Последний Герой. Том 8 - Рафаэль Дамиров
Мы подошли ближе. Судмедэксперт Пётр, в латексных перчатках, привычно осматривал тело, которое выглядело очень неприглядно.
Из земли выкопали, как выяснилось, именно Барабаша. Полный мужчина за пятьдесят, тело уже разбухло, кожа серо-бурого оттенка. На руках и лице пузыри — типичное посмертное гниение после двух суток в грунте. Из носа и ушей проступила межтканевая жидкость, смешавшись с грязью.
Пётр, не отрывая взгляда от тела, диктовал следователю под запись:
— … плотное, питание избыточное. В области левой стороны грудной клетки — колото-резаное повреждение в проекции пятого межреберья. Рана, проникающая в грудную полость, направлена спереди назад, сверху вниз, глубиной порядка десяти сантиметров. Имеется повреждение сердца. Причина смерти, предварительно — острая кровопотеря вследствие ранения сердца. Признаки посмертных изменений выражены умеренно… начальная стадия гниения, вздутие мягких тканей, кожа серовато-бурого оттенка, трупные пятна малиново-бурого цвета с участками зеленовато-серой пигментации. При наружном осмотре и пальпации иных телесных повреждений признаков борьбы или механической травмы не обнаружено.
Он выпрямился, не снимая перчаток, вытер рукавом пот со лба. Выдохнул.
— Ну что, Петя, скажешь? — спросил я.
Эксперт обернулся:
— Да что тут… ничего нового, — ответил он устало. — Пырнули и закопали. Думаю, вскрытие покажет то же самое. Тело, конечно, ещё надо хорошенько отмыть. Но переломов я не нащупал.
— Это что получается, — предположил Шульгин, — значит, он подпустил убийцу близко. И, возможно, даже знал его.
— Ну или убийца, — сказал я, — был его клиентом, которого он довозил.
— Логично, — кивнул Коля. — Но тогда кто второй, который сгорел в машине? Может, он двоих довозил?
— Да кто его знает. Гадать можно бесконечно, — вздохнул я. — Пока версии строить рано.
— Фактов нам явно не хватает, — вздохнул мой коллега.
— Кстати, Петя, — обратился я к судмеду, — что там по ДНК сожжённого трупа? Удалось получить генетический профиль? По базе бы пробили.
— Пока нет, — покачал головой Пётр. — Эксперты уже третью амплификацию запустили. Наши, из области. Не выходит никак профиль. Ткани и кости деградировали от термического воздействия. Получается генотип сильно куцый, урезанный, лишь по нескольким локусам читаемый. По другим аллели вовсе или не видны, или нестабильны.
— Чего? — переспросили мы с Колей в унисон.
— Ты по-человечьи, Петя, поясни, — улыбнулся я.
Пётр усмехнулся:
— Ну, короче, ни хрена не выходит, мужики… Обгорел основательно.
— А-а, — кивнул я, — теперь понятней. И что делать? Какие ещё остаются варианты?
— Ну, у наших ДНКашников реактивы китайские, — сообщил Пётр, устало снимая перчатки. — А они ещё, что называется, сырые. Так себе реагенты, короче, чувствительность хромает. Изначально ведь америкосы всю эту генетическую херабору в криминалистике развивали. Хотя она полезная, конечно, тема эта. Короче, я к тому, что у них корпорации во какие, наукоёмкие, и реактивы делают хорошие.
— И в чем проблема взять их реактивы? — уточнил я.
Тот посмотрел на меня, будто я дитя малое. Ничего, пусть на пальцах объясняет, я не обязан знать их кухню.
— Ну, сейчас-то время такое… С америкосами мы в штыках, их реактивы не закупаем. А если бы ими попробовать, может, чего бы и вышло.
— Так скажи им, пусть попробуют, я не знаю… скинуться там, заказать через какой-нибудь левый сайт, через страну третью. Мы бы даже поучаствовали финансово, так сказать.
— Ты что, смеёшься, Макс? — удивился Пётр. — Там флакончик объёмом меньше чайной ложки стоит пол-ляма, если на наши деньги переводить. А то и больше… И тем более, что просто так его не провезёшь — только в замороженном виде, доставка специальная.
Я присвистнул:
— Неслабо. Дорогое удовольствие эти ДНК-экспертизы.
— Угу, — кивнул Пётр. — На маркетплейсах не закажешь, — хохотнул он.
— И что делать? — спросил Шульгин. — Не в Америку же труп везти? Или вариант такой, — усмехнулся он. — Победить америкосов, завоевать их по-быстрому — и заставить работать на нас со своими реактивами. Как вам варик?
Улыбки он не прятал.
— Вариант отличный, — усмехнулся я. — Суперский. Но у нас на него… времени нет.
Пётр улыбнулся и проговорил:
— Ну, можно попробовать образцы тканей трупа в Москву отправить. Там, в головное Бюро СМЭ. Но это уж не от меня зависит — это следак должен суетиться. Комитетский.
— Понял, услышал тебя, Петя. Спасибо, — сказал я. — Со следаком перетрём, мотивируем.
Мы вернулись к Мухтарке. Он сидел рядом с машиной, грустный, и поскуливал.
— Молодец, — сказал Шульгин, потрепав его за ухом. — Нашёл-таки хозяина. Эх, сочувствую тебе, дружище. Но жизнь продолжается… и знаешь, тебе с нами точно скучно не будет, Мухтарыч, — улыбнулся Коля. — Обещаю.
В это время Пётр вдруг воскликнул:
— Тут на лбу — метка!
Он подошёл, взял спиртовую салфетку и стал тщательно вытирать синюшную кожу. Все сгрудились у трупа, в воздухе повисла тишина. Даже птички, кажется, притихли в лесу.
— Что там? — спросил я.
Пётр отнял салфетку и показал: на лбу виднелся линейный разрез, аккуратный и ровный, словно зарубка ножом. И второй порез — поперек.
— Крест? — переспросил я.
Пётр махнул рукой, неуверенно, мол, то ли крест, то ли плюс, то ли ещё что.
Круглов, стоявший рядом, посмотрел на нас и затем на лоб покойного. Лицо его померкло. Явно вдруг мелькнуло понимание, что связь между делами — вовсе не наша фантазия.
— Ну что, Олег Дмитриевич, — сказал я, обращаясь к местному начальнику, — вот тебе и связь с трупом риелтора. Объединяйте в серию.
Подполковник помолчал, сжал губы и ничего не ответил. Потому что сказать ему было нечего.
* * *
— Ох, что ж ты такой худющий, как коромысло горбатое, — причитала Маришка, наливая в тарелку дымящийся борщ с говяжьей масалыгой и щедро плюхнув туда шмат жирной домашней сметаны. Сверху посыпала всё мелко нарезанным укропчиком и поставила тарелку перед Михалычем. — Ешь, ешь давай, сейчас сальца построгаю.
— Угу… спасибо, — отозвался Михалыч, берясь за ложку.
— Тебе какого сала? — спросила она, улыбаясь. — По-фински или по-русски?
— Ого, — удивился Михалыч, прихлёбывая борщ. — А по-фински — это как?
— А мы так называем — в луковой
