Владимир Поселягин - Ганфайтер (СИ)

— Не жалеешь что не поехал? — спросил меня Бак, когда мы с моим напарником сорокалетним Дьюком Догберри, направлялись на наш пост, сменить другую пару.

— Охотиться?

— Да!

— Охота было, я ведь, честно говоря, и охотиться то начал только недавно, интересно было бы посмотреть.

— Ничего будет еще возможность, — успокоил он меня.

Проводив Тревиса взглядом, когда он с отработавшей сменой ехал вниз с не большого холма, который был рядом с бьющим из земли родником образовавшего это маленькое озеро, я стал внимательно обозревать окрестности. Что будет если мы прощелкаем, я понимал прекрасно, поэтому был очень внимателен.

Старик Догберри откусив от плитки жевательного табака немалый кусок, и с трудом пережевывая, сказал невнятно:

— Ты парень смотри в оба, знай, судьбы наших детей в твоих руках.

Но я и так смотрел во все стороны, благо с холма было видно на несколько миль вокруг.

Достав из чехла подзорную трубу, я приложил ее к левому глазу и всмотрелся в непонятное облачко, появившееся на грани видимости.

— Кто‑то скачет… Причем быстро скачет, — сказал я Догберри.

— Далеко? Ничего не вижу.

— Да довольно далеко, но направляются сюда.

Достав сигнальную палку с примотанной к ней белой тряпкой, Догберри замахал ею над головой, предупреждая караван о возможной опасности. В караване немедленно поднялся переполох, и к нам поскакало пяток всадников.

— Что у вас? — спросил Бак Тревис, останавливая рядом взмыленного коня. Он был на другой стороне каравана, и ему пришлось проделать немалый путь, пока он не достиг нас.

— Всадники, около десятка впереди, и примерно полсотни позади них. Мне кажется это наши. Остальные индейцы. Они уже близко, — сказал я предавая Тревису подзорную трубу.

— Нужно их остановить и прикрыть наших, — сказал Бак. Я согласно кивнул головой, это было правильно, к тому же Бак выбрал довольно приличную позицию, мы залегли на холме, оставив лошадей чуть ниже по склону. Достав свой 'Спрингфилд', я проверил патрон в стволе.

— Уже близко, — сказал Догберри, прицеливаясь.

Я услышал улюлюканье и хлопки выстрелов, как из‑за холма появились семёрка наших всадников и за ними индейцы.

— Боевой раскраски на лицах нет, — с заметным облегчением сказал Тревис.

— Целься! — выкрикнул Тревис, и первым выстрелил. Это послужило сигналом для остальных, и за ним последовал залп из четырех винтовок.

В отличие от напарников, в индейцев я не стрелял, не считал что это нужно. Проще говоря, они мне ничего не сделали. Поэтому лошадь по одним из краснокожих рухнула на землю, от чего он кувырком полетел на землю. Причём оружие из рук он таки не выпустил. Вставив новый патрон, я выстрелил в следующую лошадь. Перезарядившись, я убрал палец с пускового крючка и присмотрелся к клубам пыли поднятыми копытами индейских пони. Был слышен удаляющийся топот копыт, но напарники не остановились, а продолжили пальбу в пыль. То, что индейцы смылись от нашей не гостеприимной встречи, было и так понятно, поэтому встав, я направился к 'охотникам', которые находились рядом с нашими лошадьми.

Некоторые из всадников еще были в седле, остальные лежали рядом, отходя от скачки.

— Врача! — крикнул один из бойцов охранения. Тот успел первый к нашим охотникам и видимо обнаружил раненого.

Подойдя ближе, я увидел кровь на рубахе одного из лежащих. От каравана бежал док Диккенс, один из переселенцев, оказавшийся неплохим врачом.

— Что у вас случилось? — спросил я, подходя ближе к всаднику, оказавшимся старшиной.

— Попали в засаду, — хрипло ответил он.

— Где остальные? — спросил подошедший сзади Бак Тревис.

— Они остались там, — как‑то странно ответил старшина.

Я на миг задумался:

— Вы хотите сказать, что вы их бросили? — спросил я.

— Мы не бросили их, мы… разделились, — так же не совсем понятно ответил старшина.

— Они нас прикрывали, — хрипло выдохнул раненный, над ним как раз склонился подбежавший док.

— Понятно, пусть погибнет другой, главное чтобы я выжил. Так? — криво усмехнувшись, спросил я.

Позади меня, послышался глухой недовольной ропот моих напарников. На месте тех бедолаг, что остались с индейцами, мог оказаться кто‑то из них.

— Пойду, посмотрю, что там с индейцами, — сказал я, с презрением глянув на старшину. В ответе за оставленных охотников был именно он, так что я ему не завидую, от каравана уже был слышен ропот и крики женщин, не увидевших своих мужчин.

Отойдя в сторону, я помахал своим, что бы успокоить жен, и показать, что я цел. Подойдя к Чернышу я запрыгнул в седло и тронув поводья, послал коня вперед на холм, где остался один Догберри, поглядывавший в сторону ускакавших индейцев.

— Тихо? — спросил я у него.

— Пока да, там одна из лошадей ранена, ржет, добить нужно, — ответил он, не прекращая жевать свой табак.

— Поеду, посмотрю, — сказал я и, стегнув коня, поскакал рысью к телам индейцев и лошадей.

Быстрый осмотр показал, что убито три из четырёх лошадей. Четвертая раненая в грудь доживала последние мгновения. Поглядев в ее обезумевшие от боли и страха глаза, я достал из кобуры 'кольт' и выстрелил ей в ухо, прерывая мучения.

Обойдя тела шести индейцев лежащих то тут то там, я осмотрел их. Двое из четырех были ранены, и ранены довольно серьёзно. Осмотрев их, понял, что это еще совсем мальчишки лет по семнадцать — двадцать. Постояв несколько секунд в задумчивости, я достал из боковой сумки бинты и занялся перевязками.

Бросать их просто так я не хотел, да и планы на их счет у меня были немалые, так что перевязкой я занялся со всей серьезностью.

Послышался стук копыт и ко мне подъехал Тревис.

— Зачем тебе это? — спросил он у меня. В его голосе одобрения я не заметил.

— Как ты собираешься менять наших выживших? А они наверняка есть? — спросил я в ответ.

Прочистив горло, Тревис сказал:

— Я пришлю людей в помощь.

— Хорошо, — кивнул я.

— Ты как‑то странно к ним относишься, — несколько задумчиво сказал Бак, когда я закончил.

— В смысле? — не понял я, вытирая руки.

— В тебе нет злости, — ответил он.

— А зачем мне на них злиться? — несколько недоуменно спросил я.

— Ну, они же индейцы, краснокожие, — несколько озадаченно сказал Бак.

— Ну и что? Я это как‑то не понимаю, если у человека другой цвет кожи, то всё, он изгой? Да вы расист батенька, — насмешливо прищурившись, сказал я.

— Да я не об этом… — начал было Бак, но я его перебил.