обещаю тебе постепенно исчерпывающе ответить — сказал Пасечник. Было видно, что своим согласием Жора избавил профессора от изрядного груза. — Только разговор это будет долгий, сначала отдохни, подлечись. Обдумай получше — что хочешь спросить, как известно — правильно заданный вопрос — это половина ответа. Кое-что тебе Наташка на острове сможет рассказать, пока на пляже валяться будете. Она, как лицо доверенное, знает почти все…
— Почти? — улыбнулся Жора.
— Ну, брат, — профессор на секунду бросив руль воздел руки к небу - всего даже я не знаю. А Наталья знает ровно столько, сколько ей положено знать, но и это — немало.
Между тем, совсем рассвело, и профессор выключил фары, необходимость в них отпала.
— Ну что, друг мой Жора, не пора ли нам в будку перебраться? Ехать еще часа три-четыре, можно и вздремнуть.
Только Жора собрался ответить согласием, как впереди показался стоящий на обочине автомобиль ГАИ и два патрульных офицера рядом с ним. Один крутил в руке фирменным гаишным манером полосатый жезл, другой держал руки в карманах бушлата, а на его плече болтался автомат. Они вышли на середину узкой дороги и внимательно наблюдали за неторопливо приближавшимся автомобилем.
Профессор взял в руки тангенту рации — И - пять, бубны… Гайцы…
— Принято, пять бубей — буркнула рация в ответ.
— На всякий случай, Жора, — решил пояснить профессор — радиокоды у нас довольно простые. Позывные: мы — это «И», они — «Патруль». Шкала рисков от 0 до 10. Шкала опасности — как в преферансе масти — пики, трефы, бубны, червы. Пики — нападение, угроза для жизни, червы — риск есть, но минимальный.
— Тогда, почему — «пять» и «бубны»? — спросил Жора.
— Здесь никогда не было патруля — штрафов не заработать, движения, тем более в 8 утра, почти нет. Да и в это время у них пересменка, не бывает патруля на трассе… Повод насторожиться есть.
«Шишига» не спеша приближалась к гаишникам, а они, в свою очередь, отошли к обочине, не делая никаких попыток остановить грузовик.
— Рассмотри их повнимательнее, Жора — попросил профессор — Мало ли что…
«Шишига» неторопливо проползла мимо гаишников, а те, скользнув по ней безразличными взглядами, снова вышли на середину шоссе.
— Это «ряженые», Олег Васильевич — напряженным голосом сказал Жора, внимательно рассмотрев в окошко экипаж патруля — стопроцентно — ряженые.
— Ты уверен? — встревожился профессор — что не так?
— Уверен, хотя, пока точно сказать не могу, но — машина, форма, мелочи… Чутье подсказывает.
Пасечник торопливо схватил микрофон рации — И-внимание, восемь треф, нас не тронули, смотрите… Встаем километром дальше, ждем сообщения…
— Принято, смотрим, ждите… — ответила рация.
Пасечник аккуратно притер грузовик к обочине и стремительно выскочил из кабины.
— Михалыч! Есть проблемы! — застучал он по дверке будки, быстро обойдя машину.
Дверка распахнулась, и оттуда выпрыгнул Михалыч. Его было сразу и не узнать — через плечо у него висел немецкий автомат, геологическая куртка была перепоясана офицерским ремнем, на котором имелся характерный длинный вермахтовский подсумок с запасными магазинами. За ремень у Михалыча были заткнуты две немецкие гранаты-колотушки.
— Ну, дед, ты и даешь — покачал головой Пасечник — Прямо партизан какой-то… Даже перестрелку устраивать в наши планы категорически не входит, а уж гранаты…
— Дык, Олег Василич, — почесал в затылке Михалыч — я же эту шпану в форме тоже успел рассмотреть в окошко, да и радио ваше слушаем…
— Тебя тоже что-то насторожило?
— Ну, машина-то, Олег Василич — явно не гаишная, да и надпись у них там с одного бока отклеилась, маленько топорщится. Да и вообще — какого черта им здесь торчать, в этой-то глухомани?
— Тс-с-с — профессор кинулся вокруг машины к водительской двери — зашипела и забормотала рация. Было слышно, как он, выслушав сообщение, ответил — Добро, ждем…
— Минут десять-пятнадцать стоим, сейчас ангелы подъедут — расскажут лично, чтоб эфир не засорять. Пока одно ясно — и Жора, и Михалыч оказались правы — это ряженые.
— Я что-то пропустила? — окошко дверки на будке «шишиги» открылось, и в нем показалось заспанное лицо Натальи.
— Нет, курица, — нелюбезно ответил Михалыч, — самое интересное только начинается…
— Фу, грубиян… — надула губы девушка, и скрылась внутри будки.
— Михалыч, ты, того… — профессор взглядом показал на явную избыточность вооружения — там люди не совсем в курсе наших возможностей…
— Упс, сей момент — хлопнул себя по лбу Михалыч, — и полез в будку разоружаться.
Однако, только минут через сорок, к ним подъехал видавший виды «41»-ый бежевый «Москвич», и остановился, чуть не доехав до «шишиги». На крыше этого бежевого одра имелся багажник, на котором были привязаны какие-то доски, железки и лопата. На штыке лопаты виднелись налипшие свежие комья земли.
Диссонансом среди этого хлама выделялась длиннющая штыревая антенна, торчащая из крыши, проходя прямо посереди багажника.
— Брысь — сказал Олег Васильевич любопытной мордочке Натальи, показавшейся в окошке будки при звуках мотора подъехавшего автомобиля, Наташка моментально исчезла.
— Пойдем, коллеги, послушаем….
Из-за руля «Москвича» выбрался угрюмый мужик, изрядно небритый, одетый в грубую брезентуху, причем, два его пассажира с заднего сидения не сделали никаких попыток вылезти наружу.
Они отошли чуть в сторонку, угрюмый мужик закурил, и неожиданно улыбнулся, лицо его моментально поменялось, стало приветливым — Ну, у вас и чуйка… Оказалось, что это местные бандюки-беспредельщики на охоту вышли. Ваша будка им, естественно, была неинтересна, а вот даже наша убогая таратайка их заинтересовала. Хотя, не исключено, просто денег срубить хотели, грабить не собирались…
— Лева, короче, времени не так много… — поторопил профессор.
— Да-да, прошу прощения…. - неведомый для Жоры Лева торопливо в две затяжки прикончил сигарету и выкинул окурок. — В общем, так — один задергался, наповал сразу, другой кое-что успел рассказать, прежде, чем… был утилизирован. Вот, трофеи — и он, достав из машины, протянул короткий Калашников и пистолет, очень напоминавший ТТ.
— Елки-палки! — вздохнул Пасечник, рассматривая оружие — впереди два поста, никак не объехать, а тут — два «жмура»! Их же найдут — и, кроме нашей будки и вашей чахотки, в это время тут никто и не ездил!
